Гостья из котла (СИ) - Черная Мстислава - Страница 37

Рогет выпрямился и тихо хмыкнул:

— Я услышал причину, и она ни коим образом не может отменить мою вам признательность.

Старуха фыркнула:

— Идите!

Казалось бы, Рогет аристократ, приближённый к королю, хоть и находится сейчас в опале, подобный повелительный тон в его адрес недопустим. Но Рогет принял указание спокойно, ещё раз коротко поклонился, и мы покинули шатёр.

Магда обернулась, её лицо озарилось тёплой улыбкой:

— Тебя можно поздравить, Мель?

— Я осознала свой путь. Верно будет сказать, что я наконец обрела его по-настоящему.

Я обернулась, и Рогет с готовностью обнял меня за талию, прижал к себе, даря уверенность и ощущение непоколебимой защиты.

— Да…

Магда хмыкнула и поманила за собой к костру, где ворчала гитара, лениво переговаривались старшие и танцевала девушка, в кастаньеты отстукивая себе задорный ритм. Девушкой любовался парень моего возраста, но вмешиваться в танец не пытался.

Нам с Рогетом указали на свободное бревно, Магда передала одну миску на двоих, две ложки, стопку хлебных лепёшек. Мы с Рогетом переглянулись и одновременно зачерпнули мясную похлёбку, стукнулись ложками.

Как хорошо, что Рогет не только аристократ! То есть он, конечно, аристократ, но он не считает зазорным общаться с людьми других сословий на их языке. И простую пищу принимает с уважением.

Мы сытно поужинали, и Рогет поблагодарил Магду за гостеприимство, а затем вдруг спросил:

— Вы сказали, что Мель обрела свой Путь?

— Верно.

— Значит ли это, что Мель имеет особое положение?

Магда усмехнулась:

— Ведающая Путь. Мель вправе позвать за собой, Мель вправе говорить со старейшинами на равных.

— Следовательно, по действующему «Уложению соответствии титулов и рангов», Мель можно считать младшей принцессой народа детей дорог?

Магда пожала плечами:

— Считайте, господин Тай. Разве посмеют дети дорог вам возражать?

Рогет протянул мне руку и пригласил на танец. Гитара подавилась бездарным стоном струн и вдруг запела. Девушка оборвала стук кастаньет, уступила нам место и подсела к любовавшемуся ею парню. Гитара звала, гитара захватывала пространство, силой мелодии вытесняя другие звуки, гитара обещала.

Я плохо представляла, как буду танцевать, но это перестало меня волновать, едва Рогет взял меня за руку. Удивительно, но я всем телом чувствовала, куда он сделает шаг, и шагала вместе с ним. Я почувствовала поворот и легко закружилась, чтобы упасть в объятия, увидеть над собой звёздное небо. Рогет склонился надо мной, и танец как-то естественно оборвался поцелуем, а гитара всё пела, звала.

— Прервитесь-ка, голубки.

Не хочу…

Рогет оказался более сознательным, чем я. Он обернулся на голос, и мне пришлось тоже сосредоточиться на том, кого к нам принесло. Неужели нельзя подождать?

— Бабушка! — раздался детский голос, и выскочивший невесть откуда ребёнок бросился к старухе.

Она небрежно потрепала мальчишку по курчавым волосам и, не отрывая взгляда от Рогета, сухо пояснила:

— Полночь близится.

— Мы готовы, — Рогет решил за нас двоих, и я кивнула.

Старуха права, прежде всего следует избавиться от смертельной угрозы. Рано мы расслабились.

— Успеете, — повторила она. — У вас вся ночь впереди.

Она взмахнула рукой, и, повинуясь её жесту с неба сорвались звёзды. Сначала я подумала, что мне мерещится, но видение не исчезало. Словно услышав гитару, звёзды сорвались в танец, сияющий вихрь закружился, обрушился на площадь, закрутился возле нашего костра.

Звёзды собирались в цепочки, цепочки перекручивались, и вскоре я различила контуры кареты, становившиеся всё более и более чёткими. Звёзды обозначили проём окна и заполнили стену, а следующие цепочки слились в сияющую штору. Появилась звёздная дверь…

— Мель!

Я вздрогнула и с сожалением обернулась.

За моей спиной стоял Шен.

Я непроизвольно поморщилась. Вот уж кого не рада видеть. Хуже только леди Сания. Шен проигнорировал мою красноречивую гримасу, шагнул вперёд:

— Мель, можно тебя на минуту, пожалуйста?

— У меня нет тайн от Рогета, ты можешь говорить свободно.

Шен предложение не оценил:

— Мель, это касается лично тебя…

— Шен, если ты не можешь говорить при Рогете, то скорее всего, то, что ты собираешься сказать в принципе неуместно. Извини.

Рогет положил руку мне на плечо и предостерегающе посмотрел на Шена, и тот опустил протянутую было руку, но не отступил:

— Мель, очнись! Он поиграет с тобой и бросит! Он никогда не женится на нищей безродной оборванке!

И что? Я никогда не буду делить своего мужчину с другой женщиной, кем бы они ни была — официальной женой или наоборот любовницей. Но сейчас я для Рогета единственная, и пока это так, я не отступлю.

Я пожала плечами:

— Шен, это мой Путь, и я приму последствия своего выбора.

— Надеюсь, ты не пожалеешь!

Он резко развернулся и быстро затерялся в шумящей толпе.

Я качнула головой, отгоняя сомнения.

Рогет развернул меня к себе, поймал моё лицо в свои ладони:

— Мель, не думай о глупостях, ладно? Ты самая удивительная, восхитительная, потрясающая из всех женщин, кого я когда-либо встречал. Ты единственная и неповторимая. Моя принцесса.

— А?

Как сладко…

— Голубки! Карета подана.

Я неохотно повернулась.

У костра во всём своём великолепии стояла звёздная карета, но она меркла рядом с шестёркой рождённых из звёзд коней.

Рогет подал мне руку, и помог забраться в салон. Изнутри карета казалась сотканными из серебряного света облаком, запертым в жёсткий звёздный каркас. Я восхищённо застыла, и Рогет подтолкнул меня к дивану.

Старуха лично захлопнула дверцу и крикнула:

— Пошли! Но! Но!

Гитара подхватила её крик, и унесла в самые небеса. Кони сорвались с места, и карету резко накренило, я завалилась на спину. То есть это карета завалилась… Я уцепилась за подлокотник. Рогет со смехом подтолкнул меня, и я смога добраться до окна,

Мать моя шоколадка!

Земля стремительно удалялась, и город, разбившись на мириады огней, скоро пропал в ночной тьме. Сколько я ни напрягала глаза, я больше ничего не могла рассмотреть: ни леса, ни реки, ни других городов.

Рогет спокойно сидел на сидении, и я слегка смутилась своего порыва. Он мягко мне улыбнулся, и я села рядом, прижалась. Карета теперь не поднималась, а шла ровно, лишь слегка раскачиваясь.

— Мель?

— Нас прервали, но до утра точно больше не потревожат. У нас мно-ого времени… Только ты и я.

— Мель, ты уверена?

— Хм?

— Мель, в моей крови всё ещё яд. У нас нет никакой уверенности, что мы сделаем противоядие раньше, чем яд окончательно уничтожит меня.

— Рогет!

Он покачал головой:

— Мель, это правда. У меня есть неделя, две или три, но не больше. Пока мы окончательно не сблизимся, тебе будет не так тяжело со мной попрощаться.

— Чушь! Что значит «тебе будет не так больно»?! Как ты вообще додумался до того, что мне может быть небольно?! Забудь эту чепуху, ясно?!

— Мель…

— Я сказала — забудь! Во-первых, я обещаю, что от яда мы так или иначе избавимся. Во-вторых, я не собираюсь упускать выпавший шанс, я не собираюсь потом жалеть об упущенном счастье. Ты можешь сказать «нет», только если ты действительно не хочешь.

— Боги, Януш был прав. Моя жена маленький домашний тиран.

Пфф!

Я перевернулась, уселась Рогету на колени, крепок обхватила за шею. На миг мы замерли. Лично я давала время осознать всю серьёзность моих намерений. Рогет снова рассмеялся, и я, опираясь на его плечи, подалась вперёд, поцеловала.

Рогет очень быстро вывернулся из моей хватки, и я сама не поняла как оказалась лежащей на спине на сидении, Рогет навис сверху:

— Мель, моя принцесса, ты выйдешь за меня замуж?

— Да…

Я потянула Рогета за рубашку, и он послушно избавил нас от мешающей одежды. Кожу холодила звёздная прохлада, отчего контраст с жаркими прикосновениями только подчёркивал остроту ощущений. Я растворялась в его объятиях, мне казалось, что я чувствую не только тепло его тело, но и тепло наполняющей меня его магии. Я задыхалась, цеплялась за Рогета, плавилась, и, не выдержав накала, заснула на его плече.