Хозяин моего сердца (СИ) - Райская Ольга - Страница 39

Ни одному эскулапу не удалось выяснить, в чем же заключалась механика их силы. Стандартный набор генов и органов, самых обычных для любого разумного, никаких отклонений. И все же сила была. Она вдруг появлялась у ребенка пяти циклов отроду. Сначала небольшая, ее хватало лишь на то, чтобы сдвинуть небольшой предмет в сторону. Но постепенно силы становилось все больше и больше. И вот уже юный саорг распыляет свой первый предмет. К этому моменту, каждый юноша уже осознавал всю степень ответственности и был готов к последней фазе — перед советом каждый произносил слова древней клятвы, обязуясь чтить кодекс и законы саоргов. Ни одна раса вселенной не говорила на том языке, на котором давалась клятва. Кодекс также содержал немало загадочных старинных слов, чье значение уже не все помнили. Законов же было лишь три: не навреди, не предай и… люби. К сожалению, никакой расшифровки древние к ним не приложили, поэтому каждый саорг трактовал их по-своему.

Закон «не навреди» говорил о том, чему их учили всю жизнь — сдерживать свою силу, использовать ее на благо. «Не предай» чаще трактовался как свод неких отступлений для первого закона. Наставники утверждали, что саорг вправе наказать любого предателя. Возможно, именно поэтому Тайрон не испытывал никаких угрызений совести, распылив дворцового распорядителя, хотя и понимал, что глубинная проблема не в нем самом, а в системе, порождающей подобных людишек. А вот третий закон оставался для него загадкой. «Люби»! Он всегда считал, что речь в законе идет о родине, о любви к отчему дому, пока не встретил Диану. Вот оказывается в чем фокус! Как только в сердце саорга поселяется любовь, его сила возрастает многократно. Вопрос лишь в том, готов ли сам Тайрон к такой силе? В любом случае, первые два закона всегда стоят на страже третьего.

Его воспоминания прервал сигнал ксоника. Тайрон поймал себя на мысли, что какое-то время стоит, бесцельно глядя в окно. Он огляделся в поисках мальчика и успокоился, увидев, чем занят ребенок. Денни играл с кроликом, заставляя того перепрыгивать со стула на стул за зеленым листком, полакомиться которым ему предлагали. Понаблюдав за этой веселой игрой, саорг улыбнулся и все же ответил на входящий сигнал.

Док утверждал, что Диана купила Гермора Зерта. Тот доставлен на «Стремительный», но находится в тяжелом состоянии. Дарг утверждал, что когда старик бредил, то явно произносил слово «виссоны». Хмм… О работах знаменитого физика Тайрон знал, в основном, они касались различных излучений и импульсных сигналов, подаваемых в условиях космоса. Многие наработки ученого саорги и аскеды взяли на вооружение. Но вот о том, что Зерт работает с виссонами, Тайрон не знал.

— Гермор выживет? — спросил он, размышляя о том, что Диана, сама того не подозревая, очень помогла ему.

— Состояние стабильно тяжелое, но, я полагаю, надежда есть, — ответил док.

— Дарг, я надеюсь на тебя. Этот человек может оказаться очень важным… — Тайрон размышлял, для кого мог оказаться важным Гермор Зерт. Не для саоргов — факт, а вот для людей вроде Дианы и Денни — определенно. Хотя и саорги наверняка смогут получить от него косвенную выгоду.

— Я вас понял, — кивнул с экрана аскед. — Сделаю все возможное. И еще один момент. Когда я улетал, обстановка на площади была напряженной. Скай хороший воин, но…

Тайрон прервал связь с доктором и попытался вызвать Ская. Сигнал шел, но аскед не отвечал. Тогда саорг вывел на экран датчик Дианы. От сердца немного отлегло. Девушка была жива, но чрезвычайно взволнована.

— Побудешь один, пока я не привезу твою сестру, — сообщил он Денни, уже выходя из покоев.

Придется взять дворцовый катер. Они, конечно, не такие быстрые и маневренные, как летуны на «Стремительном», зато мелкие. Такой аппарат можно легко посадить в любой точке столицы, а где искать Диану он знал.

Императрица вернулась в свои покои не в самом лучшем расположении духа. Ярость просто душила ее и требовала выхода. В огромной, богато декорированной и обставленной, гостиной суетились три юные служанки. При одном взгляде на их ошейники Намину передернуло. Перед глазами сразу предстал образ Дары. Предательница! Негодная девчонка! Как она посмела вести свою игру за спиной своей благодетельницы? Гнев застилал глаза, хватал за горло, сдавливал грудь. Императрица не находила себе места и шагами мерила свободное пространство комнаты.

Рабыни испуганно косились на свою госпожу. Они знали, что в подобном состоянии их хозяйка способна на многое, а каждой была дорога собственная жизнь. Поэтому девушки замерли на месте и старались не дышать, чтобы не привлекать к себе внимания, но мысли императрицы были далеко от них, но посторонние все же мешали ясно мыслить.

— Вон! — императрица указала на дверь. Никто из рабынь не пошевелился, и это взбесило Намину еще больше. — Во-о-о-он! — заорала она, и в захлопнувшуюся за служанками дверь полетела антикварная ваза.

Оставшись одна, женщина тяжело опустилась в кресло и, впервые за долгие годы супружества, дала волю слезам. Они текли по щекам, срываясь мутными каплями на бесценные рубины в массивном колье, украшавшем грудь императрицы. Осколки вазы, чья стоимость соответствовала сумме налогов с одной из провинций Ликерии, рассыпались по бесценному паркету немым укором ее несдержанности.

Упиваясь своим горем, Намина не услышала тихих шагов. Ласковые мужские руки легли ей на плечи. Проворные пальцы пробежались по гладкой коже, и императрица застонала, потянувшись за лаской.

— Ригли! — выдохнула она.

— Я здесь, моя королева! — тихо ответил мужчина. — Весь к вашим услугам. Впрочем, как и всегда.

— Ты всегда подкрадываешься незаметно, но приходишь в самый нужный момент, — откинув назад голову, Намина потянулась за поцелуем.

Пусть Ригли не был и в половину так же красив, как император, зато он дарил ей нежность, ласку и даже душевное тепло. Лишь с ним первая леди и великосветская дама превращалась в обычную девчушку из ликерийской глубинки, с ним можно было не играть, а на время выдохнуть и снять все маски. Легкий, почти невесомый поцелуй согрел, вселил прежнюю уверенность и заставил отрешиться от всех навалившихся проблем. Намина упивалась каждым прикосновением, а когда язык Ригли проник в глубины ее рта, приласкав небо, она застонала.

— Моя девочка, сколько же всего на тебя навалилось, — прошептал мужчина, подхватывая императрицу на руки. — Я с тобой. Не смей плакать, Нами. Вместе мы решим любую проблему.

Женщина доверчиво склонила голову на мужское, надежное плечо. Она знала, что Ригли обязательно придумает, как выйти из ее щекотливого положения. Настроение улучшалось, но злость никуда не делась. Она затаилась внутри раненым зверем, который скулил и требовал жертв. Намина уже пришла в себя окончательно и теперь тщательно обдумывала, с чего начать разговор.

— Твоя сестра слишком много себе позволяет, — произнесла она, капризно надув губки.

— Девочка моя, ты прекрасно знаешь, что у Дары нет выбора. Она любит тебя, но слово императора всегда звучит громче, чем слово любого из его подданных. Прости ее. Ведь, если ты ударишься о кресло, ты же не станешь его за это винить, — улыбнулся Ригли, бережно укладывая женщину на кровать.

— Не стану, — с тяжким вздохом согласилась императрица и принялась расстегивать мелкие пуговички своего дневного платья. — Но я всегда смогу казнить мастера, сделавшего неудобную мебель!

— Брось, Нами! — горячие губы обожгли нежную шею женщины. — Ты настолько же умна, насколько и хороша, моя прелесть. Тебя обидел муж, именно он хочет отобрать твоего сына, значит, именно с ним тебе и следует бороться.

— Что ты предлагаешь? — томно простонала Напила, поглаживая лысину своего любовника.

— Подумай, на чем держится власть в Ликерии, что может уронить авторитет императора в глазах его подданных… — Ригли покрывал жадными поцелуями грудь извивающейся под ним женщины. — А когда народ взбунтуется, должен появиться спаситель или, в твоем случае, спасительница, которая возродит былую мощь…