Невеста для Бессмертного (СИ) - Фрес Константин - Страница 8

«А Кощею скажу, — хладнокровно подумала безжалостная ведьма Марьванна, глядя в нахальные желтые глаза, — что кота зеркало обратно засосало… или что по кошкам убежал шляться…»

От плана своего по привороту Кощея Марьванна отказываться не собиралась; рецессивный ген, зараза, оказался на редкость упертым и безбашенным. Близкая опасность не заставляла его в испуге отступить, а наоборот — понуждала идти вперед, в самое пекло. И Марьванна подчинялась этим проснувшимся в ней диким инстинктам безоговорочно.

Однако кот повел себя неожиданно, даже на редкость миролюбиво и даже дружественно.

— Как это — что надо? — искренне удивился он. — Ты ж колдовать собралась. А я — ведьмин кот, помощник верный. Как без меня-то? Ты ж сейчас наколдуешь по неопытности чего попало… Вот, приглядеть надо, помочь.

— Не переживай за то, — хладнокровно парировала Марьванна, — у меня прабабка ведьмой была. В крови это. Справлюсь!

— А у меня прадед львицу снасильничал, — в тон ей ответил наглый кот. — А я вот не думаю, что справлюсь. То прабабка, а то ты. В каждом деле талант и умение нужно. Ты вона чай не умеешь толком заваривать, куда уж тебе колдовать без сноровки!

— А чего это ты мне помогать удумал? — хитро сощурила глаз Марьванна.

— Злые беззаконные дела поддерживаю из солидарности, — ответил кот важно. — Ну? Колдовать будем, али лясы до рассвета точить станем? Да не боись ты, Кощей спит сном богатырским, вернее Фениста Ясна Сокола, — тут кот снова мерзко захихикал, щуря мерцающие глазки. — Давай это все барахло на кухню, на свет, там удобнее будет.

На белом кухонном столе Марьванны, под глухим абажуром, была разложена старая тетрадь прабабки, склянки и прочая колдовская утварь, и кот, сидя на табурете, шевеля усами и чихая от пыли, потыкался мордой в выцветшие строки рецептов.

— Квасок «Ядреный хрен», — задумчиво прочитал он. — Нет, это немного для другого. Это потом варить станешь. Может быть. Пирог «Сладкая лисе… писе…»…Тьфу ты! Срамота! А ты уверена, — с сомнением в голосе произнес усатый, повернув косматую башку к Марьванне, — что именно с приворота начать надо?

— А то с чего же?! — с возмущением поинтересовалась злая Марьванна.

— Ведьма ты старая, — злобным голосом змея подколодного ответил наглый кот, прижимая на всякий случай уши, — клизьма ты дряблая, на себя-то посмотри! Жабье ты рыло! Кощей хучь и старый, а все ж таки царь! Царица ему нужна красивая, важная, дебелая, статная. Мож, ради приличия и для начала красоту попробуешь навести?!

Марьванна, не раздумывая, за грубость огрела кота свернутым в жгут полотенцем — но снова промахнулась, удар пришелся по пустой табуретке, а зловредный кот, увернувшись, похабно хихикал из-под стола.

Нет, конечно, оскорбленная до глубины души Марьванна была не молода — но и не страшна, как утверждал мохнатый похабник. Но как бы Марьванна на него не злилась, в словах кота была крупица истины.

«Небось, будь я помоложе, да покрасивее, — размышляла Марьванна, разглядывая в зеркало свои белые кудри, — Кощей бы и задумался насчет моей кандидатуры…»

— Вона компот сварить можно, — подсказал зловредный кот из-под стола. — На развороте рецепт написан. Называется — «Очарование осени».

Пока Марьванна ставила на огонь чайник и подыскивала подходящую посуду — глубокую фарфоровую тарелку, — чтоб смешать ингредиенты, кот, усевшись на столе, раскидывал картишки, найденные в старом сундуке. Марьванне, мельком глянувшей на его развлечение, показалось, что это был просто набор картинок, собранных из разрозненных колод. У кота выпадало сразу две дамы червей, и одна из них была невероятного вида красоткой, а вторая — лягушка-царевна в жемчужной кокошнике, со стрелой в зеленой лапе.

— Да уж, — озадаченный своим гаданием, произнес, наконец, кот, быстренько, как продавец в мясном отделе, обвесивший покупателя, сгребая карты и надеясь, что Марьванна не заметила его манипуляций. — Ну, готово у тебя там?

У Марьванны было все готово. На голову ее была повязана косынка, чтоб ни единый лишний волос не попал в колдовское варево, на столе стояли чашка и старая фаянсовая круглая солонка с уныло громыхающим внутри соляным камнем. Этой солонкой предполагалось толочь травы, и кот, обнюхав ее, недовольно пошевелил усами, а Марьванна под его строгим взглядом вытянулась в струнку, как семиклассница-двоечница на уроке домоводства, которой в первый раз в жизни предстояло приготовить борщ. Она заметно волновалась; кот был предельно серьезен — значит, варево действительно могло помочь ей похорошеть. В душе Марьванны забрезжила надежда. А вдруг?..

«Анька, конечно, тотчас всем растреплет, что это я от любви и комплиментов похорошела, а Колесничиха просто позеленеет от зависти!» — размышляла готовая на все Марьванна.

— Ничего другого нету? — строго спросил кот, прислушиваясь к громыханию внутри солонки. — Что ж за хозяйство такое, чего не спросишь — ничего нету! А яду чем растолочь, если сильно понадобится? А соль попадет в варево — это ж другой совсем рецепт! Ладно; что ж теперь… Давай по порядку начнем, — Кот с умным видом уткнулся в книгу и принялся читать. — Щепоть лепестков одуванчика, щепоть корешков… щепоть! Не горсть, а щепоть! Куда ты столько цапаешь своими лапами! Корешков!!!! Крылья майского жука — майского, а не хруща! Я покажу тебе кузькину мать! А говоришь, справилась бы… темнота!

Марьванна в ужасе металась по кухне, вся взопрев от нервов и стараний. Кот оказался лютым зверем, почище иных строгих учителей, и даже сахар, который Марьванна добавила в свое опасное варево, пересчитал по крупинкам. И, казалось бы, что можно было все это перетолочь в серую колдовскую пыль и поставить на жаркий огонь, но последней строкой рецепта внезапно означился цветок желтой хризантемы, и Марьванна так и села на табурет, бессильно и беспомощно уронив натруженные черным колдовством руки. Не было в склянках хризантемовых цветов; только один высохший до прозрачности лепесток болтался. Мечта о внеземной красоте улетучивалась, как роса поутру.

— Да ладно, — сказала потрясенная до глубины души Марьванна. — Какие, к черту, хризантемы?!

— Демонов потом поминать будешь, — зашипел кот, вздыбив верную шерсть. — В свой черед! Чего ты мне рецептуру нарушаешь?! Понаберут дилетантов по объявлению… Сказано тебе — хризантему давай! Дава-а-а-у-у-у! Мя-а-у-у-у!

— Откуда на Руси хризантемы?! — возмутилась Марьванна. — Опечатка там. Производственный брак. Не могет такого быть. Где б Ядвига в деревне глухой хризантемы добывала?!

— Хризантему! — яростно ворчал и рычал кот, дыбя шерсть и деря когтями скатерть. — Написано четко! От руки! Извела напрасно ингредиенты редкие! Жука-а-а-у-у!

Российским пенсионерам нельзя, ни в коем случае нельзя говорить эти два волшебных и страшных слова — «извела напрасно». Они сработают похлеще любой черной магии. Они поднимают болезных вернее колдовства вуду и заставляют пенсионерский мозг работать на запредельных мощностях. Никакой восмиядерный компьютер не просчитает вариантов выхода из ситуации быстрее, чем мозг пенсионера, потратившего что-то впустую.

Эти волшебные слова заставляют восполнять нехватку запчастей к пластиковым евроокнам веревочками, и отсутствующий шланг на сливе в кухонной раковине — баночкой. Они помогают принимать такие решения, что никакому Илону Маску и не снились. Если повторять эти страшные слова, да со злым умыслом, да почаще, любой среднестатистический Петрович окажется на Марсе намного раньше харизматичного американского ученого.

Эти жуткие слова всех понуждают действовать. И Марьванна, вынырнувшая из пучины отчаяния, тотчас ощутила прилив сил и творческое вдохновение, словно колдун вуду кольнул ее иголкой куда пониже спины. С одной стороны, можно было пробежаться до круглосуточного цветочного ларька — это всего в паре кварталов, делов-то! — и там раздобыть цветочек аленький. Но доминантная врожденная девичья гордость подавила рецессивный блядский ген и надругалась над его трупом, исполнив пляску мести. Еще мужика ради Марьванна на старости лет заморских дорогих цветов не покупала! Что это за срамота еще такая?! Не слишком ли много знаков внимания сразу!? Они с Кощеем и знакомы-то всего один день, какие хризантемы?! Нет, покупку цветов Марьванна тотчас же решительно отмела. Но из положения как-то надо было выходить, ибо зловредный кот порчу особо редкого майского жука не простил бы Марьванне никогда.