Я останусь (СИ) - Черная Лана - Страница 20

— Вокруг нее же всегда мужики вились один краше другого, — продолжает Тим. — А я…Я ее с пятнадцати лет люблю, и это сводит с ума, — он пинает прибившийся волной камушек. — А теперь…

— А теперь она сидит на моей кухне, зареванная, продрогшая и уверенная, что ты ее бросил, — перебивает Игорь неожиданно зло. Взрослые ведь люди, а ведут себя хуже детей. И сам себя ловит на мысли, что они с Марусей ведут себя не лучше.

— То есть как это на твоей кухне? Зачем? Как?  — Тим окончательно растерян и сейчас невообразимо похож на того пацана, который впервые завис на наглой малолетке.

— Полагаю, вот на этом звере и прикатила, — Игорь кивает на зеленый Kawasaki за спиной. — И, между прочим, в одном сарафане. А в ее положении это…

— В каком положении? — а Игорь думал, что больше удивить нельзя. Оказывается, можно. Сейчас Тим выглядит так, словно его каток переехал. Дважды, как минимум.

— Скажи мне лучше, где тебя носило всю ночь? — снова Игорь переводит тему в другое русло.

— А? Что? Ааа, — Тим чешет затылок, растрепывая и без того всклокоченные волосы. Снова отрастил, как Паулина нарисовалась на горизонте. — Да у меня сводная сестра вляпалась по дурости, спасать пришлось.

— На гонках? — Игорь хмурится, а Тим злится. Не хочет говорить о случившемся, по глазам видно. А еще ему очень хочется узнать об интересном положении своей подружки. — Ты же завязал, Тим, — напоминает Игорь.

— Пришлось вспомнить молодость, — скалится недобро.

— Расскажешь? — спрашивает, понимая, что нет, не расскажет ничего профессор. И тот в ответ лишь качает головой. — Может, помощь нужна какая? Ты же знаешь, мы с Саней…

— Сам разберусь, — отрезает хмуро.

— Сам – это хорошо, — не отстает Игорь. Нельзя отпускать профессора одного в таком состоянии и все как есть оставлять нельзя. Впишется в дерьмо какое-нибудь, как потом Полинке в глаза смотреть. — Но ты бы о женщине своей подумал. О ребенке…

— Что?! — взрывается Тим, наступая на Игоря. Тот невольно пятится, увязая в песке. — Что ты сказал?! — хватает Игоря за грудки, встряхивает. Тот не сопротивляется, хотя быть безвольной тушкой – сомнительное удовольствие.

— Я сказал, какого хрена твоя беременная женщина шляется одна посреди ночи?! — Игорь перехватывает запястья друга, отлепляет от себя.

Тим смотрит ошалело.

— Беременная? — спрашивает тихо, отшатнувшись. — Полька беременна? Моя Полька?

Игорь кивает, и наблюдает, как Тим с диким ором рушится спиной в темную воду, взметая ввысь снопы брызг.

— Идиот, — выдыхает Игорь, устало опускаясь на песок, — но счастливый.

Тим выбирается из воды нескоро, отряхиваясь и отфыркиваясь. В нетерпении переступает ногами перед Игорем.

— Поехали. Чего расселся?

Фыркнув, Игорь резко поднимается на ноги. Ну, поехали.

До дома доезжают быстро: Игорь на байке впереди, Тим сзади на своем желтом Porsche. Все время подгоняет профессор, а Игорь веселится, в красках представляя встречу этих двоих. Посмеивается и даже насвистывает веселую мелодию, хотя самому совершенно не до смеха.

В квартиру входят тихо и тут же натыкаются на две пары глаз: лучистых синих и изумленных серых. И мир вокруг исчезает. Сжимается до одной девушки, измученно прислонившейся к двери спальни. Девушки, что снова приготовилась от него сбежать в одежке с чужого плеча. И в груди сжимается так, что дышать невозможно. Он смотрит только на Марусю, а она – на него. И сейчас ему плевать, что рядом есть еще кто-то. На все плевать, даже на то, что в серых глазах рыжими точками проступает злость. Однажды он ее предупреждал, говорил, что не мальчик и все эти детские игры, к которым так привыкли маленькие девочки – не по нему. Он вырос и давно знает, чего хочет. А сейчас он хочет эту уставшую, растерянную и злую девчонку. Хочет давно и навсегда. Всю: от пальцев на ногах до кончиков волос. Хочет каждое утро просыпаться рядом с ней, видеть ее озорную улыбку и сходить с ума от ее всхлипов на пике наслаждения. Ему одной ночи с ней хватило, чтобы это понять. А ей понадобилось пять месяцев, чтобы снова сделать неправильные выводы о его жизни и его чувствах.

Он делает шаг к той, что вихрем ворвалась в его невыносимую жизнь, вытащила из болота, в котором он старательно себя топил, но острая боль протыкает насквозь, рвет грудную клетку. Дыхание срывается. Он покачивается, рукой упершись в стену. Чей-то встревоженный голос окликает. Тим. Игорь рассеянно кивает: с ним все в порядке. Такое бывает. Сейчас он таблетку…

— Ч-черт, — выдыхает, силясь сделать новый вдох. И понимает, что не может. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. И что еще чуть-чуть и его грудная клетка с треском лопнет от раздувшегося в ней сердца. Из последних сил запускает руку в карман, ища спасение, но пальцы нащупывают тонкую цепочку. Мгновение он рассеянно смотрит на кулон на ладони.

— Таблетки?! — встряхивает Тим. — Где таблетки?! — шарит по карманам, но тщетно. Сегодня Игорь не рассчитывал умирать. Видимо, зря.

— Не смей, — нежный требовательный голос не дает отключиться. — Не смей умирать, слышишь? Игорь! — холодные ладошки касаются лица, обнимают, не позволяют упасть. А чьи-то другие всовывают в дрожащие пальцы стакан с водой, вкладывают таблетки.

— Пей, — снова Тим. Но стакан выпадает из пальцев, оглушая звоном битого стекла. Пальцы немеют. Медленно Игорь сползает на пол, закрывает глаза, выжидая спасительную темноту. Там не будет боли – проверено. И кошмаров не будет. И Маруси…

— Ма-ша, — срывается хриплое.

— Я здесь, — такой родной голос и запах: миндаля и ванили. — Я останусь, слышишь? Только не умирай.

Игорь кивает. Пытается разлепить веки, цепляясь за этот запах, силой вырывая себя из полузабытья. Боль нещадно сдавливает сердце, скручивает позвоночник.

— Вот, — дрожащие пальчики касаются его губ, вкладывают спасительную таблетку, поят. — И под язык. Давай, мой хороший.

Таблетка горчит, но усмиряет боль. И дыхание возвращается. Игорь делает вдох и чувствует, как горло обволакивает сладко-горький аромат его девочки. Самой родной и любимой.

— Люблю… — тихо, на излете дыхания. «Люблю», — улыбкой по обветренным губам, усмиряя сошедшее с ума сердце.  — Люблю… — и все равно, что никто не слышит.

— Гроза, твою мать! — Тим злится. Да уж, лопухнулся Игорь сегодня. Не рассчитал как-то силы и нервы. Видать, прав Димыч: давно пора нормальное обследование пройти. Да ему все некогда: фестиваль на носу. Без него ребята не справятся. Да еще и Самурай девчонку свою подкинул. Впрочем, против девчонки Игорь ничего не имел – самому нужна, как воздух.

— Нормально все, — хрипит Игорь в ответ, прислушиваясь к себе: сердце стучит ровно, под лопаткой немного тянет, но это уже мелочи. — Живы будем, не помрем.

— Шутник, мля, — рычит Тим. — Сам встанешь или помочь?

— Отвали, папаша, — хмыкает Игорь. — Сам справлюсь.

— Ну и черт с тобой, — отмахивается Тим и уходит, утянув за собой всхлипывающую Польку. Вот и славно. Пусть сперва между собой разберутся. А он до своей кровати как-нибудь доберется. Вот сейчас посидит чуток. Рядышком устраивается  Маруся, плечом касаясь его.

— Как ты? — спрашивает, помня, в каком состоянии она была, когда он уходил.

— Штормит, — ровно отвечает Маруся. — А ты? Давно это с тобой?

— Пять лет.

— Ох, — только в ответ. Игорь усмехается. Да уж, потрясение еще то. — А как же ты…

— Как-то.

Маруся молчит. Да уж, странный разговор. А как найти силы на большее сейчас, когда и дышишь с трудом? Игорь тихо вздыхает, обнимает Марусю за плечи, притягивает к себе, заставляя ее положить голову ему на плечо. Маруся подчиняется и он зарывается носом в ее макушку. Наслаждается.

— Я так и не сказала тебе спасибо, — говорит, щекоча его запястье.

— Всегда пожалуйста, — с улыбкой отвечает Игорь куда-то в ее всклокоченную макушку.

— И ты даже не спросишь, за что? — она удивлена.

— А разве это важно, — он не спрашивает, потому что это действительно неважно. Хотя он прекрасно понимает, о чем она. Не может не понимать, как и забыть тот день. И те тюльпаны. И ту Марусю, забывшую о страхе и по-настоящему счастливую.