Попасть не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 39

У меня есть свое дело, у Благовещенского его служба, Ваня и Петя тоже занятие себе найдут, мелким вообще плевать будет…

Почему бы и не Березовский?

Если сплетни могут выгнать меня из дома, значит, я плохая хозяйка дома. И никак иначе.

Но это потом, потом. А пока…

– Ребята, нам надо посоветоваться.

Мальчишки переглянулись.

– Маш… а что у тебя с Александром?

Я вздохнула. Потерла лоб…

– Вы ему уже дали знать, что я вернулась? Да?

– Да, – потупился Петя. – Он очень просил.

– Ладно, – я махнула рукой. – Тогда я к себе, а как придет Благовещенский – мы с ним сначала поговорим о личном, а потом с вами со всеми. Хорошо?

Ребята переглянулись.

– Маш, а ты…

– Не буду я его выгонять. Не буду.

Могла бы.

Но после происшедшего со мной во дворце немножко поумнела. Видимо, плюхи положительно действуют на полушария головного мозга. Или полупопия?

Кто его знает…

Логика-то была проста.

Вот случись что со мной – и? На кого я оставлю эту компанию?

А не на кого. Но я твердо знаю, что на Александра в этом отношении можно положиться. Он бы ребят не бросил.

И меня бы не бросил. Есть в нем что-то такое… надежное.

Дарья?

Но это она начала свистопляску, не он. Александр, будем честны, вел себя достаточно прилично.

Ходил по борделям?

Не ново. Здесь много кто ходит, это комильфо, этот нормально. Вот разделение такое. И вообще, что лучше?

Ходить к тем, кто зарабатывает себе ценным местом на жизнь, или растлевать девчонок, совращать чужих жен, жить в любовницах… что порядочнее?

Не мне бы и рот открывать, если честно. Сама сколько лет была любовницей…

Хм. Говорят же, что из раскаявшихся дам-с, получаются лучшие жены. Верится плоховато, но может, каяться надо правильно? Или там еще какие-то правила есть?

Не знаю. Не уверена.

Ладно, не мне и осуждать. Я могу осудить Дарью, потому что она попыталась меня убить. Не поговорила, не попыталась что-то исправить, в ее глазах я была во всем виновата.

В том, что она связалась с Матвеевым, что муж к ней охладел, что ей не досталось салона в Париже… кто-то же должен быть крайним?

Выпало мне.

Хотя и неясно, почему.

Ладно. Это уже детали.

А Благовещенский вел себя вполне по-джентльменски. За попу не хватал, намеков не намекал, а какие-то проявления чувств у нас обнаружились уже когда его супруга оказалась в психушке. Причем без надежды на излечение.

Это достаточно честно, на мой взгляд.

И потом, когда узнал, что Андрюшка его сын…

Я бы на его месте мне просто шею свернула. Если честно. А он – ничего, держится. Так что будем разговаривать. А потом и будем решать, как строить жизнь.

Главное теперь – его не подставить.

Что-то мне подсказывает, что Иван Четырнадцатый, равно как и танк – останавливаться не будет. А намотанному на гусеницы выжить тяжко.

Подождем, поговорим. А пока – приведем себя в порядок.

Я успела искупаться, расчесать волосы и переодеться в легкое домашнее платье цвета незрелой сливы, когда ко мне в комнату постучались.

– Да?

– Госпожа, к вам…

– Благодарю.

Я отложила расческу и вышла из комнаты. Волосы я не заплела и чуть влажные пряди плащом укрыли спину.

Неприлично?

Я у себя дома. И…

Мне хотелось быть сегодня красивой. Почему нет? Я чуть на тот свет не отправилась, дайте мне почувствовать себя живой?

Светлое платье в стиле "ампир" выгодно подчеркивало высокую грудь и при движении показывало тонкую талию и крутые бедра, обрисовывало, скользило, волосы вились вокруг лица легкими прядками, падали по спине водопадом, домашние туфельки в тон и даже браслет на руке – с хризолитами.

Я чувствовала себя красивой.

И Александру понравилось.

Он стоял посреди гостиной и ждал меня. И… смотрел.

Он опять предоставлял мне выбор.

Подойду?

Не подойду?

Первый шаг за мной, он поддержит.

И букет цветов у него в руках. Простые белые розы, вьющиеся, мелкие, но запах…

– Александр, я рада вас видеть.

Я улыбнулась, и Благовещенский шагнул вперед.

– Это вам… Машенька.

– Благодарю. Я так люблю эти цветы…

Еще с того мира люблю.

Всегда любила цветы, которые пахнут, а импортные розы в этом отношении меня бесили. Ну что это за роза, которая воняет пластиком и химикатом? Пусть стоит неделю, но радости от нее – никакой. Что голландская, что искусственная – веник, и все тут.

Нет от них ощущения роз. А вот от этой мелочи вся комната пропитана ароматом.

Я кивнула служанке, чтобы та принесла вазу и вновь обратила внимание на Благовещенского.

– Александр, я вам очень благодарна за моих ребят.

– Не за что, Машенька. Ваня просто молодец, и Петя за ним тянется, отец их хвалит. И… если вы не возражаете, я решу вашу проблему.

– Мою проблему?

– Ваша сестра. Арина.

Улыбка растаяла, словно и не было.

– Да?

– Вы себе никогда не простите, если бросите ее.

Не прощу. Верно.

– Но и уделять ей достаточно внимания вы не сможете.

И это тоже правда. Уж молчу про "пятую колонну" и "удар в спину".

– У меня есть решение.

– Слушаю?

– У меня есть тетя.

Сестра матери. Вышла в свое время замуж за небогатого дворянина, жила в глуши, в небольшом имении, завела аж шестнадцать кошек и была вполне довольна собой и жизнью.

Детей Бог не дал, ну так тоже бывает. Зато племянников она любила.

– Мы можем отправить Арину к ней. Ей небольшая помощь не помешает, а Арина будет под присмотром…

– Ее там не обидят?

– О, нет. Если б вы видели, как тетя Лида к животным относится…

– К животным я тоже хорошо отношусь, вот к людям – дело другое.

– Машенька, поверьте. Я не стал бы вас обманывать, ее там не обидят. Мы все в дестве гостили у тети Лиды, она детей обожает. А если ей рассказать про судьбу Арины, она бедную девочку примет, как родную…

– Неужели?

– Кто в юности не совершал ошибок?

Я хмыкнула.

Ладно, почему бы не попробовать? И вообще, говорят, что животные – лучшие лекари. А если их целых шестнадцать…

– Я оплачу пребывание Арины.

– Тетя не слишком богата, но денег не возьмет. Но если мы ей привезем гостинцы, или подарки, – прищурился Александр с намеком.

Я кивнула.

Это я могу. Просто оплата будет в приемлемой для человека форме.

– Спасибо.

– Не за что, Машенька. Я… я для вас что угодно сделаю, если позволите.

Я выдохнула.

И решилась.

– Позволю, Александр. Именно вам. Позволю.

И протянула ему руки, пока не передумала. Страшно, знаете ли…

Ребят мы позвали через десять минут.

Что в эти минуты происходило?

Это личное, господа. Вполне приличное, даже по местным меркам, но личное.

Ребята влетели ураганом.

– Маша?

– Маш?

Александр поднял руку.

Мою.

Так, чтобы блеснул бриллиант в кольце. Большой, чуть не десять карат, нагло роскошный, в золотой оправе.

– Можете нас поздравить… братишки. Машенька согласилась выйти за меня замуж.

И что сказали эти бессовестные?

Правильно.

– УРРРРРААААА!!!

И повисли с двух сторон у меня на шее.

Минут через двадцать мы смогли нормально разговаривать. И настал мой черед.

– Мне надо рассказать вам кое-что достаточно неприятное.

Мужчины насторожились.

Я потратила на изложение ситуации еще десять минут и подвела итог.

– Отказаться мне не дадут. Придется участвовать. Поэтому мы заключаем договор, прописываем в нем все, заключаем соглашение о намерениях… если со мной что-то случится, Александр станет вашим опекуном. Равно, как и Нила и Андрюши. До совершеннолетия.

Мои ребята… хотя какие они ребята? Уже мужчины – переглянулись.

И Ваня покачал головой.

– Маша, что мы можем сделать, чтобы уменьшить опасность?