Беременна поневоле (СИ) - Лакс Айрин - Страница 64

Арсений с довольным видом зажал мою грудь обеими ладонями и нежно растёр подушечками больших пальцев тугие вершины сосков.

— Красивая моя. Хочу, чтобы ты сидела сверху и трахнула меня.

Он послал бёдра вверх, заставив меня покраснеть.

— Я это заслужил, — пустил гулять по губам порочную и довольную ухмылку.

Глаза Арсения горели собственническим огнём желания.

— Хочешь, чтобы я тебя… — споткнулась о грязное словечко. — Я не буду говорить это слово.

— Главное, чтобы делала, — рассмеялся Арсений, окончательно вгоняя меня в краску.

Запустив обе руки под его футболку, обвела пальцами тугие, крепкие мышцы пресса. Гладила его сильное, твёрдое тело. Разгорячённое, как раскалённое железо.

Наклонилась, поцеловав губы Арсения — мягкие и умело берущие в плен. Поцелуи перетекали из одного в другой. Дыхание сбивалось и становилось прерывистым.

Хотелось трогать его кожу губами и языком.

— Можно? — задрала его футболку.

— Нужно…

Арсений снял футболку и красноречиво заломил бровь.

— Тебе придётся справиться кое с чем ещё, моя любимая жена, краснеющая от откровенных намёков…

— Откровеннее некуда, — улыбнулась уголками губ, потому что чувствовала промежностью возбуждённую и горячую длину эрегированного члена.

— Если ты не хочешь, отложим на потом, — сглотнул Арсений, понимая, что я медлю.

Но его взгляд горел откровенным желанием. Ему хотелось полного разоблачения и разрушения барьеров. Не в полутьме, где фантазия прихотливо дорисовывало невидимые глазу штрихи, а при ярком свете, когда можно было разглядеть мельчайшие детали.

 Я передвинулась в сторону, медленно стягивая брюки с мужских бёдер.

— Предупреждаю, я без белья.

— Это я уже поняла…

Ответила с нервным смехом, потому что впервые раздевала мужчину сама. Не просто мужчину, но того самого — моего первого и единственного, искушённого в женской ласке.

На контрасте с ним я казалась себе жутко стеснительной неумехой и боялась выдать своё нервное напряжение неловкими движениями.

— Так медленно меня ещё не раздевали, — прокомментировал Арсений, когда верхний край брюк замер на границе паховых курчавых волос.

— Я первая?

— Единственная. Это другое, — выдохнул глубоко и медленно.

Арсений прикрыл свои ледяные глаза, облизнув губы кончиком языка. Он дрожал от нетерпения. Но наблюдал за мной через опущенные ресницы, чтобы не смущать откровенно-жадным разглядыванием.

Я стащила брюки, освобождая потяжелевший член. Провела кончиками пальцев по всей длине, смыкая пальцы кольцом. Арсений выругался через стиснутые зубы.

— Тебе неприятно?

— Наоборот. Пытаешь едва ощутимой лаской…

Я обхватила его член крепче, немного осмелев. Провела пальцами вверх и вниз, поражаясь нежности атласной кожи и горячности твёрдого члена. От этих движений захватывало дух и по телу разносились искры возбуждения. Арсению нравилось — и по мне прокатывалась волна ошалелой радости.

Смущение никуда не делось — мой цвет лица мог поспорить по красноте с самым спелым томатом. Но я чувствовала, как пульсировал возбуждением член под моими пальцами. Отзывчивость и довольные постанывания мужчины вселяли в меня уверенность.

Внезапно я склонилась над пахом и накрыла  губами конец члена. Мягко прикоснулась к головке губами. Несмело тронула языком, обводя по кругу.

— Блядь, — послышался судорожный вздох.

Сильные пальцы сжали мои волосы.

— Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты продолжила. Возьми в ротик! — попросил Арсений, подтолкнув бёдра вверх.

Покровский удерживал мою голову ладонью. Но ласково и бережно, показывая, что я сама могу прекратить, если захочу.

Но я желала попробовать, как это — ласкаться языком и губами. Арсений ночью был нежен и горяч со мной. Я тоже хотела одарить его лаской, хоть ни черта не знала, как делать это правильно.

Я действовала по наитию и ловила пульсацию ответных импульсов его тела. Придерживала член у основания, вбирая его губами и подталкивая языком. Пыталась дышать через нос, погружая в рот больше горячей длины. Это не так неудобно, как я могла бы подумать.

— Твою мать… — простонал Арсений, усиливая хватку пальцев в волосах. — Открой ротик пошире. Хочу глубже. Я не буду тебя долго мучить…

Послушно исполнила его просьбу, замирая. Он сразу же толкнулся вглубь — быстро и жадно, почти перекрывая дыхание.

Подняла на него взгляд. Арсений смотрел так, как будто ему было мало толкаться членом в мой рот. Ему хотелось быть всюду, везде. Во мне и вокруг меня.

В его взгляде читалась откровенная жажда взять меня и не только для того, чтобы наполнить глубокими толчками.

Это тончайшая нежность на стыке с откровенной похотью. Я видела в его ледяных глазах, как в зеркале, себя, готовую принять его до упора.

Арсений громко стонал, совершая быстрые и точные фрикции. Замер на глубоком толчке, пульсируя почти у самой глотки, и разжал пальцы.

— Иди ко мне… — попросил хрипло.

Я с готовностью устремилась к нему. Арсений расположил меня на себе, разведя бёдра в стороны. Нажал на поясницу, заставляя опуститься на него.

— Ты такая влажная. Хочется сразу на всю длину, — прикусил губу, одержимый страстью. — Опускайся. Бери меня.

Просьбе в его охрипшем голосе было трудно не покориться. Осторожно скользнула вниз.

Арсений обхватил меня пальцами за талию и надавил, заставляя принять последние сантиметры его напряжённой плоти.

Он был глубоко и тесно во мне. От эмоций перехватило дыхание. Довольные стоны вырывались против воли. Они были обоюдными.

Уселась поудобнее, понимая, что при малейшем движении задевались какие-то сверхчувствительные точки внутри меня, от которых тело начинало дрожать и звенеть, наполняясь восторгом.

Арсений ловил мои эмоции и легко истолковывал их смысл.

— Да, Бабочка, это секс, — довольно протянул он и лёгким нажатием заставил меня скользить по направлению к нему и обратно.

Я ускорилась. Мне самой хотелось этого — выхода за привычные рамки и гудящего восторга во всём теле, вплоть до кончиков пальцев на ногах.

Движения становились всё более отточенными и быстрыми с каждой секундой. Спина и шея покрылись влажной испариной. Воздух наполнился горячим дыханием и громкими стонами.

Арсений резко притянул меня к себе, заставив склониться над ним.

Пики сосков задевали его грудь. Кожа к коже. Влажно. Тесно. Между нами искрило напряжение.

— Хочу слышать, как ты стонешь мне в рот, — произнёс, задыхаясь, и зафиксировал мои бёдра.

Арсений начал вбиваться в меня снизу вверх и толкнулся в рот языком. Глубоко и быстро. Вылизывал изнутри и похищал довольные, громкие стоны.

Мы задыхались.

Жадно цеплялись друг за друга, словно раскачивались на краю пропасти. От очередного глубокого толчка возникало чувство долгого падения, от которого захватывало дух. Падение или взлёт — неважно.

Между нами размывались последние границы — он был глубоко во мне, дрожал, выплёскиваясь. Мы стонали о любви и говорили о ней же каждым движением.

— Люблю тебя…

Спустя семь  лет

В нашем доме всегда шумно и многолюдно. Слышны голоса детей — Андрей, наш старший сын, катает дочку Кристину на сигвее. Трёхлетней малышке нравится. Она заливисто смеётся, хохочет до слёз. Антону, младшему сыну, едва исполнился год. Он только начинает ходить, но уже порывается присоединиться к шумной ватаге.

Но помимо наших родных детей, в доме Арсения есть уже взрослые Димка и Наташа, дети Ивана. Они жили и воспитывались у нас.

Оксана развелась с Ваней, пока тот отбывал наказание в местах лишения свободы. Это стало неприятным сюрпризом для Вани и сильно ударило по нему. Он уже давно не строил иллюзий насчёт Оксаны, но верил, что семья для неё всё-таки важнее.

Оказалось, что он прочитался во многом и насчёт своей жены, в том числе. Оксана после развода встретила мужчину, которого, по её же словам, полюбила всем сердцем. Но детям новый мужчина Оксаны не понравился. Они начали закатывать истерики и специально делали всё, чтобы вывести из себя отчима.