В постели с тренером (СИ) - Грей Роза - Страница 42

– Очень хорошо. Вообщем, лечение прошло достаточно успешно. Через два дня у нее заканчивается курс, мы ее выпишем. Вам необходимо запастись таблетками, без которых ей нельзя оставаться в течение трех месяцев. Она должна будет принимать их каждый вечер, не нарушая режима.

– Хорошо, я поняла, Геннадий Викторович. Обязательно будем соблюдать режим, который необходим.

– Рад встретить такое понимание, – улыбнулся он, – вообщем, в пятницу можете забрать ее домой.

– Отлично, а то уже пусто как–то в доме… детские крики и топот какие–то неполноценные стали… – улыбнулась я.

– Ну ничего, скоро ваш дом снова наполниться громким детским смехом и топотом, – ухмыльнулся Геннадий Викторович.

Я тоже засмеялась в ответ и посмотрела на девочек. Они стояли друг напротив друга и по–прежнему возбужденно болтали. Эля взахлеб рассказывала Ринате о своих больничных буднях.

Доктор вышел из палаты, а мы с Макаром, подошли к девочкам.

– Ну чего ты, здоровая, что ли, бандитка? – Макар потрепал Элю по голове, – все, послезавтра тебя домой заберут.

Глаза Эльвиры заблестели.

– Ура! – громко прокричала она и бросилась ко мне в объятья.

Я засмеялась и нежно погладила ее по голове.

– Завтра мама к тебе приедет, а послезавтра домой поедем.

– Завтра… мама? – Эля округлила глаза.

– Да, она сказала сразу к тебе приедет, с вокзала.

Мы “погостили” у Эли еще минут тридцать.

– Ну ладно, давай, выздоравливай до конца, мы побежим, – я снова погладила Элю по голове.

Она как–то грустно посмотрела на Ринату, затем на меня, но попыталась улыбнуться.

– Не грусти, моя хорошая. Потерпи пару дней и все будет хорошо, – мы с Ринатой одновременно обняли девочку и направились к выходу.

Эльвира все так же грустно провожала нас взглядом до двери. На выходе я обернулась.

– Не грусти, – повторила я и помахала ей рукой.

На следующий день приехала Гуля. Как и обещала, прямо с вокзала она посетила дочку, затем вернулась домой. Сестра очень хорошо восприняла новость о Макаре и была даже рада, что все образумилось и мы с ним, так сказать, открыто обрели друг друга.

Она была в отличном настроении весь день, до тех пор, пока ближе к ночи, ей кто–то не позвонил.

Она увела меня на кухню, подальше от спящей Ринаты.

Следующие полчаса я сидела с красным лицом, опустив вниз глаза, словно маленькая девочка, на ковре у директора школы. Гуля нервно ходила по всей кухне.

– Алсу… Ты дура, ты это понимаешь? Ну хорошо, я рада, что с Макаром так все удачно сложилось, но ты зачем так с Андреем поступила? – гневно кричала она.

Ее глаза были налиты кровью, все ее тело дрожало от злости.

– Ну так, получилось… – я не смела поднять на нее глаза, а тупо смотрела в пол.

– Как? Как получилось, Алсу? Офигеть, я приезжаю, а мне сообщают, что у меня генеральный директор не выходит на работу и не отвечает на звонки. У меня работа без него встала. Партнеры не могут дозвониться до него! Я без него, как без рук, ты понимаешь?

– Гуль, перестань меня отчитывать, как девочку. Ну не люблю я Андрея, я это поняла уже.

– Так не любишь, ради Бога, я только рада, что ты с Макаром теперь… Совет и любовь вам, мои дорогие, но ты Андрею то нахуя надежду дала. Он бухает наверное теперь. Он тебя 10 лет ждал, наконец получил доступ к твоему сердцу, а ты его так жестко опрокинула.

– Так, все! Хватит на меня орать! Тебе хорошо рассуждать! У тебя душа спокойна, ты разведенка, но у тебя есть дети… Ты теперь вообще можешь не искать любви, она у тебя и так всегда есть, а мне что делать? Девочки мне родные, но у меня сердце не спокойно, потому что, я потомство не оставила, понимаешь? У меня душа мечется… И теперь, мое подсознание цепляется за любую возможность, как за спасательный круг… Кто со мной, бесплодной будет, если не Андрей? Я рассчитывала на него, как на последний шанс, но не люблю я его… Я одна, понимаешь? У меня нет детей, я очень переживаю из–за этого…

– Так рожать надо было, а не ногами махать в спортзале! – злобно выкрикнула Гуля, и резко замолчав, присела за стол, напротив меня.

В этот момент мое лицо, кажется, стало красным. Все мое тело задрожало.

Гуля как–то шокировано посмотрела на меня.

– Алсу… Ты это… прости, я что–то не то сказала… Прости, пожалуйста…

Я молча встала и пошла в свою комнату, быстро оделась и направилась к двери. Гуля пыталась остановить меня, но мне было наплевать на все ее просьбы.

В течение следующих тридцати минут, я на бешеной скорости, ехала по ночной трассе, с искренним похуизмом, обгоняя и подрезая попадающиеся мне на глаза автомобили. По моим щекам текли крупные, соленые слезы, которые мерзко щекотали мое красное от напряжения лицо, плавно стекали к губам.

Я остановилась возле ночного магазина и купила себе бутылку виски.

Возобновив свое высокоскоростное движения по трассе, я делала большие глотки и продолжала горько плакать.

– Никогда не подумала бы, сестренка… Никогда, даже предположить бы не могла, что ты, такое скажешь… Ты, самый близкий для меня человечек, прошлась грязными ногами по самому больному месту, в моей израненной судьбе… Теперь я точно никому не нужна, – тихо пробубнила я, делая очередной глоток крепкого алкоголя.

Мой телефон просто разрывался от вибрации. В один момент, я быстро приоткрыла окно и вибрирующий аппарат, со свистом вылетел на улицу.

Я не смотрела на спидометр, но уверена, что мой автомобиль набрал не менее 190 километров в час.

Я не знала, куда ехала. Скорость сводила меня с ума, дарила мне дополнительный адреналин. Я обгоняла все, что попадалось мне на пути.

В какой–то момент я выехала на встречную, чтобы обогнать небольшую колону, идущих впереди автомобилей и поняла, что сделала это поспешно.

Последнее, что я помню, это несущийся на меня грузовик многотонник, визг тормозов и свое замирающее сердце. Я рефлекторно нажала на тормоз и вывернула руль влево, как бы подставляя под удар правую сторону. В памяти осталась лишь подушка безопасности, скрежет металла и адские боли, в районе шеи, правой руки и бедра…

ГЛАВА 20. ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

В течение какого–то времени я находилась в коматозном состоянии. Я не могла пошевелиться и почти ничего не понимала. Периодически, я приходила в себя, слышала, как вокруг ходят люди, что–то кричат про скорую, полицию, и снова проваливалась в состояние между жизнью и смертью.

Мне уже не было плохо. Мне было хорошо… В моей голове поселилось удивительное тепло, я чувствовала Божественно приятное расслабление, по моему промерзшему насквозь телу распространилась какая–то необъяснимая эйфория: я просто медленно и спокойно умирала…

В какой–то момент я почувствовала, что меня пытаются вытащить из машины и окончательно провалилась в небытие.

Следующее, что я помню, это реанимация: меня словно вытягивали на этот свет, какой–то необъяснимой силой. У меня не получилось открыть глаза полностью, но сквозь ресницы я видела, склонившихся надо мной врачей. Я не чувствовала своего тела и своей жизни, в целом. На моем лице была кислородная маска. Я отчетливо слышала голоса, но почему–то, не понимала ни одного слова. В какой–то момент, мои глаза закрылись и я снова куда–то провалилась.

Когда я открыла глаза, перед моим взором предстал больничный потолок. На мне по–прежнему была кислородная маска, в руках торчали какие–то иглы, от которых отходили трубочки. Слева от меня что–то пикало и шумело.

– О, очнулась? – услышала я женский голос.

Я вяло опустила взгляд с потолка и увидела стоящую рядом женщину в белом халате. Она присела рядом и внимательно посмотрела на меня.

– Здравствуйте, Алсу Ринатовна, Вы меня не узнаете? – она улыбалась мне так, словно мы знакомы лет двести.

Разумеется, я не могла ничего ответить. Мне вообще, кажется, что в моем горле была какая–то трубка или шланг.

Женщина улыбнулась, понимая, что я не способна говорить.

– Я Ваш лечащий врач, Надежда Александровна. Моя дочь учиться в вашем клубе каратэ, уже почти три года. Настенька Смирнова.