Просто выжить (СИ) - Ром Полина - Страница 38

Домик был довольно уютен и напоминал купейный вагон. Две удобные кровати и между ними столик. Столик можно поднять и, положив дополнительный щит, лежащий под кроватью, получить огромное спальное место. Человека четыре точно лягут. Стул, который складывался и крепился к стене, но, при нужде можно было сесть втроем. Над столиком — единственное маленькое окошко. В него было видно спину кучера. В задней части вагона сундуки. Там, как и мечтала Морна — приданное Елины. Барон сказал, что можно всё купить в Империс, но Морна встала насмерть. И так свадьбы не будет, а еще и без приданного. Никак нельзя! Спорить барон не рискнул — настроена Морна была очень серьезно. Рядом с сундуками полочки и устроен маленький умывальник. Туалет, очевидно, на улице. Здесь такие детали никого не смущали.

Солдаты поели, лейтенанты выставили посты, и все свободные устроились спать. День был долгим.

Утром, после обильного завтрака, Елина и барон заехали к мэру. Елина получила увесистый мешок золотых, повидалась с Диной, которой было велено ждать приезда Вары с покрывалами. На месте ателье Лицы уже устроилась фру Шарп. Но выгнать Дину не посмела. Документы на аренду были подписаны на пять лет. Елина побоялась, что фру начнёт обижать Дину, но барон успокоил.

Посмотрев в глаза фру Шарп он сказал:

— Надеюсь, фру Шарп, у вас не будет недоразумений с вашей юной соседкой. Меня бы это очень огорчило.

Если у почтенной фру и были какие-то мысли по освобождению территории, то они испарились естественным образом.

Закончив все дела выехали на дорогу ведущую в Кроун.

Утром Гантей страдал. Жаловался на боли в везеде, где можно, но барон посоветовал сесть на коня и выдержать весь путь. Иначе толком наездником не стать. И вздыхая, как старый дед, под насмешки Санчо и надзором капитана, полез в седло. Лейтенант Фиш презрительно морщился — "Что можно ожидать от крестьянина!" — но благоразумно молчал. Он совершенно не понимал склонность барона к этому семейству.

Барон решил провести день с женой. Это не вызвало ни удивления, ни вопросов. До самой обеденной остановки он рассказывал о нравах двора, правилах этикета и прочем.

— Глен, скажите, а что в моде сейчас при дворе?

— Ну, женщины носят платья. Такие… Ожерелья там всякие…

"Мужчина! — внутренне засмеялась Елина. — Какие-то платья и всякие ожерелья, прелесть какая! Глен просто энциклопедия моды". Беспомощность мужа в таких важных вопросах вызывала, пожалуй, умиление.

Хотя она совершенно не воспринимала его как мужа, ну вот совсем. Скорее, как отца и друга. Мысль о том, как мало времени ему осталось рождали боль в душе и спазмы в горле. Но его отношение к собственной смерти — вызывало уважение. Бороться до конца, не опуская лапки, жить так, как считаешь нужным, и не испытывать страха перед самим фактом смерти, воспринимать это как данность — это, одновременно, и мудрость, и мужество. Всё же она осознавала, какое счастье, что он появился в её жизни и стал другом и опорой. Понимание, что скоро он уйдет, унеся с собой часть её души, но оставив взамен часть своей — это боль. Боль, которую она собиралась терпеть. Не показывать. Прятать. Никогда не надоедать ему слезами и жалобами. Он достоин того, что бы отпущенное судьбой время прожить по собственным правилам.

— Боюсь, Глен, этих сведений мне не достаточно.

— Елина, через два дня мы будем в Кроуне. Герцог Кроун — мой старый знакомец, нас ждут. Его младшая невестка — молодая, модная дама, она часто бывает при дворе, я уверен, вы узнаете все, что захотите. Мы можем остановится в Кроуне на несколько дней и заказать вам полный туалет. Туда же, кстати, привезут и часть фамильных драгоценностей — я хотел, что бы у вас был выбор. Поэтому у нас такой внушительный отряд охраны — во избежание неприятностей. Я не понимаю, почему вас мучают сомнения.

— Глен, вы видели как на меня смотрит баронет Фиш?

— Он просто глупый мальчишка.

— Он — да. Но вы уверены, что так же точно не будет смотреть, например герцог Кроун?

— Елина, что бы кто там не подумал, вы — баронесса Каргер и уже ничто в мире это не изменит. Так что выбросьте дурные мысли. Кроме того, после бала мы будем вольны делать что угодно. Мы вернемся в мой замок и будем жить так, как захотим. А Кроун достаточно стар и мудр, чтобы видеть не оболочку, а сущность. Так что не волнуйтесь, дорогая, всё будет хорошо.

— Глен, ещё такой вопрос. Мы с вами по прежнему обращаемся на "вы". Это правильно или нет?

— Это не слишком правильно, Елина, но — допустимо. Я не хотел на вас давить, но — "ты" — конечно же, было бы более уместно.

Время летело незаметно. Барон был прекрасный рассказчик. Дворцовые сплетни и анекдоты основательно разбавляли несколько нудные уроки этикета. Погода была так хороша, что решили не останавливаться на обед, что бы не тратить время зря, а встать лагерем вечером пораньше и отдохнуть.

К вечеру барон вышел из домика и размялся пару часов на лошади. Он же и высмотрел место для лагеря. Солдаты осмотрели местность, после этого Елине было позволено выйти из домика. Барон отвел ее к недалеко протекавшему ручью и оставил освежиться.

Елина ополоснулась, одела свежее бельё и платье, и оставив тюк с грязной одеждой решила немного пройтись. Ручеёк был очарователен, тихо журчал по каменистому дну, поблескивал искрами капель. Местами берег был песчаный, с вездесущими кустами мыльнянки и другими, с желто-зеленой листвой. Всё же лучшее время года — начало осени. Нет жары и духоты. Елина бездумно брела вдоль воды, просто наслаждаясь тишиной и отсутствием тряски, полностью погруженная в неторопливые и приятные мысли о новых местах и людях, которые скоро увидит. Потом она даже не смогла вспомнить, в какой именно момент она услышала шум ломающихся веток и рычание и почему не испугалась, а кинулась на эту возню.

Зверь был крупный, с бурым мехом, сперва ей даже показалось, что это медведь. Фиш уже почти лежал под ним, но он ухитрился схватить зверя за морду и натянуть его губы на его же клыки. Так, иногда, делали с крупными собаками, при обучении щенков. Укусить зверь не мог, но вырваться — в любой момент.

Все воспоминания об этом у неё навсегда остались урывками. Отдельными чёткими картинками, как в клипе, которые, казалось, даже не связаны между собой. Вот она видит кучку одежды, аккуратно сложенную у куста. Ни шпаги, ни кинжала… Вот она, уже верхом на звере, жесткая шкура впивается в оголенные ноги, откуда то у нее в руках булыжник и она со всего маху опускает его на голову зверя. Раз и другой, и третий… Вот кто-то хватает ее за плечи. И тут сознание отключилось.

В себя она начала приходить, когда ее несли к стоянке. Слышно голос барона. Заворочалась на руках у… У кого?

Барон попытался перехватить её на руки но она воспротивилась.

— Посадите меня. Просто посидеть…

Глен бережно усадил ее на подстеленный колет.

— Там Фиш, он ранен, наверно…

— Там солдаты, дорогая. А с баронета, когда он поправится, я лично спущу шкуру. Выпейте — барон протянул ей свою фляжку. — Я оставил вас охранять двух солдат. Как вы могли пройти мимо?

— Я пошла не к лагерю, а просто вдоль ручья, прогуляться. — Елина жадно глотнула и закашлялась…

— Тихо, тихо, Еля, всё уже позади.

— Что там с ним?

— Капитан, будьте добры, узнайте, что с Фишем.

Оказывается, сзади за ней кто-то стоял. Когда этот кто-то ушел, она спросила:

— Это был капитан?

— Да, Еля, капитан. Он добил сварга.

— Сварг это тот зверь?

— Да. Непростительная беспечность с моей стороны. Просто считается, что их здесь нет, они обитают дальше к северу. Никто никогда не встречал здесь сваргов. Даже у Кроуна о них не слышали. Я был уверен, что здесь безопасно.

— Глен, а у него не может здесь быть пары или, там, детёнышей?

— Они одиночки, парами бывают весной, на очень короткий период. А детёныши всегда рождаются зимой. Но не понятно, почему он кинулся на лейтенанта. Как ты себя чувствуешь?