Поразительное на каждом шагу (ЛП) - Хуа Тун - Страница 13

Императоры Цинь Шихуан[49] и У-Ди[50] проиграли в литературном таланте. Основателям династии Тан[51] и династии Сун[52] не хватало мастерства в поэзии.

Во времена монголов Чингис-хан[53] только и умел, что натягивать лук да охотиться на великих орлов.

Всё это в прошлом. Хотите увидеть великих деятелей, смотрите в настоящее.

Канси выслушал до конца, кивнул головой в знак согласия и проговорил с улыбкой:

– Я привык слушать о Яо[54], Шунь[55], Юй[56] и Тан[57], но эти слова действительно оригинальны.

В душе я вздохнула с восхищением, и как я могла забыть о Яо и Шунь, Юе и Тан? Однако мои слова тоже произвели хорошее впечатление и мою лесть можно назвать вполне сносной!

– Кажется тебя зря назвали «сестрой ищущего смерти тринадцатого», ты знаешь как сражаться за жизнь, – сказал Канси, а потом взглянул на стоящего рядом евнуха: – Наградите!

Я снова упала на колени и, получив награду, отступила назад.

Вернувшись на своё место, я обнаружила, что мои ладони вспотели. Подняв глаза, я увидела, что наследник престола и четвёртый брат внимательно смотрят на меня, и я снова опустила голову.

Снова все зашумели. Настроение у Канси было приподнятое, супруги и наложницы императора тоже разговаривали и смеялись. Старшие братья один за другим выходили вперёд и говорили тосты, желая счастья и удачи Канси. Вскоре после того как девятый брат сел обратно на своё сидение, вперёд вышел десятый брат. Подняв чарку с вином, он сказал:

– Во имя отца-императора, все слова о счастье высказали мои старшие братья, и я же не смогу ничего добавить, только искренне пожелать отцу-императору благоденствия и здоровья.

Закончив говорить, он выпил вино.

– Не можешь вспомнить и цитаты из литературных произведений, потому и говоришь простыми словами, – покачал головой Канси.

– Хоть его речь и проста, но слова искренни! – рассмеялась сидящая рядом очаровательная наложница.

Канси кивнул и посмотрел на десятого брата, и задумавшись о чём-то сказал:

– Ему уже семнадцать!

– У девятого брата в этом возрасте уже была супруга, десятому тоже пора жениться! – улыбнулась императорская наложница.

Едва она закончила говорить, как все братья преисполнились вниманием. А десятый брат низко опустил голову. Вид у него был задумчивый.

– Действительно он уже достиг подходящего возраста! – сказал Канси.

– Как раз позавчера я и Цзин гэгэ говорили о том, что младшая дочь Минъюй тоже достигла подходящего возраста, – добавила императорская жена с улыбкой. – И она просила подыскать кого-нибудь ей в мужья. И, по-моему, десятый брат как раз подходит!

Десятый брат, услышав эти слова, внезапно поднял глаза на Канси. Его лицо было напряжено.

– Да, он подходит! – кивнул Канси.

Император на мгновение задумался.

– Тогда сразу объявляю, что Гололо Минъюй станет твоей старшей женой, – произнёс он, взглянув на десятого.

Тот раскраснелся.

– Отец-император, ваш сын ещё слишком молод… – торопливо и громко сказал он.

Он ещё не успел договорить, когда его перебил Канси словами:

– В семнадцать всё ещё слишком молод?

Десятый брат взволнованно почесал затылок, и глотая слова быстро проговорил:

– У четвёртого и восьмого брата сначала появились младшие супруги, так пусть и у меня сначала будут они!

– Безобразник! – сурово заметил Канси. – Ты считаешь для себя оскорбительным, что Минъюй станет твоей старшей женой?

Десятый брат, не зная, что ответить, торопливо упал на колени.

– Ваш сын не это хотел сказать! Ваш сын только лишь, только лишь… Ваш сын только лишь хотел…

Он не успел договорить, когда со своего места поднялся восьмой брат.

– Отец-император, ваш сын видит, что для десятого брата это было несколько неожиданно, – спокойно пояснил он с улыбкой. – Вскоре он придёт в себя. И тогда, боюсь, он будет слишком счастлив.

Десятый брат, резко обернувшись, уставился на восьмого. Его лицо приобрело фиолетовый оттенок. Разные эмоции словно перемещали вместе. Это было и переживание, и злость, и в большей степени жалобная просьба.

– Десятый брат, не медли с благодарностью! – глядя на десятого, воскликнул восьмой брат. Он всё ещё улыбался.

Десятый брат продолжал смотреть на восьмого, однако тот всё также стоял с почтительным видом, лишь глаза его потемнели так, что было непонятно, о чём он думает.

И постепенно с лица десятого брата сошли и жалобное выражение, и переживание, и гнев. Осталось лишь равнодушие. Он не торопясь повернулся и так же медленно отбил три земных поклона.

– Ваш сын благодарит отца-императора! – громко сказал десятый брат.

Восьмой брат не спеша сел.

Я почувствовала, как эти три поклона гулом отдаются в моей душе. Один, второй, третий – один за другим они оказывали невыносимое давление, так что я практически начала задыхаться! Я знала, что в прошлом брак зависел от воли родителей и посредничества свахи, когда у самих жениха и невесты не было права голоса. Но столкнувшись с этим в реальности, я ощутила всю бесчеловечность подобного положения вещей. Я с возмущением взглянула на Минъюй. Та тоже посмотрела на меня. На её лице можно было прочесть и грусть, и торжество, и не смирение, и досаду.

Но в конце концов горе, самодовольство и нежелание медленно исчезли с её лица, превратившись в улыбку. Под моим сердитым взглядом, она грациозно встала и, держа ровную осанку, вышла вперёд, чтобы отблагодарить за милость. Она была похожа на гордого павлина, что демонстрирует свои прекрасные манеры. Бросив взгляд на десятого брата, она встала рядом с ним на колени. А я лишь мысленно кричала: Почему? Почему? Разве у него нет наивысшего почётного положения? Почему его статуса отнимает самую драгоценную вещь – свободу! Вспомнив о старшей сестре, я ещё раз бросила взгляд на сцену, происходящую передо мной. А ведь дата отбора наложниц для императора тоже не за горами. Неужели Запретный город может так запросто вершить судьбы людей? Страх охватил меня, и я уже не могла его скрыть.

Я не могу сказать, что затем происходило, как и то, когда покинула дворец. В мою память врезалось лишь то, что когда, мой паланкин остановился перед входной дверью резиденции восьмого брата, я выскочила и побежала к входу, слыша, как мне кричат в спину.

Но я лишь бежала и бежала. Бежала изо всех сил. Единственное, что мне хотелось, это найти место, где я могла спрятаться. Мне казалось, что иначе и меня тоже непонятным образом выдадут замуж за какого-нибудь человека. Меня пытались нагнать служанки и слуги.

– Жоси, Жоси… – кричала старшая сестра, бежавшая позади.

Восьмой брат между тем шёл быстрым шагом и холодным голосом отдавал указания телохранителям, чтобы они поймали меня. Не могу сказать, сколько я пробежала, когда заметила, что один из охранников преградил мне дорогу. Я хотела уклониться от него, но он всё же успел меня схватить. Я изо всех сил начала вырываться, в моей голове была только одна мысль: «Я должна бежать, мне надо спрятаться». А затем я услышала голос восьмого брата, звучащий словно издалека:

– Оглушите её!

После чего я почувствовала удар по шее. Больше я ничего не помнила.

После середины праздника осени я практически перестала разговаривать. Цяохуэй и Дунъюнь приложили огромные усилия, чтобы расшевелить меня, но я оставалась равнодушной. Каждый день, если я сидела за столом за прописями, то просто в оцепенении смотрела в одну точку. Я впервые начала вспоминать известные исторические факты, которые могли затронуть меня. Я по-настоящему размышляла над тем, какая участь меня может ждать. И я вновь и вновь задавала себе вопрос, неужто мне так и придётся бездеятельно ждать своей судьбы?