Навь (СИ) - Борисов Олег Николаевич - Страница 5

— Собирайся, у нас сегодня поездка, — бросил он.

— Что брать?

— Подбери в шкафу несколько смен белья и верхнюю одежду, возможно это затянется на несколько дней, — он поставил на пол небольшой чемодан, прямо как самсонитовский. Я взял его в руки, но как всегда, увидел тот сюрприз, что будет сопровождать меня здесь везде — на чемодане был выдавлен логотип «Путник». Ну а что удивительного, другой мир, другие фирмы.

Н-да, многообещающее начало. Уж не в камеру в подвале собирается меня закатать «папенька»? А то с чина такого ранга станется. Под присмотром старшего я собрал чемодан, побросав туда вещи из шкафа.

— Я готов.

— Пошли! — он подхватил кейс, и мы вышли из комнаты.

Мы прошли мимо неизменных телохранителей — что-то вся прислуга в доме, от горничной до кухарки состояла из одних молодых вооруженных мужчин, в другое время я бы над этим постебался — и вышли из дома. Вместо ожидаемого мной шикарного «Руссо-Балта» нас ожидал джип той же фирмы. Папа закинул кейс в багажник.

— Садись сзади, только ничего не трогай, а то могут быть проблемы. Отстрелишь еще что-нибудь себе.

Ладно, сзади так сзади. Я пожал плечами, и, открыв заднюю дверцу, залез на сиденье. Против, хотел сказать, обыкновения, но все обыкновение состояло из прошлого раза, кроме нас со Старшим в машине никого не было, только мы вдвоем.

Старший не проронил ни слова, так мы и ехали в полном молчании. А куда же он меня везет? Вот указатели «Петергоф», но здесь мы не остановились, а поехали дальше. А что там дальше? Я довольно смутно представлял себе географию Ленобласти. Дальше — к северу Сосновый Бор, где я был один раз по служебной надобности на АЭС, а по левую руку будет Копорье, старая крепость еще аж тринадцатого века…

Но мы не свернули ни туда, ни туда. У какого-то неприметного разъезда джип свернул с трассы на грунтовку и бодро запрыгал по колдоебинам проселочной дороги, ведущей к какому-то очередному хвойному бору. Так джип, переваливаясь, словно хромая утка, доехал по раздолбанной в хлам дороге до какой-то деревеньки из нескольких дворов.

Граф остановил машину у единственного дома с признаками обитаемого — подновленные наличники, чистые стекла, ухоженное крыльцо.

— Сиди пока в машине и дожидайся меня, — граф спрыгнул из передней двери, и, бодро помахивая брелоком с ключами и сигнализацией на пальце, пошел к дому. Да, на что это похоже? Да ни на что, на обычный старый деревенский дом. Только вот кое-где ставни странные, составные, а единственное подъездное место к дому, на котором мы остановились, уж очень хорошо попадает в сектор обстрела из трех окон разом. Загородная база? Возможно. Зачем меня привезли? Не знаю. Подождем, посмотрим. И да, я понял, о чем до этого говорил граф — утопленные заподлицо в необычно толстых, явно бронированных сидениях дверки намекали, что за ними прячется небольшой арсенал. Ну раз меня просили никуда не лезть — и не будем, это явно часть проверки. А то мне рассказывали старики, как один любопытный техник из правительственной связи «случайно» открыл чемоданчик свиты Первого. А на том чемоданчике счетчик открытий стоял и сигналка. Не помню, что с тем любопытным было, вроде как скандал замяли, но историю не забыли. Так что, как и было приказано — а то, что это не просьба, было и ежу понятно — я сидел, и тупо ждал своей участи. Один хрен, деваться некуда с подводной лодки, да и была только надежда, что граф не тронет якобы сына, на которого была ставка, но вместе с тем и уверенность, что, если что-то пойдет не так, граф не колеблясь нажмет на крючок.

Минут через пять, дверь открылась, и из проема вышел сначала граф, за ним какой-то старик, довольно странный. Несмотря на старческое с бородой лицо, передвигался дед уверенно, по-молодому. А уж во что он был одет… Холщовая рубаха, портки, иначе не скажешь, перепоясанные веревкой, и к тому же он был босой! Твою же за ногу, середина апреля в Ленообласти, снег еще кое-где лежит, а ночью и до нуля… Меня аж передернуло от невольного озноба. И уж до кучи, у этого старого хиппаря была то ли клюка, то ли дубинал, резной такой и изукрашенный всяким трэшем. К машине дедок подходить не стал, эта лайт-версия Льва Толстого остановилась на полдороге между крыльцом и машиной, уставившись на меня пронзительным, пробирающим до печенок взглядом. Ну и что ты на меня вылупился, дед? Оживших мертвецов не видел?

— Пойдем, — граф открыл заднюю дверь джипа, и поманил меня наружу жестом руки.

Ну пойдем, пойдем, вздохнул я. А куда идти-то? Ну конечно, к этому дедку-хиппарю, вон как граф целеустремленно к нему рванул.

— Вот, дед Козьма, гляди, это он! — мы остановились возле деда, граф положил мне руку на плечо.

— Вижу, вижу, — деловито приговаривал дедок, осматривая меня с ног до головы. Неожиданно посох его засветился на мгновение, по нему пробежали красные сполохи. — Да, непрост ты.

— Что скажете, дедушка? — неожиданно вежливо спросил Старший.

— Обычно я навь не обучаю, а уничтожаю, — спокойно сказал дед.

— Но Кресислав сказал…

— Трепло он. Недоучка из молодых, всего две сотни лет исполнилось. Светлый навь? Да светлым может только быть младенец и светлый ведун.

У меня отвалилась челюсть от удивления. Двести лет? Кресислав на столько даже близко не выглядел.

— Ну а ты кто? — обратился ко мне дедок.

Я судорожно вспомнил обрывки славянской языческой мифологии.

— Ну и не темный навь тоже, я не бес и не демон. Я человек. А то, что на моих руках есть кровь — это кровь наших врагов, я никогда не причинил вред невиновному.

— Вижу, — кивнул дедок. — Правду речешь. Ладно, так уж и быть, возьму я тебя.

— Спасибо, дед Козьма, — с облегчением выдохнул граф. Ну и я соответственно тоже — кончать меня похоже не собирались. — Ну все, Саша. Остаешься здесь. Дед скажет, что делать. А я поехал.

Они с дедом обменялись рукопожатием, граф сел в машину, и с рыком в облаке выхлопных газов исчез на дороге.

— Ну что, пойдем в избу? — обратился дед ко мне.

Я подхватил чемодан и молча потопал вслед за дедом. Злоключения мои только начинались.

Над Римом стояла ночь. Влажная. Душная. Темная. Тяжелые тучи зависли буквально над самой головой, будто впитав в себя неподъемные грехи людей, заполонивших Вечный Город.

Стоявший у приоткрытого окна высокий худой мужчина разглядывал россыпь огней и думал о бренности всего сущего. Для человека, который буквально на днях разменял сорок один год, приор ордена Святой Марии мог похвастать просто головокружительной карьерой. Выходец из семьи военных, Лоренцо Герра выбрал совсем другой путь. Во времена, когда устои веры трещали под ударами исламистов, когда количество католиков стремительно сокращалось, замещаясь разномастными сектами — и посвятить себя служению Господу? Отец, хоть и отличался набожностью, так и не простил сына, отлучив от семьи. Что поделать, семьей для Лоренцо стал орден. И для того, чтобы доказать себе и другим правильность выбора, молодой человек рвал жилы, защищая истинную веру и неся свет подлинного знания заблудшим.

Со временем слепой фанатизм постепенно сменился прагматизмом. А когда специалист по тайным операциям поднялся до серьезных высот, пришло подлинное понимание, как именно устроен этот мир. И что прячут за своей спиной сильные мира сего, будь хоть на посту президента или Папы. Что поделать, идеалисты хороши в качестве марионеток, а на Олимпе в наше время бал правят совсем другие персонажи. И древние греческие боги не продержались бы там и дня. Сожрали бы их и не подавились…

Хотя, людям тоже свойственно ошибаться. Особенно, если ты участвуешь в разного рода хитроумных играх, где за допущенные промахи расплачиваются головой. Казалось бы, кто мешал ребятам из МИ-6 тщательнее подойти к организации этого покушения на графа Драбицына? Но как всегда, понадеялись на мастерство исполнителей, а где сейчас найдешь хорошо подготовленного террориста на просторах Российской Империи? Времена удачливых бомбистов давно минули, остались лишь редкие группы фанатиков да проходимцев, мечтающих сорвать куш и удрать от всевидящего ока охранки. Вот и сели в лужу. Счастье еще, что концы зачистили качественно и прямых улик нет. Но осадочек-то остался.