Похождения хитрого Соленопсиса
(Рассказы) - Кузнецов Олег Александрович - Страница 10

Этот зверь был для Кадыра бесспорным владыкой всей укатанной полосы, это была его территория, и пользоваться ею имел право только он сам. Всякому постороннему — будь это хоть сам волк — находиться здесь строго воспрещалось.

Но волк — другое дело. Он все-таки может за себя постоять. А тут молоденький тарбаганишка осмеливается посягать на чужую собственность! Кадыр хотя и шел по дороге (не по речке же пробираться!), но ничуть не удивился бы, если б здешний хозяин явился и примерно наказал его.

В одном месте какой-то шофер-неряха слил на дорогу отработанное масло из картера. Черное жирное пятно получилось такое большое, что его никак нельзя было обойти. Сунулся Кадыр в одну сторону — скала; сунулся в другую — река.

Он к этому времени уже больше часа шел по треклятому ущелью и уже несколько притерпелся к запахам дороги, но наступить на липкое пятно никак не мог — против ужасного беззакония восставала вся его тарбаганья порядочность.

Он долго бегал взад и вперед по дороге, а потом решился на весьма бессмысленное предприятие; стал карабкаться по скале.

Он умудрился взобраться по почти гладкому камню метра на два, как вдруг далекое рычание сообщило ему, что хозяин здешних угодий и масляного пятна приближается. И со страшной скоростью! Через минуту-другую он будет здесь и учинит расправу над злостным нарушителем границ.

Кадыр в нелепом и неудобном положении висел над черным пятном и, когда рычание зверюги стало невыносимо близким, от растерянности сделал несколько неловких движений. Выступ, в который он хотел вцепиться, обломился, и наш герой, царапая когтями по стене, рухнул.

Но упал он уже по ту сторону масляного пятна! Теперь, отступая от приближающейся справедливой кары, он должен был снова преодолевать его! А хозяин ревел уже совсем рядом. Пришлось готовиться к обороне, чтобы хоть не очень сильно попало.

Хозяин — это ехали геологи на вездеходе — показался из-за поворота и с решимостью вепря помчался прямиком на Кадыра. Какие тарбаган издавал предостерегающие звуки, было уже не слышно. В страшном грохоте, сверкнув огромным глазом (то есть ветровым стеклом), чудовище мгновенно выросло чуть ли не с гору. Кадыр вдруг по-заячьи подпрыгнул, в воздухе развернулся и, перелетев злосчастное пятно, вприпрыжку бросился бежать.

Сколько шагов он успел сделать? Пять или десять, не больше. Лязгающая махина наехала сзади, накрыла его черной, вонючей тенью.

Но тут в ней завопило, заскрипело. Она отстала и остановилась.

Наверное, Кадыр склонен был объяснить причину своего избавления тем, что сумел благополучно перепрыгнуть запретное масляное пятно. Но вездеход остановился по другой причине. В нем, в его кабине, рядом с шофером сидела молодая красивая девушка, имени которой автор, к сожалению, так и не узнал. Она, когда увидела, что машина вот-вот наедет на тарбагана, закричала шоферу, чтобы немедленно тормозил. Ему пришлось послушаться, потому что закричала она сильным, повелительным голосом.

Выскочив из машины и показывая на удиравшего тарбагана, девушка радостно засмеялась:

— Ой, какой потешный! Толстый!

Из кузова высунулись те, кто там ехал, — семь геологов, семь одинаково молодых бородатых лиц. «В чем дело?», «Почему остановка?», «Кто велел тормозить?». Геологи с тревогой смотрели на девушку.

— Тарбагана чуть не задавили, — объяснила она. — Видите, вон улепетывает.

— А, — сказали геологи.

И вдруг девушка нахмурилась и обратилась к шоферу:

— Василий! А ведь ты его нарочно хотел задавить! Признавайся!

— Ну и что?! — грубо отозвался шофер. — Он вредный, отчего его не задавить?

— Ах ты изверг! — возмутилась девушка. — Это чем же он тебе навредил, а? Отвечай!

— Чем, чем… Известно чем. Хычник.

— Сам-то ты «хычник». А он грызун, постыдись!

— Ну вот еще! Он заразный. Чумой заражает.

— Вы слышите, ребята? — обратилась девушка к сидевшим в кузове. — Вы слышите, что говорит этот водитель?!

Рыжие и черные бороды в кузове зашевелились, выражая неодобрение.

— Так вот. Слушайте, Василий… не знаю, как ваше отчество, и знать не хочу! Это раньше тарбаганов считали переносчиками чумы. Это от темноты было. А теперь ученые доказали, что чуму переносят не звери, а чумные блохи. Понятно?

— Как же, понятно, — нехотя ответил шофер.

— А ты, изверг, мог задавить хорошего, мирного зверя. Я больше с тобой в одной кабине не поеду! Ребята, дайте руку!

Не одна, а четырнадцать рук протянулись к девушке из кузова. Машина тронулась.

Они проехали мимо Кадыра, прижавшегося за красноватой глыбой гранита, обдали его оглушительным лязгом, тошнотворным дымом и исчезли так же быстро, как появились. Казалось, поглотили их горы.

Пожалуй, необыкновенно мало времени понадобилось тарбагану, чтобы прийти в себя, не больше получаса. Он вскоре опять бежал по дороге, и опять на его пути разлеглось масляное пятно. Он и на этот раз встал перед ним в нерешительности. Но теперь в его тревожно принюхивающейся фигурке, в том, как он пошевеливал жесткими усами-вибриссами, уже не было унизительного страха. Казалось, зверь деловито соображает, как бы ему полегче миновать препятствие.

Пришлось попросту наступить на масло. Конечно, на лапы ему налипло, и еще долго отвратительный запах преследовал его. Но он терпел, он словно бы начал понимать, что на планете, которой управляют люди, надо ко многому привыкать. А иначе не проживешь.

Уже сильно вечерело, в сумраке тонули величественные стены ущелья, когда впереди засветилось. Это был выход, он обещал широкий простор, зелень травы. И чем-то знакомым запахло в потоке воздуха, медленно поднимавшемся навстречу усталому путнику.

Кадыр выбежал из ущелья, увидел по обе стороны теплые травянистые склоны, а направо, в какой-нибудь сотне метров, — тарбагана, который, стоя торчком, всматривался в пришельца.

Да, это был он, соплеменник, существо единственно понятное!

За спиной тарбагана кое-где поднимались желтые бугры бутанов, поросшие полынью, лебедой и в некоторых местах желтевшие крепкими кустиками специально тарбаганьего растения — термопсиса, или, как его называют на Алтае, «тарбаганьей подошвы». Все здесь говорило о том, что это обжитое место, колония, а лучше оказать — тарбаганья деревня.

Кадыр сразу понял, что колония чужая; тут хотя и живут братья, но братья-незнакомцы. Как они его примут?

Он очень осторожно и медленно приближался к первому бутану, где местный житель все еще стоял, как бы поджидая его. Он слегка посвистывал, чтобы и все в колонии узнали о появлении чужака.

Кое-где из нор высунулись круглые головы. Кто полюбопытней, вылезли и стояли, тоже посвистывая. Час был поздний, в колонии как раз укладывались спать и, кажется, не слишком радовались незваному.

Кадыр остановился шагах в десяти от незнакомца. Он как бы спрашивал: можно подойти ближе? Незнакомец не то чтобы разрешил, но и не запрещал… Кадыр нерешительно придвинулся.

Как ему хотелось полежать на бутане! Не от усталости, не от желания отдохнуть. Ему нужно было доказать, что он безобидный, он свой, он тоже тарбаган!

Шаг за шагом он наконец взлез на бутан, лег, медленно вытянулся. Хозяин свысока, подозрительно на него посматривал. Но поза у Кадыра была самая покорная — пожалуйста, хоть бей меня, хоть кусай, я не сопротивляюсь.

И хозяин сжалился: все в порядке, лежи, место не купленное. Он тоже прилег рядом; два тарбаганьих бока соприкоснулись, и это означало заключение мирного договора.

Темнело быстро. Хозяин начал поглядывать на гостя с некоторым беспокойством: пора и честь знать, ведь спать же пора…

Но куда идти Кадыру?

Он встал и пошел в том направлении, откуда явился, туда, где зиял вход в ущелье, где пролегала дорога и шумела река.

Но нет, ему не хотелось опять на дорогу! Он просто не в силах был уйти, потому что вдруг поверил, что здесь его дом, безопасность, вся его жизнь.

Ему повезло. Он наткнулся на неглубокую нору, в которой никого не было. Тарбаганы часто роют такие норы там, где кормятся, чтобы в случае опасности было куда побыстрей спрятаться. Он влез в темное отверстие, устроился кое-как, но уснул спокойно — впервые за последние дни.