Беременна поневоле (СИ) - Лакс Айрин - Страница 16

— Полегчало?

— Давай ты не будешь изображать внимательность и беспокойство моим состоянием?

— Думаешь, что это напускное? Зря.

— Ближе к делу. Кажется, ты хотел рассыпаться в бисере извинений, рассказывая, что ты ни в чём не виноват.

Я нарочно говорила резко и старалась уколоть Покровского. Уязвить хотя бы словами. Понимала, что моя язвительность — это булавочные уколы против разящего наповал броска копья. Но всё равно ощетинивалась. Это немногое, что у меня осталось.

— Покровский. Не задерживай меня. Мне по твоей вине теперь придётся как-то решать одну проблему. Я мечтаю избавиться от неё как можно скорее.

— Именно об этом я и хочу с тобой поговорить. В бисер рассыпаться не стану. Все мои извинения ты воспримешь в штыки.

— Должна реагировать иначе? Ты мне неприятен.

Мужчина успокаивающим жестом накрыл ладонь.

— Ты беременна. От меня. Нравится тебе это или нет. Не перебивай! — попросил он. — Я хочу, чтобы ты оставила этого ребёнка.

Что? Он хочет, чтобы я оставила нежеланного ребёнка? Ребёнка, зачатого после изнасилования? Он в своём уме?!

— Нет! Ни за что!

— То же самое я тебе скажу на твои попытки сделать аборт: «Ни за что!»

— Ты не имеешь права!

— Это не только твой ребёнок. Но и мой тоже. Как отец, я заявляю, нет.

— Ты не отец. Ты насильник! — произнесла, избегая смотреть в глаза Покровскому, чтобы он не кромсал мою волю своим ледяным взглядом.

— Ребёнок мой. Ты его оставишь. Точка.

— Нет! Спустись с планеты небожителей, Покровский. Ты не бог.

— Не бог. Увы, не бог. Но кое-что могу и кое-что знаю, — усмехнулся мужчина. — И давай перейдём на общение по имени?

— Нет. Нет. Нет. На все твои предложения.

Подошёл официант, разместив на столе тарелки с замысловатыми салатами и пару закусок.

— Приятного аппетита, — пожелал мне Покровский, принимаясь за еду. — Здесь неплохо кормят, попробуй. Это не предложение, Алёна. Ты поешь. Потому что ходить голодной во время беременности — не есть хорошо. А я хочу, чтобы ты выносила для меня здорового и крепкого малыша.

— Я не стол заказов. Этот цирк мне надоел!

Я попытала встать, но мужчина дёрнул меня на себя, усаживая на колени. Сжал замком крупные ладони на талии.

— Я хочу поговорить мирным путём. Но могу и по-другому, — холодным тоном пообещал Арсений.

Я знала, что он может выполнить угрозу. На стороне Покровского — сила и мощный рычаг давления в виде денег и положения в обществе. У меня не было ничего, что я могла противопоставить ему. Я обречённо замерла.

— Вот и хорошо, — прошептал Покровский, зарываясь носом в волосы на затылке. — Ты вкусно пахнешь, Алёна. Даже без дорогого парфюма.

— Я хочу пересесть обратно на диван.

— Обещаешь себя хорошо вести? — переместил ладонь на живот, погладив его. — Нервы вредят малышам. Не вреди моему ребёнку, Алёна.

— Я выслушаю тебя. Не могу пообещать, что соглашусь, — ответила дрожащим голосом.

— Честно. Ещё один твой плюс.

Покровский позволил соскользнуть с его колен и оттолкнул тарелку в сторону.

— Чёрт. Ты так дрожишь и смотришь на меня, как на зверя, что аппетит пропал.

— Извини, что испортила тебе аппетит, — я пила сок мелкими глотками. — Можешь не говорить мне ничего в ответ. Я не жду от тебя извинений за то, что ты испортил мне жизнь.

Покровский сжал челюсти, прожигая меня насквозь взглядом. Мне казалось, он  был близок к тому, чтобы возненавидеть меня по-настоящему.

Он сдерживался изо всех сил, чтобы не грубить и не давить мощным тараном, которым привык действовать.

Я ждала, что он скажет, но снова дал знать о себе его телефон.

— Да. Приехал? Пусть ждёт. Я завтракаю. Нет. Я не знаю, когда приеду. Если я говорю, что у меня серьёзное дело, значит, так оно и есть… Какое? — Покровский вскочил, сжимая телефон. — А отчёт тебе не написать? Кровью на десяти листах? Нет? Послушай, Вань, не хуй дёргать меня за верёвочки и контролировать каждый мой шаг.

Покровский сбросил вызов и швырнул телефон на стол, яростно сдёрнул пиджак, подкатывая рукава рубашки.

Краем глаза я отметила сухие, жилистые руки с тонкими светло-золотистыми волосками.

— Можешь смотреть спокойно, я не сожру тебя за это живьём, — резко сказал он, заметив мои осторожные взгляды исподтишка.

С размаху мужчины сел на диван и дёрнул за узел галстука.

— Помоги, а?

— Это ты мне?

— Тебе, Алёна. Тебе. Развяжи галстук. И попытайся при этом не удавить меня.

Покровский взбесился так, что лучше не злить мужчину. Я осторожно ослабила узел галстука, вытягивая его из петли.

В угол зрения попал волевой подбородок с щетиной и резко очерченные губы. Плотно сжатые, чтобы не наговорить лишнего.

— Наконец-то, — Покровский выдохнул свободнее и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. — Ненавижу галстуки!

— Тогда зачем надевал?

Я провела пальцами по гладкой, дорогой ткани галстука, бездумно обматывая его вокруг ладони. Движение успокаивало. Я зацикливаюсь на нём, чтобы не думать ни о чём другом.

— За стол переговоров садятся в галстуках, не так ли? — Покровский словил сухой горячей ладонью мой заход на очередной виток, останавливая. — Вернёмся к нашему разговору. Буду краток. Ты беременна от меня. Я хочу, чтобы ты сохранила этого ребёнка и родила для меня.

— Зачем? — спросила равнодушно. — Зачем тебе это? Кажется, ты говорил что-то о невесте…

— Она мертва. Погибла в автомобильной аварии, нажравшись перед этим «колёс», — грубо отетил мужчина. — Была беременна. Предположительно, от меня.

— Предположительно? — уточнила я

Покровский улыбнулся. Но больше всего его улыбка напоминала оскал.

— Милана считалась моей невестой. Но это не мешало ей быть первоклассной блядью. Мы расстались, крупно поссорившись. Потом эту шмару понесло по хуям всех клубных завсегдатаев. В памятную для нас с тобой ночь кто-то сказал, что видел Милану в клубе «Orange». К тому моменту я уже был прилично нажравшимся. Я зашёл в VIP-ку, увидел её,  и мне сорвало стоп-кран. Окончательно.

— Только в комнате была не Милана.

— Да. Это была ты. Дальнейшее тебе известно. Это был краткий обзор. Без ответвлений и лирических отступлений.

—Ты хочешь оставить ребёнка, потому что я похожа на твою бывшую невесту?

Покровский усмехнулся.

— Похожа только внешне и только на первый взгляд, как я тебе уже говорил. Я люблю детей. У меня будет ребёнок. Это всё, что меня интересует.

— В это «всё» не входит моё мнение.

— Мнение входит. Протест — нет. Ты согласишься, — самоуверенно заявил мужчина. — У тебя не та ситуация, чтобы капризно морщить нос, отказываясь от выгодных предложений.

— Вот как? — поинтересовалась я.

— Я не идиот, Алёна Трофимова, и многое понял вчера, застав не очень приятную сцену у тебя в квартире. К тому же успел кое-что пробить о тебе, девочка из детдома, испытывающая трудности с разделом имущества приёмной матери. Не просто проблемы денежного характера, но и другие тоже. Тот урод… Он тебя домогается, да? Жить тебе негде. Высокооплачиваемой достойной работы тоже нет. С твоим образованием и без связей ты никогда не займёшь хорошую должность. Будешь мыкаться по жизни…

— Думаешь, всё можно купить, Покровский?

— Арсений. Мы же договорились.

— Я не соглашалась.

— Придётся! — саркастично усмехнулся Покровский. — Или я могу расписать в красках, что тебя ждёт.

— Например?

— Однажды удача от тебя отвернётся. Ты же понимаешь, что когда я появился, ты избежала насилия лишь чудом? — напирал мужчина и давил катком логических доводов.

— Насильник спас меня от потенциального насильника!

— Называй, как хочешь. Тебе ребёнок от меня не нужен, насколько я понял. Ты его не хочешь. А я хочу. Родишь мне ребёнка. Потом — свободна. Мы в расчёте, — сделал паузу. — Я устрою твою жизнь. Ты ни в чём не будешь нуждаться.