Беременна поневоле (СИ) - Лакс Айрин - Страница 44

Арсений отпустил прочь водителя, велев ему добираться на такси. Покровский подтолкнул меня в сторону своего чёрного, агрессивного зверя, который по какой-то ошибке называли машиной.

Я потянулась к ручке заднего сиденья, но Покровский открыл передо мной переднюю дверь.

Я замерла. Моё сердце колотилось как у зайца, пойманного в силки. От такого сердцебиения можно было сойти с ума.

— Садись, Алён, — попросил Покровский.

Я заглянула в глаза мужчины. В них было магнетическое притяжение и волшебная сила. Что-то такое, что заставляло меня безоговорочно сесть в его автомобиль.

Я словно находилась под гипнозом.

Манеры Арсения, тембр приятного голоса, его постоянная забота и внимание –– всё это действовало на меня так, что я проникалась к нему доверием.

Очень наивно и глупо. Но когда Арсений — такой, у меня не оставалось шансов прислушаться к голосу разума.

Я начинала действовать так, что казалось, будто постоянно совершала ошибку за ошибкой.

Фатальные и непростительные. Может быть, они принесут мне немало горя и шишек, но я просто смотрела в заманчивые ледяные омуты, почти ничего не соображая.

Арсений сел за руль.

Я видела его мужественную фигуру слева от себя и разглядывала красивый, точёный профиль.

Арсений включил музыку, но сразу же поставил её на небольшую громкость.

Сочетание приглушенной музыки и дурманящего аромата мужского парфюма кружили мне голову.

Между нами оказалось очень мало свободного пространства. Меня бросило в жар, когда я поняла, что мы одни в закрытой машине.

Расстегнула пальто.

Слишком поздно поняла, что платье на мне безнадёжно испорчено, а под ним нет бюстгальтера.

Если Покровский посмотрит на меня, то поймёт, как туго и болезненно сжались соски, натягивая мокрую ткань.

Я распустила волосы, прикрыв грудь прядями.

В этот момент Арсений потянулся ко мне. Сначала я вздрогнула, словно испугавшись его внезапной близости.

— Всего лишь хочу пристегнуть тебя, — его голос звучал не так, как обычно.

Мне почудилось, что и Арсений взволнован, потому что его голос был ломким на стыке слов.

Я протянула ему ремень.

Наши пальцы соприкоснулись. На месте столкновения словно проскользнула искра.

Мужская кожа казалась жутко горячей.

Когда Арсений нагнулся, чтобы перехватить ремень и пристегнуть меня, его руки случайно коснулись платья в районе бедра. Мужское лицо находилось на уровне моей груди.

Он очень близко ко мне. Моя шея сзади покрылась бисеринками пота.

— Я включу печку, чтобы ты не замёрзла. Хорошо?

Арсений увеличил поток тёплого воздуха в машине.

— Спасибо, — ответила я.

Перевела взгляд в сторону, смотрела в окно, чтобы сосредоточиться на чём-то другом. Не на мужчине, сидящем так близко и преступно сильно волнующем меня.

Мне было тепло на душе от его постоянной заботы. Я благодарна Арсению за терпеливость, когда моё настроение напоминает виражи на американских горках.

Я пыталась не думать о том, что происходит со мной, когда он оказывался рядом.

Я старалась не прислушиваться к ощущениям, но сейчас остро реагировала на каждое биение сердца и трепетное замирание.

Я начинала терять контроль. Я была напряжена, а так хотелось расслабиться…

Я резко повернула голову.  Поймала мужчину на разглядывании себя.

Арсений нисколько не стушевался и не отвёл взгляд.

Он смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину, которой хочет обладать во всех смыслах и на всех доступных плоскостях.

Я ощутила дискомфорт и странный жар внизу живота.

— Я хочу домой…

Арсений повернул руль, управляя автомобилем. Он был напряжён не меньше меня. Но не срывался, лишь дышал намеренно медленно, словно успокаивал себя.

Я опять начала любоваться его красивым профиль. Отводила взгляд, но меня словно магнитом тянуло в эту гибельную пропасть.

Мне хотелось на него смотреть и сказать, что нельзя быть таким притягательным.

— Хочешь поговорить?

— Нет, просто не могу подобрать слов, чтобы извиниться за испорченную вечеринку.

— Ты не создана для шумных и пьяных компаний. У тебя слишком нежные крылья, Бабочка, — срывающимся голосом произнёс он. — И слишком красивые.

Я сложила руки — ладонь к ладони на коленях. Опустила взгляд, отводя его насильно.

— Прячешься? Жаль… Я не могу на тебя насмотреться.

–– Пожалуйста. Смотри на дорогу, –– попросила Алёна.

Её голос дрожал от переполняющих эмоций. Она пыталась перекрыть их равнодушным фоном, но я слишком хорошо чувствовал скольжение её взгляда по своему лицу.

Алёна постоянно возвращалась ко мне, разглядывая исподтишка.

А мне точно так же исподтишка хотелось заглянуть в её мысли и понять, каким она видит меня.

Алёна не осмеливалась сделать шаг навстречу и делала вид, что не понимает моих откровенно-жадных взглядов, беснующихся на её лице, теле и губах.

Её губы стали моим наваждением. Красивые. Пухлые. Без помады. Без призывно ярких и кричащих цветов. Но они виделись мне экзотическим блюдом, которое мне никак не удавалось попробовать.

Я безумно надеюсь, что придёт моё время, Бабочка. Когда ты не будешь испуганно замирать от моей близости. Возможно, тебе надоест сопротивляться вожделению, подтачивающему тебя изнутри.

Меня потряхивало от яркого и сумасшедшего желания, приливающего к окаменевшему члену, которому при взгляде на девушку становилось тесно в брюках модного покроя.

Мне хочется, чтобы она звала меня по имени, чтобы дала себя приласкать. Разрешила показать, какой бывает ласка — пьянящей, будоражащей, отключающей все страхи и преграды.

Мне хочется, чтобы над её телом восторжествовала потребность ощутить меня глубоко в себе.

Мне приходится смотреть на дорогу, а так хочется смотреть на девушку и испытывать границы её терпения.

— Скоро приедем. Как проведём этот вечер? — спросил я.

Вовремя прикусил язык, чтобы не сморозить пошлость вроде «Может быть, ты захочешь проснуться завтра утром в моей постели?»

Я действительно хотел именно этого.

Я желал Алёну больше, чем желал любую другую. И  в ином случае я бы уже не церемонился, а пересадил красотку на заднее сиденье, задрал ноги на плечи, врезаясь в промежность глубокими толчками.

Я скользил по Алёне быстрым взглядом.

Кажется, она чувствовала мою бурлящую похоть. Невольно сжимала пальцы в кулачки и прикусывала губы с внутренней стороны.

Я ощущал её трепет. Но одновременно понимал, что в Алёне остался страх передо мной. Это то, что всегда отрезвляет меня и заставляет сдерживаться в самый последний момент.

— Не бойся. Я не повторю свою ошибку, — сказал обтекаемо, чтобы не произносить слово «изнасиловать». — Мне жаль, Алёна. Искренне жаль. Но я рад, что встретил тебя.

— Ты невозможен, Арс…

Уголки её пухлых губ немного дрогнули. Но Алёна сдержала зарождающуюся улыбку. Спрятала от меня.

Я старался больше смотреть на дорогу, чем на сидящую рядом девушку. Но как назло в белом полотне извивающейся дороги мне виделись скрытые смыслы. И каждый из них — отнюдь не безобиден.

Я помог Алёне выбраться из машины и проводил до двери спальни.

Внутри всё ещё теплилась надежда, что когда мы столкнёмся с дверью, Алёна закинет руки на шею и попросит остаться.

Но вместо этого она одарила меня почти пустым взглядом, прячась глубоко внутри себя.

–– Мне очень жаль, что у нас получилось такое плохое начало… — осмелилась сказать Алёна, схватившись пальцами за дверную ручку.

Мы бесконечно долго смотрели глаза в глаза друг другу.

— Попытайся дать мне шанс. Я могу быть другим. Нежным, заботливым, внимательным. Позволь показать? — попросил я.

Осторожно перехватил узкую ладонь, поднеся к губам.

Медленно поцеловал пальцы. Её рука дрожала. Алёна не могла ни отнять ладонь, ни попросить меня перестать касаться хотя бы так.