Кирвалисская ведьма (СИ) - Стриковская Анна Артуровна - Страница 22

Местный нотариус извинился, сказав, что его функция закончена, и поспешил улизнуть, мэтр Гизерот тоже исчез, а Фернан поплелся за графом выполнять одну из своих магических функций: приводить в чувство несчастную.

Ближайшая спальня нашлась совсем рядом, на том же этаже в двух шагах от гостиной. Выглядела она явно нежилой, давно не использовалась, но покрывало на кровати было чистое. Герцогиню водрузили сверху и граф Стефан решительно откинул мантилью с ее лица.

Фернан в этот момент взял невесту за руку, пытаясь нащупать пульс, но, увидев лицо Идалии (или Александры?), упустил найденную было жилку.

Уродина? Очень некрасивая девушка? Да ничего подобного. От принятого при дворе стандарта далека, это да. На Эли нисколько не похожа. Ничего нежного, воздушного, эфемерного. Ни миленькой, ни хорошенькой не назовешь. Тяжёлая, земная красота. Резкие, достаточно крупные черты лица можно назвать правильными, волосы чёрные как смоль и очень густые, кожа чистая, матово-смуглая, на гладкой щеке тень от длинных ресниц, над верхней губой тёмный пушок. Такие женщины смолоду не выглядят юными, зато очень долго не увядают. А вообще-то похожих на неё особ было много на местном рынке.

Не герцогиня, а кирвалисская крестьянка в платье знатной дамы.

Потеряв пульс на руке, он расстегнул пару верхних пуговичек у ворота и приложил пальцы к яремной ямке: тут биение сердца ощущается лучше всего.

Граф цыкнул на слуг и они исчезли, осталась лишь приятная женщина средних лет, экономка или старшая горничная. Канцлер было и её хотел прогнать, но она сделала книксен и сказала:

— Для репутации госпожи будет лучше, если она не станет оставаться с двумя мужчинами в таком состоянии.

— Тогда садись в угол и чтобы я тебя не слышал и не видел, — рыкнул Стефан, — И не сметь подслушивать!

Женщина изобразила очередной книксен, отошла подальше от кровати и села на пуфик у окна. Всем своим видом она показывала, что госпожу в беде не бросит.

— У твоей невесты очень преданные слуги. А девица недурна. Очень недурна. Профиль как у древних статуй. Грудь роскошная. Конечно, типаж не модный, но в целом… В столице вы с ней жить не будете, там её заклюют стервозные птички вроде моей жены. Зато для сельской местности твоя Идалия вполне себе красавица. Не понимаю, зачем она прячет лицо. Все, к чему можно придраться — это сросшиеся брови. Клотильда свои как-то выщипывает, эту тоже можно научить. Как она?

Рассуждения Стефана Фернан пропустил мимо ушей, но они его несколько удивили. И то, как граф отзывался о жене, особенно. Но высказывать свое отношение не стал, ответил так, как будто его всего лишь спросили о состоянии девушки.

— Нормально. Пульс хорошего наполнения. Сейчас я приведу её в чувство.

Он пустил легкий исцеляющий и бодрящий импульс, после чего девушка открыла глаза.

А вот теперь она показалась Фернану даже красивой. Взгляд, правда, был пока расфокусированным, мутным, но большие, хоть и глубоко посаженные глаза цвета жжёного сахара украсили это почти мраморное лицо, сделали его живым и выразительным. Канцлер тоже не остался равнодушным к ожившей наконец девице, схватил её за другую руку, поцеловал и спросил:

— Дорогая, как вы себя чувствуете?

Из карих глаз пропала муть, они смотрели теперь ясно и холодно. На заданный вопрос девушка ответила односложно:

— Слабо.

Кошмар! Я впервые в жизни упала в обморок! Как какая-нибудь клуша из популярного романчика. Стыдно-то как!

Пришла в себя на кровати в спальне. Хорошо, что спальня не моя, а гостевая, и лежу я во всей своей одежде прямо на покрывале. С меня даже туфли снять поленились. А холодно тут — жуть!

Но меня дрожь пробирала по другому поводу. Одну мою руку держал тот самый маг, который жених и будущий герцог, а другую — канцлер. Мантилью они откинули и сейчас сосредоточенно изучали мою физиономию. Отвращения на лицах я не заметила, но и приязни тоже не наблюдается. Интерес, и всё. А что это значит? Им все равно. Особенно жениху этому. Ему безразлично, красивая девушка или уродина, он получит титул и земли, а на меня плевать хотел.

Стоп! Но не потащат же меня в храм венчаться прямо с похорон! У меня траур! По правилам и этикету полгода траура по отцу — это минимум. Столько же по брату… Если сложить, будет год! Лучше бы два, чтобы до совершеннолетия дотянуть, но привередничать мне не позволят, это ясно. Хотя бы один малюсенький, коротюсенький годик! Я не я буду, если этого у них не выбью. А там видно будет.

За год может много чего произойти. Например, император передумает, или помрет невзначай. Нехорошо так думать, не верноподданно, но он сам виноват. Виданное ли дело: выдавать меня за первого встречного мага! И морда женишка этого мне не нравится. Какой-то никакой.

В общем, ничего отвратного в его роже не наблюдалось, но вот узнать его, если он камзол сменит, мне не судьба. Такой бледненький, невзрачный типчик с правильными, но не запоминающимися чертами лица. Есть шанс подменить мне мужа, и не один раз, я даже не догадаюсь, что это другой человек, буду уверена, что это он самый и есть. Лучше уж урод с каким-нибудь явным дефектом, легче запомнить и отличить от других. К любому уродству можно привыкнуть, я тому живое свидетельство, а вот к этому блину вместо лица — нет.

Канцлер, хоть и женатый, но значительно привлекательнее. Не красавец, но удивительно эффектный. Этакая помесь породистого коня и хищной птицы. А еще глаза сверкают, взор такой живой и пытливый… У будущего мужа взгляд тусклый, если не сказать тухлый. НЕ ХОЧУ!!! Я ВООБЩЕ ЗАМУЖ НЕ ХОЧУ!!!

Боюсь. Больше всего боюсь что отнимут даже тот призрак свободы, который у меня был. Полупарализованный больной отец в последние годы не слишком меня стеснял. Орал, ругался, оскорблял — это да. Но стоило мне выйти из зоны его досягаемости, я могла делать что угодно, принимать любые решения, при желании даже любовника завести: он не мог ничего мне запретить. А вот этот вполне живой, здоровый и активный тип сможет ограничить мою свободу по самое не хочу.

Да еще делать это будет с самым унылым выражением лица: «Порядочные дамы не должны, приличным дамам не полагается»… и всякое такое. Меня уже заранее трясёт от ненависти.

Я резко села на кровати и сдернула мантилью на лицо. Не хватало, чтобы они увидели не только мою некрасивую внешность, а ещё и все чувства, которые я испытываю.

Канцлер отреагировал первым:

— Вы пришли в себя, герцогиня? Вам лучше?

— Мне хорошо, благодарю вас, граф.

Вы в состоянии продолжать нашу беседу?

— А мы беседовали?

Это был намек на то, что до сих пор разглагольствовал он один.

Восхищение пополам с яростью на лице графа были мне наградой. Вот так, одним словом поставить на место… О, это такое наслаждение! До сих пор я оттачивала этот навык в уме, не имея собеседников, и вот он явился! Достойный противник, для которого сельская герцогиня — это просто тупая корова. Докажем обратное. Пусть здесь у меня не было изысканного общества, но книги тоже могут кое-чему научить.

Сделав вид, что не заметил моего укола, граф продолжил:

— Итак, герцогиня, воля его величества…

Я встала на ноги и перебила собеседника. Грубо, но в данном случае правильно. Надо занять более выигрышную позицию.

— Дорогой граф, не кажется ли вам, что это не слишком удобное место для беседы? Здесь негде сесть и холодно как в могиле. Давайте пройдём в более приспособленное помещение, пока мы все не подхватили воспаление легких.

С этими словами я двинулась вон из нетопленой спальни, а эти два красавца пошли за мной, как телята на веревочке. Из гостевого крыла я привела их в собственную гостиную и предложила сесть в кресла у столика. Знакомая обстановка успокоила и внушила уверенность, я почувствовала себя сильнее. Мужчин же пребывание в дамской гостиной должно было расслабить. Не скажу, что это даст мне возможность доминировать в разговоре, но хоть немного уравняет шансы.