Пряничные туфельки (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 74

– Это всё хорошо, но я спросила про мужа, – напомнила она. – Я мало заплатила?

– Стой тихо и не мешай, – по губам гадалки скользнула слабая улыбка, она снова стала слабо ударять по бубну и прислушиваться.

– Он жив, – сказала она, – но мог умереть. Его отравили смертельным ядом, который попал через рану, а амулет, не позволивший ему умереть быстро, сделан против ядов, которые принимают с пищей. Его вовремя отвезли в Цитадель, поэтому он жив. А теперь он в пути, он ищет тебя. Изнывает от боли и ревности. Хочет поговорить. Хочет знать всю правду о тебе. Где ты будешь жить и что делать. Расспрашивает о тебе тех, кто знает.

– Кого он может расспрашивать?!

Будто не услышав вопрос, старуха продолжала.

– Он решил, что твоих родных спрашивать не о чем. Поэтому нашёл того, кто в тебе что-то разглядел. Одного чужеземца. Много от такого человека ему на дождаться, но кое-что он узнал. Ему тревожно. Он уверен, что в его душе тебе не место, но пока не желает изгнать тебя оттуда.

Всё это было лучше, чем ничего, но отнюдь не бальзам на душевные раны.

– Потом он пошёл по твоим следам. Это было непросто, – добавила гадалка.

– И как нам теперь встретиться? Чтобы поскорее? Что мне делать? – спросила Ринна.

– Ничего. Просто не мешай ему.

– Что значит – не мешать?

– Да стой на видном месте, и всё! – гадалка открыла глаза. – Делай, что делаешь, не думай о нём! Больше не могу. Устала. Если хочешь, приходи как-нибудь потом.

– И где тебя искать?

– Где-нибудь здесь. Понадоблюсь – найдёшь, не сомневайся, – старуха поправила бубен, отвернулась и медленно пошла по улице.

Ринна возвращалась в дом на Сладкой улице ещё более взволнованная, чем после Храма. Да ладно, стоит ли верить гадалке с бубном? Многие считали, что стоит. Но что она такого услышала? Всё расплывчато, неопределённо. Про монастырь старуха угадала – многие проводили время в монастыре, хоть недолгое. Про посуду на чьей-то кухне – да это, должно быть, кошмар многих одиноких женщин, мыть горы чужой посуды за медяк. Хуже только стирать в реке зимой – тоже за медяк. Впрочем, последнее Ринна точно не пробовала и даже представить себе затруднялась. А про Рика…

Верена открыла сразу – видно, ждала.

– Я уже беспокоилась! – сообщила она. – Норе вроде лучше, она спит, присмотришь за ней? Мне придется уйти.

– Конечно. А куда ты собралась к ночи?

– На работу, – кратко объяснила Верена, отведя взгляд. – Пойдём, поужинаем, я приготовила.

Она поставила на стол яблочный чай и творожные лепёшки. Печь в кухне топилась, только тут и можно было отогреться, и ещё в комнате больной Норы, по остальному дому хотелось ходить в меховом плаще. Ринна с наслаждением пила чай – он был насыщенный и вкусный, яблок и чайной смеси Верена не пожалела.

– Костёр к Новогодью разводить не будем, да? – пошутила Ринна и повела плечами, сбрасывая с них плащ. – Кажется, дрова тут дороги.

– Ещё как. Да вдовам и не положено костра.

– Верно, прости, – спохватилась Ринна.  – Верена, что такое Цитадель? Где она?

– Цитадель? Впервые слышу. Вот что, Норе стало лучше, и мы поговорили, – Верена тоже грела пальцы о чашку с чаем. – Она рассказала о тебе странное, уж прости. О том, что вы с мужем казались богатой и счастливой парой. Вы открыли кондитерскую и взяли на работу их с Эльзой, и деда тоже. Но потом... – она замолчала.

– Что потом? Говори, мне надо знать...

– Потом ты оказалась обманщицей. У тебя был любовник, он хотел убить твоего мужа, чтобы ты стала вдовой. Но все раскрылось, ты призналась, принесла клятвы на пламени, он великодушно отпустил вас.

– Продолжай, – попросила Ринна.

– Твой муж был совсем плох, его увезли. Ваша кондитерская отошла деду, об этом была договорённость. Теперь она станет приданым Эльзе, вот только прежнего успеха уже нет. Выпечка стала не та. Дед уверен, что ты колдуешь, в этом всё дело.

Выходит, основные подробности остались неизвестны посторонним. Ивар не сказал любовнице про украденные амулеты, например. Ведь Нора, конечно, всё узнала от сестры.

– Приданое Эльзе? – Ринна коротко рассмеялась. – Надо же. Верена, я могу только сказать, а ты – верить или не верить. Могу поклясться на Пламени, конечно, но, сама знаешь -- я уже клялась, и это было ложью. Я не имела любовника, не обманывала мужа, не признавалась и не каялась, потому что было не в чем. И понятия не имею, как я покинула Лаверри. Я была не в себе. Точнее так: во мне была не я. И клятвы были тоже не мои.

– Как это возможно? – Верена не сводила с неё глаз.

– Понимаешь, я тай. Как тай может подчинять зверей, так другой тай сумел подчинить меня. Некоторым таям это доступно. Тот – очень одарённый, и он работал на человека, желавшего меня ограбить. Украсть наследство отца. Для этого, говоря проще, нужно на мне жениться.

– Значит, кто-то мог становиться тобой? – Верена всё поняла, но продолжала смотреть недоверчиво. – Но это страшно.

– Я уже справилась. Мой дар на большую часть закрыт и опасности нет. Я могу разве что заговорить собаку на улице. Что, позволишь мне остаться, или не веришь? Скажешь, что дом честной вдовы для меня слишком хорош?

– Конечно, оставайся, – пожала плечами Верена. – Я не хочу тебя судить за то, в чём не смыслю. И ты мне нравишься. И деду тоже, он заявил, что ваше дело нечисто. Говорит, тут какие-то колдовские дела, а ты не виновата. Ты точно колдовала с тестом?

– Что ж, спасибо эссу Дуку, – от поддержки у Ринны стало теплее на душе. – Нет, я не колдую. Я знаю секреты специй, умею хорошо приправлять, потому у меня и вкусно. А почему ты закрыла булочную? – она с удовольствием сменила тему, – ведь ещё месяц можно работать, Новогодье близится.

– Видишь, я не член Гильдии, – Верена показала своё запястье без гильдейского значка, – и долги были, в том числе Гильдии. Мне не позволили работать, на другой день после смерти мужа заставили закрыться.

– Мы придумаем, где взять деньги. И откроемся. Надо поскорее, скоро Новогодье.

Верена посмотрена на неё, как на безумную.

– Откроемся? Ни за что на свете. Даже если найдутся деньги, и мне позволят, чего не будет никогда. Я не желаю больше вести дело, тем более самой, это слишком тяжело в таком городе. Тем более это новые долги! Нет, я буду только работать за жалованье. Меня рекомендовали на хорошее место, это удача. Буду поварихой, я хорошо готовлю. Но пока надо показать себя.

– Туда ты и собираешься сегодня? – уточнила Ринна, – И где это чудесное место?

– Вон там, за мостом, – Верена махнула рукой, показывая. – В королевском замке, представляешь?

– Вот как? – Ринна поняла и удивилась. – Тебя взяли ночной поварихой на королевскую кухню?

В кухне Ленгара по ночам тоже работа не затихала, как в любой кухне большого замка – например, выпекали хлеб и делали заготовки на будущий день, не все блюда готовятся быстро.

– Не поварихой… пока, – кажется, Верена немного смутилась. – Пока я помощница. Но на королевской кухне! Поверь, мне повезло. Я стану поварихой. Потом сниму маленький домик, может, в предместье.

Ринна кивнула, она задумчиво крутила в пальцах ложечку. А ведь это, возможно, для неё тоже удача!

– Скажи честно, дорогая, тебя Мастер Гильдии звал прийти «завтра вечером»? – вдруг догадалась она.

– Что, ты уже и туда наведалась? – Верена побледнела. – Ну да. Звал. И тебя? Ты пойдёшь?

– Да ни за что на свете. Я и без этого открою тут кондитерскую, раз ты не желаешь. Но не будем загадывать, – она отважно улыбнулась. – Скажи, а ты королевскую семью встречаешь в замке? Как интересно.

– Только её величество Кандину, она приходит каждый вечер, – удивилась Верена. – А на кого ты желаешь посмотреть?

– Хотя бы на её величество Кандину. Я слышала, что она невероятно готовит пироги. Она ведь руатка, как и я. Мы в этом деле несравненны.

– Но-но, я попрошу, – Верена смахнула со щеки непослушную прядь волос, – мы как-нибудь посоревнуемся, несравненная!