Выстрел рикошетом (СИ) - Талан Ольга - Страница 42

Там же в ящичке, в ванной комнате, нашлись успокаивающие капли "для крепкого сна". Я накапал себе немного в бокал и, глядя на себя в зеркало, велел себе самому: "спать".

Мама разбудила меня, коснувшись плеча:

- Просыпайся, мой мальчик. Приехала директор Джессика, тебе нужно спуститься вниз.

На её губах играла лёгкая улыбка. Ни тени вчерашней злости и огорчения. Приехала директор Джессика?

Мама встала и направилась к двери:

- Она очень решительная женщина. Она появилась на пороге рано утром и прямо в трансляции объявила, что пришла просить тебя в мужья. Мы уже обговорили все нюансы, слово осталось только за тобой. Спускайся. Мы ждём твоего решения.

Я подскочил. В мужья?! С порога, в трансляции? Но ведь она меня даже толком и не видела. Или...

- Мама, это из-за того, что я натворил вчера?

Моя родительница покачала головой:

- Не думаю. Твоя невеста очень разумная женщина, которая точно знает, чего она хочет. Она сказала, что ей понравилось, как ты ведёшь себя в обществе, и поэтому вчера, на выставке, она приняла это решение.

Вчера... Ей хватило столь малого? А я чуть всё не испортил? Чуть-чуть... я быстро метнулся к зеркалу. Крем и сон дали свои результаты, - ни следа слёз и усталости. Я постарался улыбнуться, спокойно и сдержанно:

- Мама, мне понадобится пятнадцать минут, чтобы придать себе подобающий вид.

Она ответила на мою улыбку одобрительно:

- Конечно, мы с твоей невестой успеем пообщаться.

Темай:

Ночь не решила проблем. Уже к часу нам стало известно, что публикация, как и подбор материала, были оплачены одним из промышленников, сторонником Королей. Дело приобретало совсем другой окрас. Ни я, ни моя мать были не при чём, просто две партии САП тихо убирали с доски фигуры противника. И на этот раз фигурой, которой грозила опасность, была я.

Утром Хаинь открыла в сети первые статьи по поводу выходки моей матери. "Сын на опыты" - был заголовок самой первой из них. "Мать Артемиды проводит опыты на даккарцах" - самый опасный для меня.

Я отложила в сторону планшет с раскрытой статьёй:

- И что теперь? Будем валить Амильятти?

Топить рейтинг матери совсем не хотелось, но чтобы остаться как-то на плаву, скорее всего, придётся первой признать её неразумность.

- Пока нет. Ника велела ничего не предпринимать, ждать до трёх часов. Потом она объяснит, что будем делать.

Ждать? Сейчас, выплеснувшись в сеть, информация начнёт распространяться по всему САП с нарастающей скоростью. Через три часа она уже станет общедоступной. Но если Ника велела ждать, то, возможно, у неё есть план. Или она решила утопить меня... Хотя нет, она не могла такого решить. Я всегда признавала её очень умной, но в таких вопросах она часто была, как бы это сказать помягче... фанатична. Да, именно фанатична! С напором ярого служителя культа, напролом, презрев всякую логику, спасала тех, кого относила к "своим". В этом не было никакого расчёта, она билась до последнего, даже в самых безвыходных ситуациях. Даже тогда, когда эта битва топила её саму. Хотя, признаться, у неё было неподражаемое умение, как-то по умолчанию, выходить чистой из любой грязи. Осуждение не касалось её. Не липло к ней. Она, как истинная Мева, проходила сквозь ряды несогласных, просто игнорируя их и следуя только своим целям. Да, в такие моменты, как сейчас, я очень надеялась, что всё-таки принадлежу к этому её кругу "Своих", и она не бросит меня, не сменит на другую спортсменку, каких огромное множество в её окружении.

Просто ждать было невыносимо, и я пошла к Маркусу. Он спал. Абсолютно глупо втиснувшись к нему под бок, я улеглась рядом.

- Уфс, это кто тут такой, с холодными ногами, пришёл? - Маркус демонстративно открыл один глаз. - Да и выражение лица у тебя какое-то подмороженное. Семиньяка наделала тебе проблем?

Только сейчас вспомнив о сенаторе и её непонятном разговоре с Маркусом, я помотала головой:

- Нет вроде. А что она от тебя хотела?

- Как вы все, - он потянулся, зевая, - хотя она, та ещё извращенка, вызнавала, что ты обычно делаешь у меня в постели, в подробностях и капая слюной.

Маркус подмигнул, подгребая меня себе под бок. Я усмехнулась:

- Она просто хотела убедиться, что отдаёт сына приличной во всех отношениях женщине.

- Да? Ну, тебе видней. А, по-моему, она тут готова была кончить от одного только моего рассказа.

- Надеюсь, ты обрисовал моё поведение не слишком развратным?

- Да что ты, я тебя, вообще, монашкой описал, просто самой невинностью.

Лежать на его плече было тепло и очень уютно. Казалось, что мир замер, и пока я чувствую его рядом, ничего не случится.

- Расскажи мне что-нибудь.

Маркус покосился на меня с некоторым недоумением, потом усмехнулся:

- М-да, женская натура неизменна и не зависит от того, какой именно пол втаптывается в дерьмо в данном обществе. Ну, и о чём тебе рассказать?

- Не знаю, о чём-нибудь, что тебе интересно.

- Что интересно мне? У меня нет таких увлечений, которые бы захватывали меня всей тушкой с головой, о которых я мог бы вещать часами. Я всегда был какой-то ... бродяга что ли. Хотя нет... я люблю летать! Но не двигаться запланированным курсом, а вот именно лететь из порта "А" и к чёртовой матери, куда глаза глядят. Так чтобы чувствовать машину, как себя, сливаться с ней и больше ни от кого не зависеть. Идиотское увлечение! В итоге, как правило, закончившаяся жрачка, и в башку стучится понимание, что, чтобы жить, надо вкалывать.

- Ты много летал?

- Только последние годы, с тех пор как купил свой корабль. Да и то, эта колымага больше стояла в ремонте, чем бороздила космос.

Маркус:

Темай пришла какая-то пришибленная. Абсолютно по-женски втиснулась мне под бок, улеглась на плечо и попросила:

- Расскажи мне что-нибудь...

В этой фразе уже не было ни амазонки, ни чемпионки, в этой фразе была обычная баба, такая, как в любом порту вселенной. Которая встречает тебя улыбками, завлекает в постель, а через пару дней, когда тебе пора сваливать дальше, везти какие-то чёртовы ящики в какой-то чёртов конец вселенной, она вот так вот лежит на твоём плече и абсолютно не понятно, о чём думает.

В моей жизни было много женщин. Большинство из них были необходимы для выживания. Но некоторые просто были. Нельзя сказать, что я кого-то из них особо там любил. Ну, или что я всех их не любил. Любил, но по-своему и всех сразу. Темай не была исключением. У меня не было к ней ни обиды, ни какого-то другого дерьмового чувства. Если откинуть всю эту амазонскую мишуру, она была просто женщиной. И родись в другом месте, жарила бы котлеты и рожала детишек. Просто тут мир такой.

Вот Хаинь была в этом смысле мужиком. Она бы не стала вот так лежать на моём плече и неизвестно о чём думать. И вот эта Семиньяка бы не стала. А Темай лежала, задумавшись о чём-то своём, грустная и нуждающаяся во мне.

- Я люблю летать. Так чтобы выйти из порта "А" и больше не задумываться, куда летишь, просто чувствовать корабль, космос, бесконечность, неизмеримость, и весь этот космический пофигизм. Знаешь, космосу всё равно, что в нём происходит. Абсолютно насрать. Ты летишь, - ему насрать, тебя подстрелили, - ему абсолютно так же насрать. Он всегда спокоен и холоден.

Я рассказывал ей о разных портах и планетах, где бывал. Иногда она улыбалась одними уголками губ, иногда совершенно по-детски закусывала нижнюю губу, иногда смеялась. Я, вообще, умею смешить женщин. Женщина, которая смеётся, как минимум, уже не замышляет тебе пакостей.

Джессика:

Я как будто чувствовала кожей камеры, направленные сейчас на меня. Интересно, сколько за ними глаз? Может, там никто и не смотрит, а я тут переживаю. А может, за мной сейчас следят какие-нибудь злобные маленькие глазки журналистки, любительницы скандалов. И она оценивает каждое моё движение, каждый жест, каждую интонацию, чтобы потом подчеркнуть ошибки и с присущим ей сарказмом прокатить в своей статье.