Нежный призрак и другие истории (ЛП) - Уилкинс-Фримен Мэри Э. - Страница 37

   В дверях дома стояла маленькая девочка, с мягкой копной светлых волос. На ней было синее платьице, она стояла босиком на освещенном солнцем крыльце. Увидев Энн, она сделала попытку убежать; затем замерла, настороженно глядя на приближавшуюся женщину; ее губы задрожали.

   Энн Бейли быстро подбежала к крыльцу, опустилась коленями на ступеньку и обняла ее.

   - Как тебя зовут, малышка? - спросила она нежным, взволнованным голосом.

   - Абигайль Проктор, - застенчиво ответила маленькая девочка приятным детским голоском. Она попыталась высвободиться, но Энн крепко держала ее.

   - Не бойся, милая, - сказала она. - Я тебя очень люблю. У меня тоже была такая же дочка, как ты. Скажи мне, дорогая, ты в доме совсем одна?

   Девочка вдруг расплакалась и обхватила Энн за шею.

   - Есть ли в доме еще кто-нибудь, милая? - прошептала Энн, лаская ее и прижимая мокрую щеку девочки к своей собственной.

   - Пришли констебли и всех забрали, - всхлипнула та. - Они бросили мою куклу в колодец, а маму и Сару вытащили на дорогу. До этого они забрали отца, и еще Мэри Уоррен. Констебли увели Бенджамина. Я хочу к маме.

   - Твоя мама обязательно вернется, - сказала Энн. - Успокойся, дорогая, они не станут задерживать ее надолго. Обещаю тебе, она скоро придет. Стой здесь и смотри, и ты увидишь ее идущей по дороге.

   Она погладила ребенка по светлым волосам и отерла слезы с ее маленького личика краешком своего красивого вышитого шейного платка. Потом она заметила, что только размазала пыль, подошла к колодцу, находившемуся рядом с крыльцом, быстро достала ведро с водой сильными молодыми руками; смочила угол шейного платка и снова вытерла личико девочки, наказав закрыть глаза. Затем она несколько раз поцеловала ее.

   - Ну вот, теперь ты чистенькая и хорошенькая, - сказала она. - У меня в сумке есть сахарные пирожные, я отдам их тебе, а потом должна буду уйти.

   Маленькая девочка с нетерпением посмотрела на нее; ее щеки были словно из воска, на детском лобике проступали вены. Энн достала несколько пирожных из красной бархатной сумки, висевшей у нее на поясе, и Абигайль, с голодным вскриком, протянула к ним руки. У Энн на глаза навернулись слезы; она положила оставшиеся пирожные небольшой кучкой возле двери и смотрела, как ребенок ест. Затем взяла ее руки в свои.

   - Прощай, милая, - сказала она, целуя мягкие дрожащие губки, ямочку на подбородке и цепляющиеся за нее руки. - Скоро я буду возвращаться этой же дорогой, и ты сможешь увидеть меня, если снова встанешь в дверях.

   Она высвободилась из объятий девочки и поспешила прочь, но маленькая Абигайль побежала за ней. Энн остановилась, опустилась на колени и снова приласкала ее.

   - Возвращайся, дорогуша, - умоляющим тоном произнесла она. - Возвращайся и съешь сладкие пирожные.

   Но это прекрасное, доброе видение в малиновой тафте, с румяными щеками и черными глазами, выглядывавшими из-под французского капюшона, с проблесками золота и тонкой вышивкой между шелковыми складками мантильи, точно как у ее матери, значило для маленькой одинокой Абигайль Проктор гораздо больше, чем сахарные пирожные, хотя она и была ужасно голодна. Она стояла, опустив взгляд, пока Энн не отвернулась, а затем, когда та пошла по дороге, побежала за ней. Энн снова обернулась, снова присела и обняла девочку.

   - Дорогая моя, - сказала она, едва не всхлипнув, - ты должна вернуться, иначе, если ты пойдешь со мной, тебе может быть очень плохо. Меня ждет мой муж, и я не знаю, что он скажет или сделает, увидев тебя. Ты должна вернуться. Мне бы очень хотелось взять тебя с собой, Абигайль, но ты должна вернуться. - Энн Бейли повернула маленькую девочку спиной к себе и слегка подтолкнула. - Возвращайся, - сказала она с улыбкой, но с глазами, полными слез. - Возвращайся и съешь сладкие пирожные.

   Она быстро побежала дальше и, приблизившись к повороту дороги, сунув руку в карман, вытащила изящный ботинок с малиновой шелковой шнуровкой. Она оглянулась, с улыбкой помахала рукой, малиновая юбка мелькнула сквозь зеленый туман подлеска; затем она исчезла.

   Маленькая Абигайль неподвижно стояла на дороге и смотрела ей вслед; ее маленький ротик был приоткрыт, а руки вцепились в синюю юбку, словно она удерживала себя, чтобы не побежать вслед. Некоторое время она слышала топот копыт за поворотом дороги, затем он стих. Она повернулась и пошла обратно в дом, и слезы катились по ее щекам; но она не рыдала, как будто боялась, что ее кто-нибудь услышит. Она пробыла в доме одна два дня и три ночи с той поры, как ее сестра Сара и брат Бенджамин были арестованы за колдовство и заключены в тюрьму. Задолго до этого ее родители, Джон и Элизабет Проктор, ушли по Бостонской дороге, в сопровождении констеблей. Из семьи не пощадили никого, кроме маленькой Абигайль, слишком маленькой, чтобы иметь дело с Сатаной, а потому ее не бросили в тюрьму, а оставили одну в заброшенном доме Проктора посреди леса, о котором говорили, что он полон злых духов и ведьм, - несмотря на то, что девочка могла умереть от голода или испуга. Не могло быть милосердия к семье тех, кого обвинили в колдовстве.

   - Пусть кто-нибудь из друзей Проктора позаботится об этом отродье, - сказал со смехом один из констеблей, когда Абигайль последовала за своими братом и сестрой в день их ареста.

   - Да, - отозвался другой. - Пусть они пошлют желтую птицу или черную свинью составить ей компанию. Тогда ее слезы скоро прекратятся.

   Лошади, несшие на своих спинах веселых констеблей, ускорили шаг, измученная Сара перестала оборачиваться и смотреть на свою маленькую сестренку, остававшуюся совсем одну, а Бенджамин с негодованием воскликнул:

   - Отпустите нас! - услышала Абигайль. - Говорю вам, отпустите нас! Вы глупцы; мы не колдуны; вы глупцы и убийцы! Отпустите нас!

   Абигайль долго ждала, полагая, что к словам ее брата прислушаются; но, ни он, ни Сара, не вернулись; звуки стихли; она, рыдая, пошла домой. Наступила весенняя ночь, все заволокло туманом, лес наполнился голосами. Маленькая девочка слышала достаточно ужасных разговоров в течение дня, и ее детская головка наполнилась смутными суеверными страхами. Она накинула на голову фартук и побежала, падая и набивая синяки; вставала, плакала и звала на помощь, но ее никто не услышал.