Конец света в Бреслау (ЛП) - Краевский Марек - Страница 10

Мок громко поздоровался с коллегами и — повесив пальто и шляпу на современной вешалке — сел возле зеленого столика. Через минуту перед ним стоял бокал орехового ликера и лежало тринадцать карт, отсчитанных умелой рукой Фёллингера, который в первом робере был его партнером.

— Одни пики, — начал Фёллингер. Эбнер, сидевший по правую руку Мока, вежливо спасовал, а Мок, увидев четыре пики с марьяжем и третий туз с валетом червей, поднял масть партнера до высоты четырех. Пас Домагаллы завершил торги. Домагалла завистовал в козыри. Мок быстро вытащил козыри, запасовал даму червей «под себя» и показал соперникам карты.

— В награду за хорошее направление пасования вы получаете необходимую экспертизу, — Фёллингер поднял в сторону Мока темно-синий конверт, украшенный печатью «Хю Фёллингер. Астрологические услуги и консультации».

— Благодарю, — улыбнулся Мок, — за похвалу и за экспертизу.

Фёллингер не отреагировал. Он с тревогой смотрел в окно и барабанил пальцами по зеленому бархатному столу. Мок убрал конверт в портфель рядом с доказательственными материалами обоих преступлений и картонным скоросшивателем с отчетами своих подчиненных. Эбнер раздал быстро карты. Через некоторое время он должен был повторить действие, потому что Фёллингер ошибся и взял, как свои, две карты Домагаллы.

Объявили три паса.

— Два без козырей, — открыл Фёллингер. Раздался шум непритворного восторга.

— Давно не было карты для такого разговора. На такое заявление мне остается только «пас», — вздохнул Эбнер.

Мок глянул внимательно на своих трех королей и четвертого валета пик.

— Шлем без козырей, — закрыл он торги, услышав слева громкий протест. После двух пасов он откинулся назад, а после трех очередей выложил карты на стол.

Домагалла завистовал королем пик, и эта фигура ушла налево. «Почему он не побил, — подумал Мок. — Разве у него нет туза?» Домагалла бил со всей силы тузом пик. Взяв лежащую слева, он небрежно бросил даму этой масти. Мок закрыл глаза и не открывал их до конца игры.

— Без четырех, — подытожил Эбнер. — Почему, ради бога, вы не спасовали даму бубей, вы просто играли в повышение?

Фёллингер еще раз глянул в окно.

— Прошу прощения, Мок, — тихо сказал он. — Я не должен играть здесь.

— Почему? — съехидничал Домагалла. — Неужели здесь проходят космические флюиды?

— Вы невежественны в этих делах, Домагалла. Поэтому вам не следует подавать голоса.

— Можем поменяться местами, и мы будем играть на коротком столе, — предложил Эбнер.

— Дело не в месте за столом. Речь идет про этот магазин.

— Что же вы говорите, Фёллингер, — Домагалла начал тасовать карты. — Мы часто играли у Шаала.

— Но чаще всего в подсобке, — Фёллингер сорвал жесткий, закругленный воротник и ослабил галстук.

— Сегодня я ваш партнер, Фёллингер. — Мок закурил гаванскую сигару. — Я не собираюсь терять кучу денег только потому, что вы недомогаете. У вас похмелье, что ли? Герберт, — обратился он к Домагалле, — вы меня сюда пригласили. Может быть, вам пришла гениальная идея, — здесь он начал подражать его фальцету, — дадим Моку недомогающего партнера, а затем на трех поделим деньги. Так? Хотели сыграть «на оленя», а этим оленем сегодня должен был стать Мок? — он заглянул под стол. — Может, я оставил там свои рога?

Эбнер и Домагалла разразились смехом, напротив Фёллингеру было далеко до веселости коллег.

— Это серьезное обвинение, — выдавил он. — Мок, вы меня обвиняете в мошенничестве?

— Успокойтесь, дорогой господин Фёллингер. — Мок повернул в свою сторону закрепленную под столиком пепельницу. — Это только вторая раздача. Вы оговорились. Вы должны открыть «одно без козырей», не «два».

— Если мы продолжим тут играть, я буду совершать еще худшие ошибки. Поскольку вы обвиняете меня, даже в шутку, я обязан вам объяснить. Это из-за дома напротив. Мы раньше здесь играли, это правда, но в подсобке. Оттуда я не видел этот дом.

Мок посмотрел в окно и почувствовал странный укол в диафрагме. Из-за дождя, омывающего стекло, он увидел особняк «У грифов». За столом воцарилась тишина. Ни один из партнеров Фёллингера не недооценивал в глубине души его предчувствия и трансы. Это благодаря им они очень часто доводили следствия до счастливого конца.

— Фёллингер, очень прошу, расскажите мне что-нибудь поближе об этом доме и о ваших связанных с ним тревогах. — Мок заметно побледнел. — Я расследую дело об убийстве, которое совершено на задах этого дома.

— Я читал об этом в газете, — Фёллингер встал со стола. — Простите меня, господа, но я не могу тут больше оставаться.

Фёллингер поклонился и вышел в раздевалку.

— Трудно, — Домагалла после утреннего визита к одной молодой даме, которая в архивах возглавляемого им ведомства имела серьезную картотеку, был крайне снисходителен. — Сейчас найдем четвертого.

— Вам придется найти третьего и четвертого, — поведал Мок и бросился за Фёллингером, провожаемый злобными взглядами Эбнера.

Астролога уже не было в магазине. Мок открыл бумажник, сунул какую-то монету в руку Шаала, взял у него пальто и шляпу и выбежал на улицу. Порывистый ветер хлестал острыми иглами дождя. Криминальный советник раскрыл зонт, но недолго наслаждался этой защитой. Ветер дернул зонт и вывернул его на другую сторону, выгибая проволочные ребра. Какой-то мужчина в светлом пальто боролся с подобной проблемой. Это был Фёллингер. Мок подбежал к нему.

— Мне обязательно нужно с вами поговорить, — Мок пытался перекричать поворачивающий на углу трамвай. — Давайте зайдем туда, где вы не увидите этот проклятый дом. Здесь есть небольшой ресторан, — указал рукой на покрытый арочным сводом переход к Штокгассе.

Спасаясь от ветра, который бушевал в узких улочках возле ратуши, они зашли в ресторанчик на Штокгассе, 10 под вывеской «Трактирчик Питера». Помещение заполнено было до отказа буршами, извозчиками, ворами и какими-то хулиганами, которые быстро исчезли при виде Мока. Для советника было в тот момент важно не то, откуда они могли его знать, но то, что освободили один столик. Вместе с Фёллингером он занял около него место и кивнул на понурого официанта, который свою работу считал, по всей видимости, бичом божьим. Понурый поставил перед ними две дымящие кружки глинтвейна и удалился обратно за бар, уставив нахмуренный взгляд в большой кувшин, наполненный мутной взвесью, в котором плавали селедка, огурцы и другие трудно различимые закуски.

— Дорогой господин Мок, — Фёллингер с явным удовольствием втянул гвоздичный аромат. — Я сделал вам астрологическую экспертизу. После анализа космограммы вас и вашей жены я назначил несколько дат возможного зачатия вашего потомка. Первый из них через несколько дней.

— Очень вам благодарен, — сказал Мок. — Но вернемся к бриджу и особняку «У грифов»…

— Уверяю вас, я бы никогда… — Фёллингер не мог выдавить слово «обмануть». — Я бы не стал…

— Перестаньте, — прервал его Мок. — И расскажите мне о ваших страхах перед особняком «У грифов».

— Я впервые увидел его на фотографии, — Фёллингер перевел взгляд на висящие на стене изображения, содержание которых было столь же очевидным, как и содержимое кувшина. — Я получил диплом и поступил в медицинский колледж во Вроцлаве. Поскольку я никогда еще не был в этом городе, я хотел узнать о нем поближе. В магазине в Любани я посмотрел фотографический альбом Старый город во Вроцлаве. Когда я увидел особняк «У грифов», я почувствовал прилив панического страха и закрыл альбом. Тогда я пережил дежавю и понял, что этот дом часто видел в кошмарном сне. Снилось мне часто, что я убегал от кого-то вверх по большой лестнице, а когда выходил на улицу, на крышу, смотрел вниз, видел изображения больших белых птиц и испытывал головокружение. Я не падал вниз, но это головокружение сменялось болью в черепе, которая меня тогда обычно будила. Поэтому, когда увидел эту фотографию, я почувствовал страх настолько пронзительный, что отбросил даже мысль о начале обучения в этом городе. Как вам известно, я учился в Лейпциге и в Берлине. Последние два семестра провел однако во Вроцлаве, потому что отсюда было ближе до Любани, где в страшных муках оканчивал свои дни мой покойный отец. Как-то после выхода из винокурни «Ламли» я ждал вместе с несколькими коллегами коляску. Я был под хорошим градусом, но не забуду того ужаса, когда понял, что стою под этим проклятым домом. Коллеги быстро сориентировались в моих фобиях и начали мне отпускать обезьяньи шутки. И то они заговорили со мной и направлялись прямо к тому дому, а то подбрасывали мне открытки с его видом… Я пытался бороться с этими страхами аутогипнозом. Безуспешно. Это все, господин советник. Я просто боюсь этого здания.