52 Гц (СИ) - Фальк Макс - Страница 79

Его потянуло уйти, затеряться в холмах — и он ушел. Краем рубахи стер с лица кровь, когда у края дороги встретил ручей — в нем и умылся. Он не знал, куда идет и ждет ли его что-нибудь впереди. Только когда с гребня холма он увидел маяк — понял, куда принесли ноги. К обрыву. К морю.

Земля вокруг маяка была взрыта колесами. Майкл сел на камень под самой стеной. Солнце топилось в море, над ним тянулись длинные фиолетовые облака, похожие на вздувшиеся свежие шрамы. Там, за горизонтом, через океан, лежала Америка. Он смотрел, будто пытался разглядеть зубчатый силуэт небоскребов. Издалека послышался перестук копыт. Он не стал оборачиваться, сидел и смотрел. Кто-то подъехал ближе. Лошадь всхрапнула, звякнула упряжь. Кто-то спрыгнул на землю.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Майкл посмотрел на Джеймса через плечо, отвернулся обратно к морю. Не хотелось ничего говорить, потому что сказать было нечего, кроме банальности вроде «ну, вот и все».

Джеймс сел рядом, поставил под ноги бутылку вина и два пластиковых стаканчика. Майкл поморщился, но когда Джеймс разлил вино и предложил ему — взял один. Вино показалось до отвращения кислым, но он выпил.

— Я хочу поздравить тебя, — сказал Джеймс.

— Не с чем.

Ему не хотелось пить, но он пил, потому что больше нечем было занять руки. Розарий, намотанный на запястье, острыми бусинами покалывал кожу, крестик болтался в рукаве. Майкл дышал, с трудом пропуская воздух сквозь ноздри. Надо было как-то собраться, как-то жить дальше, но он не знал — как. Джеймс тоже пил молча. От вина голова немного потяжелела. Майкл встал. Прошелся по влажной вязкой земле, подошел к двери маяка. Прислонился к ней лбом, приложил ладони. Будто там, за дверью, был другой мир. Другой, в котором все было не так. В котором они остались вместе, параллельный мир, где не было никаких ошибок, горя, разлуки. Он тихо стукнулся в сухие доски лбом, понимая, что все сожаления — напрасная трата чувств. Ничего не изменится, ничего нельзя изменить.

— Майкл?..

Джеймс вышел из-за маяка, держа бутылку за горлышко.

— Ну и как тебе было наблюдать за этим со стороны? — спросил Майкл, повернув к нему голову. — Интересно было?

Джеймс шагнул ближе.

— О чем ты?

— Об этой истории. Он Питере. О тебе. Странная форма эксгибиционизма, Джаймс. Рассказать всему миру о том, чего тебе хочется больше всего на свете. Каково тебе было смотреть на нас?.. Это ты должен был быть на его месте.

— Нет, не я, — тихо сказал Джеймс.

— Нет, ты! — яростно сказал Майкл.

Чувства, которые минуту назад, казалось, растворились в горечи и пустоте, вдруг вспыхнули, как огонь на вершине башни. Все разом.

— Ты, — уверенно повторил Майкл, выпрямляясь и разворачиваясь к нему. — Неужели тебе не хотелось побыть на его месте?.. Здесь, — он кивнул на дверь. — Там. Всю дорогу. Хотел бы узнать, каково это?..

— Майкл, не надо, — тихо сказал Джеймс.

Майкл схватил его за руку, подтянул к себе, жадно взглянул в лицо.

— Надо.

— Нет…

— Ты сам сказал — «больше не жди», — напомнил Майкл, прижимая его спиной к двери маяка. — Вот я и не буду.

— Майкл, это ничего не решит, — уговаривал Джеймс. — Это сделает только хуже.

— Давай, — горячо прошептал Майкл ему в лицо, хватая губами воздух у самой его щеки. — Ты хотел бы. Ты писал это о себе. Это твое место. Твоя роль. Наслаждайся.

Он поцеловал его одновременно грубо и глубоко, не слушая вялых возражений и просьб. Поцеловал и сам застонал от жажды, от желания удержать ускользающий миг, пока Джеймс еще рядом. Ему было плевать и на будущее, и на прошлое — только настоящее имело смысл. Здесь, сейчас. Он толкнул дверь маяка спиной Джеймса, она распахнулась под их весом, впустила в пыльную тьму, захлопнулась. Закатный свет пробивался сквозь узкие окна, здесь было тихо, только где-то наверху в башне громко ворковали голуби. Под окнами лежали тюки шерсти, прикрытые парусиной. Не отрываясь, придерживая Джеймса за ворот его пиджака, Майкл оттеснил его дальше, к стене, прижал к ней всем телом. Джеймс застонал ему в рот, обхватил руками за шею. Они целовались яростно, как голодные, забывая дышать, захлебываясь поцелуями.

— Тебя все так же заводит быть плохим мальчиком, — прошептал Майкл ему в шею, бесстыдно лапая его за задницу, притискивая к себе и чувствуя, как Джеймс откликается, невольно ерзает, чтобы потереться сильнее. — Твой Винсент знает об этом?..

— Не смей… — со стоном выдохнул Джеймс.

— Такой ровный, цивилизованнный, — продолжал нашептывать Майкл. — Не человек, а гладильная доска. Он умеет — вот так?..

— Прекрати!..

— Он знает, что ты обожаешь, когда тебя держат за волосы?.. Он знает, что рисковал, оставляя тебя со мной?..

— Заткнись!..

Майкл укусил его в шею, Джеймс слабо вскрикнул.

— Ты вернешься к нему пятнистый, как Бэмби, — прошептал Майкл, вылизывая ему шею. — Гарантирую. Зря он оставил тебя без присмотра. Такого, как ты, нельзя оставлять. Особенно рядом со мной.

— Потому что ты настоящий мудак, — срывающимся шепотом выдавил Джеймс. — И думаешь только о себе.

— Неправда — я думаю о тебе, малышка.

Джеймс сдавленно, тонко всхлипнул. Майкл мял его задницу, шептал на ухо нежные гнусности — что будет с ним делать, что хочет с ним сделать, сколько раз, куда закинет его ноги и как глубоко Джеймс будет раскаиваться — когда почувствовал что-то под пальцами, в заднем кармане джинсов. Что-то шуршащее. Похожее на пакетик фольги.

Майкл прервался на полуслове, чуть отстранился. Залез двумя пальцами в карман Джеймса.

— А это еще что?.. — с ласковой угрозой спросил он, демонстрируя Джеймсу маленький продолговатый пакетик с зубчатым краем и перфорацией, чтоб надорвать.

— Это… — едва слышно выдохнул тот.

— Это.

Джеймс молчал, тяжело дыша. У него раскраснелось лицо, глаза в темноте казались огромными, полуоткрытые губы блестели от мокрой слюны.

— Это смазка, маленькая ты сучка, — нежно сказал Майкл. Залез во второй карман, нащупал и вынул презерватив. — Все предусмотрел, да?.. А ломался так, будто не за этим приехал.

— Я не за этим приехал, — шепотом возразил Джеймс.

— О, конечно, — протянул Майкл, вновь прижимая его грудью к стене, прикусывая за край уха. — Это все — одна большая случайность. Ты же фанат спонтанного секса, у тебя всегда по карманам рассованы резинки и смазка.

— Майкл, ты сукин сын… — простонал Джеймс, запрокидывая голову, подставляя шею под влажные поцелуи и вздрагивая, когда Майкл прикусывал за нее.

Шелест одежды в сумраке был неестественно громким, громче было только тяжелое пьяное дыхание, громче был только шум в голове, как прибой, накатывающий волнами, омывающий гулом крови виски. Звякнул ремень, когда Майкл расстегнул ему джинсы и влез рукой внутрь, даже не сняв их, прижал член к животу ладонью.

— Если бы ты не ломался — я бы взял у тебя в рот, — жадно прошептал Майкл. — Помнишь, как в первый раз. На вечеринке. Ты был такой сладкий.

— Господи, прекрати, — бессильно прошептал Джеймс.

Майкл давил на его член ладонью, чувствуя жар под пальцами.

— Я бы вылизал тебя, как ты любишь, — продолжал тот, запуская руку глубже, чтобы обхватить весь ствол. — Везде. Я помню, как ты пищал, когда я засовывал тебе язык в…

— Майкл!.. — звенящим и хриплым голосом воскликнул тот.

Майкл без церемоний содрал с него джинсы, оставив их у лодыжек, подтолкнул к мягким тюкам шерсти. Джеймс споткнулся, едва не упал. Майкл подпихнул его, заставляя лечь на них грудью, рухнул на колени сзади. Джеймс судорожно дышал, пряча лицо в парусину, что-то бессвязно мычал. Майкл прижался к его голой заднице, торопливо расстегнул бриджи, раскатал по члену презерватив, добавил смазки.

— Держись, моя девочка, будет немного больно, — предупредил он.

— Я тебя ненавижу, — мучительно простонал Джеймс и осекся, хватая воздух, когда Майкл надавил, придерживая себя рукой.

От жара и тесноты у него кружилась голова, перед глазами плавали пятна. Он хотел бы сдержаться, продлить, он хотел бы, чтобы сердце не частило, как неисправный мотор, но не мог, и не останавливался, резко и быстро вбиваясь в белую задницу. Джеймс кусал себя за руку и мычал, кусал Майкла за пальцы, которыми тот дотянулся до его рта, облизывал их, содрогаясь от коротких толчков, забирал пальцы в рот до хрипа. Майкл кончил первым, и очень быстро. Джеймс протестующе застонал, когда тот отстранился, но Майкл всунул в него пальцы, погладил, намекая, что просто так не оставит. Наклонился, прижимаясь к спине, шепнул: