Попасть не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 50

Вода – одна из самых коварных и неподатливых стихий. С землей в этом отношении проще, намного проще.

Когда выяснилось, что проклятие не спадает, его величество начал свое расследование. Романов принялся рыть землю носом, нашел Матвеевых, потом, во второй мой приезд, еще и Шуйских…

Когда Василия списали в расход?

Наверное, еще когда я приехала с Храмовым, просить согласия на брак. Его величество посмотрел на активную магию приворота, да и задумался – нужен ли ему такой наследник. В мире, где все насыщено магией, это немаловажно.

Смысл садиться на трон, если тобой будут управлять другие?

Василий показал, что управляем.

Что родовая магия ему практически недоступна. И…

Последний гвоздь забила в крышку его гроба я. Я смогла сбросить заклинание, а цесаревич – нет. Я справилась, он – нет.

Слабость – не то, что может позволить себе правитель. Совсем не то.

И Иван XIV списал сына в расход.

– Родного сына.

– Да. Но насколько я знаю, сыновей у него много, одним больше, одним меньше…

– И все же? Почему ты так решила?

– Потому что глупо. Шуйские так умно интриговали, так ловко обходили все препятствия, их и прихватить-то было не на чем, кроме контрабанды, а этим, в той или иной степени, балуются все юрты. Никто и не поймет за что их покарали. А обнародовать всю эту историю – тоже некстати. Император – первый среди равных и разных, только покажи им свою слабину – накинутся и будут провоцировать. И император решил поставить опыт. Если бы Василий оказался сильнее, если бы погибла я…

– Маша?

– Да, была и такая вероятность. Но если бы погибла я, а цесаревич разорвал узы, может… может, он остался бы жив.

– Может?

– Он не оправдал надежд отца, – я смотрела в окно и ничего за ним не видела. Только темноту. – Он оказался слишком слабым, слишком… он просто – не выдержал. Так бывает… я знаю, так бывает.

В этом мире Иван Грозный своего сына не убивал.

Но – какая разница? Кто сказал, что история не движется по спирали?

Кто сказал, что это принципиально невозможно?

– После покушений, после всего-всего, на балу… да там охраны должно было быть больше, чем гостей. А цесаревич выходит поговорить со мной, это еще ладно. Но на бал пробирается невесть каким образом Анастасия Матвеева, которая должна уже быть в деревне.

– И что? Про нее мог забыть отец.

– Она признается в любви цесаревичу – и сразу же его убивает?

– Вы, женщины, страшные существа, – попробовал пошутить Благовещенский.

Я фыркнула, не принимая шутки.

– Это верно. Но… я не верю, что Анастасия могла нанести несколько ударов.

– Почему? В припадке ярости…

Я пожала плечами.

– Не знаю. По идее… ладно, пусть припадок ярости, пусть накатило, но я ее видела. Ручки тонкие, мышцы хиленькие… при всем желании, один удар она нанести могла, а вот несколько – уже вряд ли. Цесаревич – молодой, сильный мужчина. Неужели он не отбился бы?

– Если бы его убило первым ударом…

– Тогда он начал бы оседать. И как в него тыкать?

Благовещенский хмыкнул.

– Теоретически – да.

– А практически – она была бы вся в крови, разве нет?

– Не при всех ранах.

– Слишком много совпадений, – нахмурилась я. – Но если цесаревич еще был жив, он бы отбился. Если бы умер – упал. Если бы был жив, кровь бы хлестала… из-за чего он мог бы не сопротивляться? Куда надо попасть?

– В печень, к примеру…

Я задумалась.

– Не знаю. Вот встань… допустим, я попробую тебя ударить… печень у нас находится слева, внизу живота, примерно здесь. Как я должна в нее попасть? Как ты должен стоять ко мне, каким боком?

Благовещенский задумался. Да, для правши это было сложно. Или требовался навык и желание. Нет, в истерике так не ударишь. Да и бьют женщины обычно в грудь.

Что-то я сомневалась, что Матвееву учили убивать. Искренне сомневалась.

– Ты думаешь…

– Там был кто-то третий. Я не знаю, кто именно, но был. И он убил цесаревича, когда ушла Анастасия.

– Романов наверняка об этом подумал.

– Или – сделал, – меня затрясло. – не верю я в такие совпадения, не верю, не верю…

– Всякое случается.

– Это – не всякое. Это игры возле трона, Сашенька. И я не хочу, чтобы ты оказался в них замешан.

Я вцепилась в плечи Александра, мужчина вздохнул и притянул меня к себе поближе. Теплый… он такой теплый. Или это я замерзла?

– Все будет хорошо. Я тебе обещаю, все будет хорошо.

Я покачала головой.

– Я не уверена, что меня выпустят. Саша, я даже в этом уже не уверена, я слишком много знаю. О чем-то я догадалась, чему-то была свидетелем… думаю, меня уже приговорили. С пользой для отечества, разумеется.

– Машенька, я…

– Пообещай мне. Пообещай, что никогда не оставишь мальчишек, прошу тебя.

– Я…

– Пообещай!

– Обещаю. И не думай, что все так плохо. Я брошусь в ноги его величеству…

– И приговорят еще и тебя. Нет, Саша. Ты в это не должен быть замешан.

– Ты считаешь, что я трус?

Я покачала головой.

– Нет. Я знаю, что ты можешь так поступить, и тебя тоже разменяют. А мои дети останутся без защиты, во власти моего отца, его юрта… После смерти мне плевать будет на репутацию. Ты можешь заявить, что спал со мной, благо, Храмов признал Андрюшку. И ты получишь опеку.

– Маша!

– Мне будет все равно. Но мои дети не должны оставаться без защиты. Поклянись!

– Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы мне отдали и Андрея, и Нила. Хотя с Нилом…

– Нил – маг, – я решила раскрыть часть карт. – он сильный маг, который уже сейчас по неосторожности может убить человека.

– Это… случалось?

Я прикусила губу.

– Да.

– Маша!

Кажется, мне удалось шокировать Александра.

– Это по неосторожности, – оправдала я сына. – Он маленький, его испугали, хотели меня обидеть, магия рванулась наружу – и вот результат. Сознательно он никогда и никого не убивал.

– Понятно… это может повториться?

– Теоретически. Если ему будет больно, страшно, если его попробуют обидеть…

– Андрюшка пробует у него игрушки таскать.

В голосе Александра зазвучали этакие отцовские интонации. Я махнула рукой.

– А Ваня Нилу пару раз по попе отвешивал. Петя один раз его уронил неудачно, ушиблись оба. И ничего. Нет, малыш очень четко различает обычные житейские неурядицы – и смертельные угрозы, не сомневайся, Саша. Он никогда не перепутает, он умничка.

– Я верю. Это было один раз? Или больше?

– Один – точный, – повинилась я. – на меня замахнулся пьяный алкаш, он бы убил, но магия выплеснулась.

– Понятно…

– Малыш у меня на руках был, он меня защищал.

Александр кивнул.

– А Андрюшку он уже любит. И кстати, сам ему игрушки подсовывает.

Александр расплылся в улыбке.

– У нас замечательные парни, Машенька. Я им пони куплю…

– Главное – не бросай их, – опустила я его с небес на землю. Если со мной что-то случится, Нилу нужен будет человек, он может прилепиться к тебе… не гони его, ладно?

– Обещаю.

– Он добрый, умный, ласковый малыш, он достаточно хорошо контролирует себя, да и я рядом, я ведь его с рук, считай, не спускаю.

– Я заметил. Но думал, ты просто любишь его больше.

– Я люблю его больше, – подтвердила я. – Андрюшка меньше… я не сразу начинаю любить. У меня это как-то иначе происходит, не когда только родила, а медленно, постепенно. И Нил – первенец.

– Но не твой.

– Его мать отдала мне сына. Большего я не скажу, но я ей пообещала.

– Какой у него дар?

– Магия земли, как и у меня. А еще он родня Демидовым.

– Интересно…

– Попробуй навести справки о его родителях. Но мне это не удалось, – честно созналась я.

Конечно, не удалось. Я в архивах особо и не лазила, тем более, рода Демидовых.

– Наведу.

– Шуйских прихватили за убийство цесаревича. Матвеевых – за наведение порчи и за то, что баб распустил, хотя он просто не ожидал от дочери такой прыти. Куски Демидовых перераспределят, постепенно все утрясется…