Жена в подарок (СИ) - Любимка Настя - Страница 32

— Леди Соэль, вы можете идти отдыхать, — отдала приказ, — Леди Марэль, леди Ланэль, отдайте распоряжения на кухню: пусть принесут пирожные и чай, потом оставьте нас.

Мне сладкое позарез необходимо, для мозговой деятельности. Если Арнель соблюдает диету, то это уже ее проблема. Пусть тогда сидит и слюной давится, глядя на то, как я буду есть пирожные.

И только после этого повернулась к фаворитке мужа.

— Я с удовольствием уделю вам время.

[1] ЗППП— заболевания, передающиеся половым путем.

Глава 13

Глава тринадцатая

Пока мы дожидались исполнения моего приказа, я прокручивала в голове два развития события.

Первое, со мной попытаются поговорить откровенно и без купюр. Что вполне возможно, если основываться на том впечатлении, которое на меня произвела Арнель. Мне она не показалась особой, которая не умеет думать и анализировать. К тому же, интуитивно я не чувствовала от нее угрозы, наоборот, с такой женщиной я могла бы найти общий язык. А тот факт, что она с моим мужем постель делила, ну так это было до меня. И не факт, что при мне их связь продолжится. Вот если продолжится, то муж может навсегда забыть и о моем уважении, и о том, чтобы кататься как сыр в масле. «Веселую» жизнь я ему обеспечу. И мне абсолютно все равно, что он самый одаренный магически в этом мире. Я его жена.

Второе, меня попытаются подмять под себя. Такой расклад вполне возможен, на стороне Арнели опыт, не один год жизни среди придворных гадюк и близкое знакомство с родственниками повелителя. Если девица до сих пор здесь, значит ни гнева матушки Антареса не вызвала, ни его почившего отца. Пять лет срок не малый.

А если мне повезет и со мной решатся поговорить на равных, и я сейчас не о титулах, то я постараюсь зародить в голове Арнели сомнения о ее положении. Быть любовницей всю жизнь? Бесплодной. Осуждаемой всеми, кроме, собственно, Антареса. Почему так? Да потому что умная женщина, всегда найдет способ повернуть даже самую гадкую ситуацию в свою пользу.

Достаточно того факта, что я выбранная богом, благословлённая им же, а заодно проявить участие в жизни людей, которые меня окружают и конечно же, подданных. Сложно ли сделать так, чтобы о супруге повелителя говорили только хорошее? Не сложно, но долговременно и с определёнными трудностями. Впрочем, достаточно родить мужу наследника, чтобы народ полюбил меня, как мать будущего повелителя. А заодно мысленно сравнивал заслуги одной постельной грелки с другой, но уже официальной.

Я-то детей родить смогу, а вот она — нет. А там и воспитание дать, причём принимая всестороннее участие. Конечно, и мне придется учиться и познавать жизнь заново, согласно реалиям этого мира.

Но, откровенно говоря, чем отличается жизнь в детском доме от жизни во дворце? Да ничем. Здесь также существует иерархия, которой подчиняются. Это тоже, своего рода, замкнутый круг общения. Много ли навыезжаешься из дворца? Много ли контактов иметь будешь? Ежедневно одни и те же лица… И среди них явно хватает и прощелыг, и крыс, и тех, кто за копейку удавится или без зазрения совести подставит ближнего…

Поэтому, кто сказал, что дети глупые и мало что понимают? Все хорошо понимают, и усваивают куда быстрее, особенно плохое… А уж тех, кто посмел обижать людей, которых они любят, запоминают на всю жизнь. И мстят.

По себе знаю. Была у нас в детдоме нянечка. Детей любила, как своих родных. Относилась не как к волчатам беспризорным, а как к людям, на равных. И если наказывала, то справедливо, без рукоприкладства. Но нам хватало, чтобы устыдиться. А была воспитательница, которая общалась посредством крика и подзатыльников. Такие люди бывают, ну что ж поделать. И к ним приспособиться можно.

Да только зависти в ней было слишком много. И к внешности нашей Анны Павловны, и к тому, что муж ее богатый и красивый, и что голожопые сироты ее слушаются и чуть ли не в рот заглядывают. И то, что работает она в детдоме по зову души, а не по нужде… Да много за что, таким людям особый повод не нужен. Пакостничала она, и не по мелкому, нет. Что уж там она конкретно сделала, нам неведомо. Кто ж такие вещи детям расскажет, только если самим подслушать разговоры взрослых, да и то, все на уровне слухов с традиционным приукрашиванием. Но то, что Екатерина Анатольевна имела интрижку с директором, знали все.

В общем, Анну Павловну уволили со скандалом, когда мне только исполнилось десять лет. Но и та, что кляузничала и науськивала на молодую сотрудницу, долго не продержалась. Отчасти благодаря нам, отчасти, потому что нам крупно повезло. Очередная проверка, нагрянувшая в детский дом оказалась из «верхушки», и была ошарашена кошмарным видом детей, и это при том, что перед приездом чиновников нас одели в чистенькое и отглаженное. Да вот только, когда есть цель, испортить можно все… А также ответами, перед которыми практически все дети неизменно отвечали вопросом: а нас точно бить не будут, и руками кто живот, кто лицо закрывал. И ведь считай почти не лгали, Екатерина Анатольевна никогда себя не ограничивала, считая, что только грубая сила и физические наказания сделают из сироты человека. Правда, старалась бить так, чтоб синяков не оставалось. Будет ли шишка от подзатыльника, а от удара ладонью по заднице? Максимум покраснение и то за час все сойдет.

Воспитательниц в нашей группе заменили. Директора уволили.

На самом деле случай с Анной Павловной, нас так сильно и сплотил. Все ее искренне любили, и помнили, как упорствовала она, что самообразование и труд — путь к хорошей жизни.

Возможно, наша группа была самой дружной за всю историю детского дома, хотя нас часто пытались и расселить по этажам, и рассорить. Мы нарабатывали авторитет из года в год и могли повлиять на поведение младших воспитанников. Конечно и среди нас были паршивые овцы, которые не хотели ни учиться, ни трудиться, всерьёз рассчитывая на постоянное иждивение государства. Они отсеивались и в наш круг уже не допускались, естественный отбор. Были и те, кто привык решать все дела, посредством кулаков или хитрости. Но вот кого среди нас не было к моменту выпуска — это крыс. Мы слишком хорошо знали, что справедливости в мире нет и держались друг за друга, как утопающий за спасательный круг. Учились не за страх, за совесть, чтобы после выхода из государственных стен занять достойную нишу в «большом мире», а не сесть в тюрьму, как многие наши предшественники.

Но вот засуетились слуги: расставили на столе вазочки со свежими ягодами и нарезанными фруктами, блюда с пирожными, разлили чай по чашкам, и поклонившись удалились. Следом ушли и фрейлины.

— Ваша милость, будет ли мне позволено говорить откровенно? — Арнель не стала затягивать и юлить.

— Я даю вам позволение. — Кивнула я, понимая, что не спросить об этом она не могла, не сейчас, когда маски дуры на мне нет и лишняя вольность чревата. Думаю, за три часа она прекрасно поняла, что ее разыграли.

— Благодарю. Что вы намерены делать дальше? Я знаю, что ваш брак не консуммирован и повелитель не желает делать его настоящим. 

В первую секунду я опешила. От наглости и постановки вопроса. Во вторую — разозлилась. Опять же от наглости и постановки вопроса. А на третью — успокоилась. А что она должна была спросить? Люблю ли я Антареса? Право смешно и глупо.

Плюс я мысленно костерила мужа, у которого язык до Киева доведет. Посмотри какой, планы он любовнице выкладывает. Или это был не он, а лекарь?

Но думать я могла, о чем угодно, а вот внешне ни один мускул не дрогнул. Ни опровергать, ни подтверждать ее слова я не собиралась. А вот поставить на место — следует. Существует такой тип людей, пока силу не продемонстрируешь и на место не поставишь, ни за что уважать не станут. А потому…

— А вы? И дальше планируете вести жизнь паразита? — И мило улыбнулась. — Впрочем нет, паразиты хотя бы размножаются, а вам это не грозит. Замуж вам за Антареса не выйти, у него уже есть я, детей вы от него иметь не можете… Так что же вы намерены делать?