Попасть не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 1

Дом был тих и печален.

Кто сказал, что дома всего лишь постройки из камня и дерева? Может, когда имеются в виду типовые бетонные коробки из будущего, так оно и есть. А здесь, где каждый дом – индивидуален, где каждый кирпич руками укладывается, где до сих пор в основание дома закладывается "костяной камень", то есть чей-то череп, иногда и человеческий, и жертвоприношения проводятся, и кровь льется, и к конкретному роду дом привязывается…

Здесь слова "мой дом – моя крепость" как нельзя более правдивы.

Мой дом моей крепостью не был. Он был крепостью Сергея Никодимовича, а теперь хозяина не стало. И дом грустил. Ему было одиноко и холодно, тоскливо и горько.

Ладно, исправим. Этой же ночью.

Я мимоходом чмокнула в макушку Андрюшку – и кивнула слугам.

– Я не знаю, надолго ли я в Москву. Дайте объявления в газеты и распаковывайте вещи…

– Да, госпожа, – отозвался дворецкий – и я направилась в свои комнаты.

Здесь все организовано очень удобно.

Если в моем мире человек, приехав в город, должен был проехаться по гостям, оставляя карточки, то здесь решительно экономили и время, и бумагу, и мои нервы впридачу.

Не надо ездить.

Ты приезжаешь в город, отдыхаешь пару дней, дольше неприлично, и даешь объявление в газету. Даже отдельная колонка для таких случаев есть. Там о прибытии и сообщается. Люди проглядывают газету, видят, кто приехал, и наносят свои визиты. Или присылают приглашения.

Дешево и сердито.

Мы были в столице.

После смерти Демидова, мы не стали задерживаться на руднике. Я выписала управляющему премию, поблагодарила за верную службу и прошлась еще раз по выработкам, чтобы успокоиться, и убедиться в отсутствии пакостных сюрпризов.

Знаю я закон подлости, знаю, сколько раз сталкивалась. Вот только ляпни, что все в порядке, тут же какая-то пакость и случится.

Но ни полостей с рудничным газом, ни предвестников обвала я не обнаружила, и успокоилась.

Даже наоборот.

Словно бы рудничных жил больше стало. Как стянуло их сюда… вот стреляйте из рогатки, а я уверена, в тот раз их меньше было. Я и на карте посмотрела – меньше.

Пометила новые и отбыла.

Управляющий обещал посмотреть и разобраться. Хотя и сомневался, что такое может быть. А я вот думала про полозов.

Есть у них такое в крови, есть, над рудами они властны. Мог брат Ниты что-то такое устроить? Да вполне!

А что мне их отношение не нравится… и что?

Кто-то и где-то видел ласковую, милую, дружелюбную змею? Благодарную змею? Змею, которая поддается дрессировке?

Поверьте, таких нет. Разве что в сказках, но там и говорящие волки водятся, и змеи горынычи.

Как с пресмыкающимися работают в цирке?

Это лучше не знать, чтобы не нервничать. Но там много всего неприятного для змей, мне рассказывали. И удаление ядовитых желез, и сшивание пасти, и… пролайферов на них нет. И хорошо, что нет. Змеи – не оценят.

Полоз все же змея.

Интересно, Нил тоже таким же будет? Жестким, холодным, равнодушным и безразличным ко всему? Или, воспитываясь с людьми, приобретет хоть какие-то человеческие черты? Научится любить, научится дарить тепло, станет больше человеком, чем полозом? Имею ли я право его таким воспитать? Не обреку ли на одиночество? Жить-то он будет дольше человека, хоть и полукровка?

Я погладила смешной хохолок на макушке полоза. Нил так и цеплялся за меня при каждой возможности. Андрюшку он не ревновал – чего его ревновать, это не полоз и вообще, мелкий, неопасный и другой породы. А вот когда я вернулась со свидания с его дядей, шипел долго.

Что-то ему не понравилось, или просто запах учуял…

Он уже начинал говорить. Получалось не слишком хорошо, но лиха беда – начало?

Солнышко мое шипящее.

С рудника мы отправились в Березовский, где я и решила навестить храм. Исповедаться, ну и заодно побеседовать о жизни. Поблагодарить…

Поделиться самым ценным – информацией.

Поездка оказалась не напрасной.

– Благословите, отче.

– Мир душе твоей, дочь моя…

Отец Александр сотворил знамение над моей головой. Я обозначила поклон и перешла к делу.

– Мне хотелось бы исповедаться. Я грешна, отче…

– Прошу, дочь моя, пройди во вторую комнату налево.

Что я и сделала.

Епитрахиль и прочий ритуал тут тоже есть. Нет и исповедален. Большую часть людей исповедуют прямо в церкви. Благо, есть поверье, что подслушав чужие грехи, ты возьмешь их на себя. Здесь в это даже верят.

А для вип-клиентов, чтобы никто их откровения не слышал, предусмотрены комнатки. Не как исповедальни, нет. Тут скорее речь пойдет о дорогих психотерапевтах. Два кресла, столик, ковер, даже чай и печеньки, при желании.

Очень удобно.

Я расположилась в кресле и даже налила себе чая. Вкусный, с чабрецом. Будем надеяться, никакой "сыворотки правды" мне не подмешают, не хотелось бы лишнего рассказать. Бог и так все знает, а слугам его лишняя информация вовсе ни к чему.

Отец Александр пришел достаточно быстро и расположился в кресле напротив. Я опустила глаза в чашку.

– Грешна, отче.

Единого канона здесь тоже нет. Грешна – и поехала. Исповедуйся до самого донышка.

– Слушаю тебя, чадо?

– Я принимала участие в убийстве человека. Кровь не на моих руках, но на моей душе.

– Кто этот человек, Мария Ивановна?

– Демидов, – припечатала я. – Сергей Владимирович.

– Как это случилось?

Я похлопала ресницами. И принялась рассказывать, немного подправляя истину. Нет, я не вру, тем более, на исповеди, но ведь правда многогранна. Я просто аккуратно урезаю осетра до размеров селедки.

Рассказала, как пришло письмо, как я приехала на рудник, как Демидов попробовал меня похитить и как был насмерть закусан змеями.

– Богом клянусь, я их не натравливала…

Кажется, мне не поверили, но доказать сейчас это нереально. Слишком много времени пройдет, пока можно будет обследовать тело. Мы ведь его с собой не повезли, похоронили там же, у рудника. Кому не понравится, могут сами съездить, эксгумировать тушку и притащить на фамильное кладбище. Я на перевозку трупов не нанималась, а Благовещенский тем более не собирался тащить врага в Березовский. Трупы – разлагаются и воняют. И передвижение затруднят.

Ни к чему.

Священник внимательно выслушал, отпустил мне грехи и принялся расспрашивать. Увы, особого толка он не добился. Я отвечала на вопросы, а потом решила и свой задать.

– Демидов сказал, что Церковь приглядывала за мной. Почему, отче?

На ответ я не рассчитывала. Но хоть что-то узнать?

– Потому что твой дар достаточно опасен, чадо, – честно ответил священник. – Мы за всеми некромантами приглядываем.

Я хмыкнула.

– Чтобы я мертвецов поднимать не вздумала? Или еще чего похуже?

– Мария Ивановна, все маги земли рано или поздно доходят до некромантии. Кто-то останавливается на этой грани, а кто-то и использует свой дар во зло людям. Как мы можем быть в вас уверены, если вы еще сами своей силы не знаете?

Хм… звучало логично.

– И только?

– Не только, Мария Ивановна. Подозреваю, ваша сила впервые проявилась именно в Лощинке, где вы столкнулись – с чем? Или – с кем?

Так я тебе и призналась.

– Могу поклясться где угодно и чем угодно – я не прибегала к некромантии.

В Лощинке. А про полозов и речи нет. И глупо это! Я и без некромантии кого хочешь угроблю, ничего в этом сложного нет, если знать законы физики и химии. Знание и из карандаша позволит гранату сделать.

Священник поглядел на меня и кивнул.

– Верю, Мария Ивановна. Но это – разумная предосторожность.

– Я не хочу прибегать к некромантии. Но если это понадобится для спасения моей жизни или жизни моих близких, я не поколеблюсь ни минуты.