P.S. моей ученице (СИ) - Дэй Каролина - Страница 16

— Ладно, Сафронова, не утруждайся, — перебил я девчонку, понимая, что от ее слов легче мне не станет, а время бесконечно тянулось в никуда. — Мне приятно, что ты решилась попросить прощение, но я попросил остаться не за этим, — она подняла свои глаза с пола и посмотрела в мои слегка недоуменно. Будто ожидала чего-то другого. Что, думала, я приговорю тебя к смертной казни? Нет. Ты не опустилась до такого, чтобы я желал тебе смерти. Никто ее не достоин, но, к сожалению, нас об этом не спрашивают. — Видишь ли, через неделю десятые классы устраивают концерт, посвященный дню учителя. Мне сказали, что ты умеешь петь. От тебя требуется спеть одну песню, на учительскую тематику, — произнес я, наблюдая за реакцией, а она оказалась немного странной. Девчонка смотрела на меня, как на неандертальца, будто в один миг оказалась на другой планете. У меня даже возникло желание повертеть рукой возле глаз, однако от этой детской идеи решил воздержаться. Не стоит пугать эту малолетку больше, чем я планировал.

— А если я откажусь? — проговорила она серьезным тоном, будто мы решали какой-то деловой вопрос мирового масштаба, а не ее выступление на школьном празднике. Все-таки не сдашься без боя? Ладно, сама напросилась.

— Считай, что твои вышесказанные слова были для меня пустым звуком, — наверно, этими словами я растворил все ее домыслы в голове, учитывая выражение лица малявки. Так и надо. Пора вернуться с небес на землю.

— Почему вы думаете, что этот шантаж со мной сработает? — спросила она. Шантаж? Это что-то новенькое. Девчонка пыталась говорить гордо, на равных, будто она не являлась моей ученицей, но даже в ее серьезности виделся детский страх, волнение. Трясущиеся коленки под столом явно дали мне об этом знать. Еще одно доказательство, что тебе рано взрослеть. Слишком мала для игры со мной в одной лиге, слишком наивна, чтобы полагаться на свою голову и рассчитывать на победу в этом раунде.

— Не думаю, Сафронова, я знаю. Ты не такая сложная личность чтобы гадать, как отреагируешь или поведешь себя в данной ситуации, — безапелляционно ответил я, наблюдая на ее лице то, чего так долго ждал. Нерешительность. Я практически раздавил ее, заставил делать то, чего не хочется. Пока временно не убедился в обратном.

— Я не практиковала вокал более двух лет, — это твоя последняя попытка, Сафронова. У тебя был шанс сказать что-то более вразумительное, дабы убедить меня в ошибочном мнении о твоих способностях. У тебя был шанс отмазаться. Но ты им не воспользовалась. Все-таки ты еще ребенок.

— Это решение не обсуждается. Завтра принесешь мне песню, которую будешь петь. Будь добра, подобрать что-нибудь хорошее и без пошлости, — быстро отрезал я, переключая свое внимание на монитор. Почему? Так она быстрее поймет свой проигрыш и беспомощность в данной ситуации. Я принял решение, ей оставалось только осознать его в своей маленькой головушке и принять, как должное.

И вроде бы я должен остаться довольным своим поступком и ее громким разочарованным вздохом. Но нет. Этого не произошло. Я не почувствовал должного удовлетворения за свой поступок. Может, сделал что-то не так? Не таким способом добился мести? Хотя нет, это трудно назвать местью. Почему? Этого понять я не мог. Не в состоянии. Не дошло до моего мозга осознание всей сути.

Она еще немного посидела рядом, пробубнив слова согласия, пока я проверял работы класса. На этот раз подготовились — уже радует. Пара ошибочных символов да и только, хотя Лазарева с Потаповой почему-то принципиально набирали буквы «Х» и «Y» на русской раскладке. Ничего, выбьем дурь из головы этих лентяек. Работу Сафроновой я открыл почти сразу же, когда она все-таки встала со своего места и начала собирать сумку. На странность, все выполнено идеально. Да, я подумывал снизить балл медлительность, но, смотря на ее ответы, передумал. Все гладко, четко, без ошибок и переключений языка. Даже тире поставила вместе дефиса. Вряд ли за свою работу она заслужила «четыре».

— Сафронова, — окликнул я девчонку, когда она уже хотела открыть дверь и выйти из класса, — у тебя заслуженная «пять». Поздравляю, — огласил оценку за самостоятельную. Она отреагировала не сразу, повернувшись ко мне лицом, но, когда восприняла в голове сказанную мной информацию, слегка улыбнулась. Через горечь. Через досаду. Но улыбнулась, обнажая светлые девичьи зубки. Легко-легко. И я бы удивился такой реакции, если бы не знал, что никто в ее классе такую высокую оценку не получал, даже Галкина, славящаяся репутацией круглой отличницы. Улыбка тебе больше идет к лицу, Сафронова.

— Спасибо, — ответила она, продолжая одарять меня своей улыбкой. Искренне. Как ребенок, которому подарили желанную игрушку. После того груза информации и негатива, который я на нее свалил, эти эмоции выглядели странно. И самое главное — странно действовали на меня. Я хотел смотреть на ее довольное лицо, на ее пухленькие губки, расплывшиеся чуть дальше, чем несколько секунд назад. Хотел надеяться, что эти яркие чувства неподдельны.

И я задумался. Задумался о мести, которую она не ожидала. А был ли в этом какой-то смысл? Нужна ли мне была эта, так называемая, месть? Да, я хотел, чтобы она осознала свою ошибку и извинилась, но за все это время забыл о главном. Мы виноваты оба. Как в автомобильной аварии, так и здесь. Однако я извиняться не спешил, тем более она уже покинула. Я еще успею поговорить с ней — все-таки мне нужно одобрить ее песню и посетить пару репетиций ребят, дабы проследить за пристойным поведением. Но все это неважно. Главное, она пробудила во мне какое-то светлое чувство. Непонятное. Или же это вновь был отцовский инстинкт, заставляющий заботиться и сопереживать своим детям. Но эта девчонка не моя дочь. Она мне никто. Всего лишь ученица.

Но, чувствую, что этот статус быстро сотрется из моей головы…

— Я так рада нашей встрече. Мы давно с тобой не виделись, — томным голоском произнесла Инна, стараясь положить свою ладонь на мою. Прости, детка, но на романтическое свидание я не подписывался, хотя, видимо, ты именно на это и рассчитывала. На романтику. Наверное, забыла, что я терпеть не могу всю эту пафосную хрень.

Я всеми силами старался не смотреть на эту отвратную обстановку, на этих милый парочек за соседними столиками, переплетающихся друг с другом не только пальцами, но и языками, стараясь одновременно слушать монолог Инны и внутренне закрыться от этого места.

Вашу ж мать! Какого хера я на радостях согласился сходить с этой женщиной в кафе? Почему сразу же после вчерашнего разговора с Сафроновой согласился на эту встречу? Почему после продолжительного рабочего дня не отменил ее? Почему мне не сиделось дома после того, как я отвез Аню к тестю и теще? Я не знал ответы на эти вопросы. Хотя нет, знал. Я рассчитывал отдохнуть пятничным вечером на небольшой встрече, которая продолжился в моей или ее квартире уже в горизонтальном положении, но, по-видимому, наша неприступная мадам решила иначе. А по присланной вчера фотографии сразу и не скажешь о смене своего мировоззрения. Терпеть не могу эту бабскую наигранность. Если ты даешь всем подряд — так не отрицай этого. Зачем? Рано или поздно окружающие люди все равно поймут истинную сущность и мотивы. От этого не убежать. Это не смыть, если не хочешь измениться полностью. А Инна не из тех, кто предпочитал благоразумие вместо безумных оргазмов.

Наверное, будет звучать странно, но до этого момента я чувствовал себя намного спокойнее, несмотря на переполохи, начиная с попытки Сафроновой сбежать из школы, заканчивая авралом в актовом зале после репетиции малявок, который я застал спустя полчаса после окончания всех уроков в школе. И теперь ощущал себя не в своей тарелке. Я устал. Хотелось отдохнуть в приятной компании и с приятным продолжением. Однако складывалось ощущение, что я нахожусь в долгих отношениях, месяцев десять, не меньше, и мы с моей псевдо девушкой отмечали дату создания нашей «идеальной пары». Да мы знакомы от силы месяц и виделись пару раз ради удовлетворения собственных потребностей. Я никогда не запудривал никому мозги, давая надежду на что-то большее, чем секс, да и Инна не выглядела глупышкой, которая не понимает моих намерений. И в моей голове сложилось только два варианта: любо она прикидывалась дурой, либо я оказался дураком. Хотя в последние несколько минут нескончаемого монолога я больше склонялся ко второму варианту.