Невеста для герцога (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 38

Я вспоминала родителей — красивых и счастливых. Своего отца — любящего, заботливого, терпеливо занимавшегося со мной магией, уверенного, что мне не нужна никакая Академия. У меня великолепный магический дар, заявлял он каждому, кто удосуживался его выслушать, и он в состоянии обучить меня всему сам. Мне не стоит тратить долгие годы на то, чтобы получить никому ненужный диплом, потому что время — вот что самое ценное в жизни человека!..

Но при этом он сам иногда преподавал в столичной Академии, пытаясь объяснить, по его словам, премудрости восхитительной портальной магии «великовозрастным лоботрясам».

Правда, занимался со мной не только он. Ему помогал магистр Фабье, Темный Маг, по одной ему ведомой причине бежавший из Убрии, перешедший на сторону Марсии и нашедший приют в Берталане. Он тоже делился со мной своими знаниями, правда, в отличие от отца, заявляя, что мне не помешает освоить боевую магию.

Она пригодится в любом случае.

И оказался прав. Конфликт с Убрией обострился, и очень скоро мне представилась возможность применить навыки боевой магии на практике. Из-за своего расположения — Берталан находился на самой границе, — неподалеку от нас постоянно происходили стычки с беспокойным соседом. Затем началась война, убрийцы прорвали оборону и окружили Берталан.

Именно там, в стенах родного замка, я наслушалась смертоносного шелеста стрел, стоя плечом к плечу с защитниками Берталана, потому что наш дом стал убежищем для жителей окрестных деревень. Почти неделю мы держали осаду, пока не подошла регулярная армия и не откинула убрийцев.

Именно там у меня появилась возможность вдоволь насмотреться и на рваные раны, и на торчавшие из тел стрелы, и на ужасающие следы магических заклинаний — я помогала в лазарете, делая все возможное, чтобы сохранить жизнь нашим воинам.

…Потом война откатилась от наших стен, и мы вздохнули с явным облегчением. Правда, наша радость длилась недолго — сперва пришло известие, что папа погиб, а позже привезли и его тело.

Это стало для нас с мамой страшным ударом. Следующие месяцы я почти не помнила — они прошли для меня как в тумане. Знала лишь одно — война продолжалась, убрийцы снова прорвали оборону и были совсем рядом от Берталана.

Я искала утешение в работе в лазарете, тогда как мама окончательно слегла.

Наконец еще через десять месяцев Марсия все же выкинула врагов со своей территории, после чего был подписан спорный мир при Глодаре, и я сказала маме, что хватит. Так не может больше продолжаться!..

Она не должна хоронить себя в стенах Берталана, несмотря на то, что мы похоронили папу подле них. Он бы этого не хотел.

Уверена, он бы хотел, чтобы мы продолжали жить!

Но мама меня не послушала — весь следующий год она почти не выходила из своей комнаты, а если и покидала ее пределы, то лишь для того, чтобы бесцельно бродить по замку, словно пытаясь встретить папин дух.

Из-за ее апатии мне пришлось взять на себя управление Берталаном и принадлежавшими нам землям. К тому же, меня манили папины эксперименты, и я хотела продолжать его дело. Правда, без отца все валилось из рук — работа в лаборатории остановилась, к тому же, мне срочным образом пришлось учиться управлению хозяйством, потому что мама мне в этом была не помощницей.

Но если с делами в замке я еще более-менее справлялась, то для решения споров с арендаторами мне пришлось спешно подыскивать нового управляющего, так как старый погиб во время осады Берталана.

Именно тогда в нашей жизни появился Стиг Мортен — наш дальний сосед из джентри, тоже воевавший и умевший производить хорошее впечатление. Именно такое он на меня и произвел. К тому же, как позже оказалось, он предоставил фальшивые рекомендательные письма.

Позже я очень много раз проклинала себя за то, что не разглядела… Не сразу поняла, каким он оказался подлецом и пройдохой! Но Мортен старательно прятал свои мерзкие качества, проявив себя… года так через полтора.

Потому что сперва все шло вполне гладко. Он взял управление нашими землями в свои руки, и постепенно жизнь в Берталане стала налаживаться. Я следила за хозяйством и продолжила папины эксперименты. Мама наконец-таки стала вставать с кровати, и вскоре на ее щеках появился легкий румянец.

А затем она помолодела и похорошела.

Я решила, ее излечило столь любимое папой время, но у этого доктора оказалось совсем другое имя. Это была заслуга Стига Мортена, которому каким-то образом удалось завоевать мамино сердце.

Она снова расцвела.

Однажды я увидела их вместе — они прогуливались по замковому парку, держась за руки, — но решила, что это даже к лучшему. Пусть лучше так, чем она угасает на моих глазах! Не стала препятствовать их счастью, наоборот, сказала, что ободряю ее выбор.

Хотя по мне, Стиг был слишком груб. К тому же, излишне честолюбив — из простого джентри он мечтал высоко взлететь, иногда делясь своими планами за длинным столом в гостиной Берталана, когда мы еще пытались изображать из себя счастливую семью.

Я не переставала удивляться его несдержанным речам и простецким манерам. Но маме он нравился, поэтому Стиг Мортен довольно скоро стал новым лордом Берталан. Правда, он не собирался ограничиваться этим титулом и провинциальным замком, потому что, как оказалось, мечтал куда о более высоком взлете. Грезил вершить людские судьбы и управлять Марсией, поэтому давно уже вступил в Братство Воронов, посулившее ему мировое господство.

Он был одним из первых их адептов и удостоился чести называться магистримом — приближенным к Великим Магистрам, их правой рукой.

Об этом я узнала довольно скоро.

Через два месяца после маминой свадьбы развезся ад. Правда, какое-то время я еще врала самой себе, стараясь убедить, что все не так, как мне кажется. И что все у них хорошо.

Но затем перестала, заметив на мамином лице слезы, а на руках синяки, которые она тщетно пыталась скрыть под длинными рукавами или же с помощью наведенной иллюзии. Но мама никогда не была хорошей магичкой, и ее заклинания никуда не годились…

Тогда я отправилась к Стигу, давно уже занявшему папин кабинет, и заявила, что так не пойдет. Я этого не потерплю, и если еще раз он поднимет на маму руку, то и я тоже…

Я тоже ее подниму.

После чего искренне посоветовала ему не связываться с Высшим магом и оставить маму в покое. Вернее, сделать ее счастливой, раз уж он давал брачные обеты перед Богами…

Отчим выслушал меня совершенно спокойно, после чего заверил, что такого больше не повторится. И этот разговор состоялся у нас в первый и последний раз в жизни.

О, если бы я только знала, что он имел ввиду!.. Потому что той же ночью на меня напали. Явились вшестером, половина из них была сильными магами из Братства, и Стиг Мортен нацепил на меня тот проклятый браслет!..

— Теперь я твой хозяин, — заявил мне. — Твой, твоей мамаши и всего Берталана. Но очень скоро мне будет принадлежать вся Марсия! Я стану советником короля, а Вороны буду править миром.

Именно тогда я заметила на его руке свежую татуировку.

После этого Стиг рассказал о новых правилах, которым мне придется следовать, если я хочу, чтобы с моей матерью не произошло ничего плохого — раз уж мне безразлична собственная жизнь, как я заявила ему в запале, уставившись в ненавистное лицо.

И мне пришлось ему подчиниться, чтобы он прекратил ее истязать!..

С этого момента отчим стал меня контролировать. Следил за мной, опасаясь, что я сбегу и каким-то образом пожалуюсь на происходящее в Берталане папиным друзьям, герцогу Савийскому или королю. Поэтому в редкие визиты тех самых друзей в Берталан мне приходилось сидеть взаперти, а запуганная Стигом мама заверяла всех, что я больна. Наверное, именно из-за этого старый герцог Аранский ничего обо мне не знал, а я толком никогда его и не видела.

К тому же, мне приходилось сопровождать Стига Мортена в его поездках — он боялся оставлять меня одну в Берталане. Иногда отчим надолго задерживался в Бажене — у Братства Воронов там было что-то вроде временного штаба, — и я неделями жила в монастыре Всех Богов под надзором матушки Долорес. Мечтала о побеге, но проклятый браслет не позволял мне покинуть его стены.