Пряничные туфельки (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 61

А она, конечно, нашла, о чем беспокоиться! Кажется, это она сейчас в проблемах по шею, а Сай-Айрин пусть себе охотится на львов с джубаранским кайсом! А потом женится.

На львов. Джубаранских. Отчего-то сердце Ринна сильно ударилось в груди. Перед мысленным взором развернулась пустыня из сна, и огромный лев. И она – пантера. Да какая из неё пантера, о Пламя…

В начале сна она была маленькой рысью, к концу стала более сильной и уверенной в себе кошкой. А где-то там, в настоящей пустыне, где охотятся на львов, родился настоящий лев, образ которого принимает тот колдун. Точнее, он становится этим львом – не во сне. Она даже не знает имя колдуна! И почему бы им было не познакомиться? Показалось, что сухой, жаркий воздух пустыни на самом деле щекочет ноздри. Налетевший ветер бросил в лицо колючие песчинки. На камне остался ненужный подарок колдуна – большая, красивая ажурная шаль из шёлка. Её, наверное, всё-таки занесло песком…

– Принц Айрин ведь тай! – продолжала щебетать Сина. – А говорят, таи охотиться не любят! Интересно, леди Гальдания тоже тай?

– Нет, она не тай, – ответила Ринна, она это точно знала.

– Я всё хотела спросить у эсса Говерика, правда ли, что таи не охотятся. Но я немного его боюсь, леди. Хотя он и очень приятный человек.

– Охотятся таи, и егерями служат. Постойте. Эсс Говерик – тай?

– Ну да! – закивала Сина. – Я сама видела, как он собаку успокоил, что на него лаять стала. У нас в деревне, он в лавку приходил. А принцу Айрину поначалу искали в жёны тая. И к той вредине из Руата, у которой двадцать женихов было, потому и сватались, что она тай! Вы ведь слышали про «капризную принцессу»?..

– Каких там двадцать – все сорок, – перебила Ринна, а в лицо как будто опять дохнуло жаром пустыни.

«Тебе может угрожать только человек с сильным даром, который поймёт... Можно никогда такого не встретить, или встретить, но он не воспользуется». Так сказал колдун-лев. Это значит, что тай может быть опасен для неё. Если захочет.

Надо повидаться с этим эссом Гавериком. Или лучше сначала взглянуть на него?

– О, эсс Вернан вернулся, миледи, – Сина заглянула в окно.

По парковой дорожке, действительно, деловито шагал Вернан. Как кстати. Где выход в парк, Ринна уже поняла. Она выбежала из библиотеки мимо Сины, потом – по короткой лесенке, через коридор, толкнула тяжёлую дверь и выбежала наружу.

– Вернан!

– Леди Ринна? – он остановился, поражённый.

В его взгляде – сначала осторожность, озадаченность, потом он глянул куда-то наверх, снова на Ринну, теперь с радостью…

– Леди Ринна? Это точно вы? Правда?

– Конечно, это я, Вернан!

Вдруг всё окружающее стало терять чёткость, закружилось…

– Ринна! – с каким-то отчаянием воскликнул Вернан.

Больше она ничего не услышала.

Негромкий смех и нежный голос Исминельды. Она говорит с отцом, но отца почти не слышно. Ринна – на балконе, рассматривает в подзорную трубу корабли на рейде. Это Гринзаль, вся бухта видна как ладони, и эти корабли – дальше, в море. Ну да, их гринзальский дом. Небо ярко-голубое, и море – сине-зелёное, аж светится, наяву не бывает таких красок. Это сон, конечно.

– Эсс Гаверик согласился заниматься с Ринной, – говорил Исминельда. – Он считает, что её дар надо не прятать, а оттачивать. Они пока могут заниматься и ежедневно.

Отец что-то ответил.

– Он и не должен быть другом тебе! – воскликнула Исминельда. – Ты ему платишь, и хорошо платишь. Да, мне сказали, что его сыновья служили на флоте и погибли в той битве при Раджаде. Во время войны погибли многие, что же, ты не будешь брать на службу их родных? И ты ведь сам нашёл его для Ринны!

– Я ошибся и признаю это, – отец повысил голос, – надеюсь, ты придумаешь чем заняться и без уроков у тая. Она выйдет замуж и хорошо бы ей пореже вспоминать о своём даре!

– Это я могу забыть о даре. Она более одарённая. А эсс Гаверик – самый лучший тай…

Родные голоса ускользают, остаётся море и небо, которое Ринна рассматривает в подзорную трубу. Она потом много лет не вспоминала о том подслушанном разговоре, а тогда не огорчилась, что уроков с таем больше не будет. Не так уж это весело – уроки, неважно какие…

Ринна – в кресле, с книгой на коленях. Книгу эту видит впервые в жизни. Про путешествие кого-то там по Пустынным землям. За окном смеркается. Вот так: только что было утро, теперь вечер. Ну да, она же упала в обморок в парке, когда выбежала к Вернану. Потом, выходит, она задремала в кресле и видела сон. И будто бы Исминельда называла эссом Гавериком того тая, который учил её управлять даром. Она и сама недавно вспоминала его. Он – эсс Гаверик?! Это могло быть воспоминанием, а могло и её фантазией. Во всяком случае, в этом надо убедиться.

Он лучший тай. Сильный тай может быть опасен для неё.

За окном шелестел дождь – должно быть, потому и казалось, что темно. И очень хотелось пить. На столе – пустая чашка, так что, если?..

Она подошла к окну, приоткрыла. На каменном подоконнике возле рамы – желобок, наполненный дождевой водой. Ринна не раз пила так, когда была рысью, и теперь она тоже, недолго думая, нагнулась и втянула в себя воду, сладковатую, вкусную. Сразу стало легче. И, по крайней мере, в эту воду не добавили никаких снадобий.

Она понюхала чашку и снова ощутила ненужный запах, такой слабый, что мог бы сойти за её излишнюю мнительность. И запах был уже другой. Она всё же поставила чашку за окно, а когда немного набралось, вымыла её и снова поставила. Вдруг ей не позволят опять прогуляться на кухню? Конечно, могут заметить, но придётся рискнуть.

Она едва успела опустить штору, как зашла горничная.

– Я хотела забрать чашку, миледи! – она недоумённо огляделась.

– Вы её уже забрали, – уверенно солгала Ринна. – Кстати, я давно пила из неё, Сина?

– О, миледи, простите! Я действительно забыла. Больше этого не повторится, обещаю! – девушка покраснела.

– Сина, не извиняйтесь, а ответьте.

– Сразу после завтрака, миледи.

– Сразу после завтрака мы с вами пошли в библиотеку, мило там поболтали, вы мне рассказали о скорой женитьбе принца Сая-Айрина на леди Гальдании, потом я вышла в парк к эссу Вернану и мне стало нехорошо…

– Простите, миледи? – девушка казалась искренне удивлённой. – Вы не говорили, что вам нехорошо. Я вынесла вам плащ, и вы прогулялись по парку с эссом Вернаном. И вернулись очень довольной. Но… ведь это было вчера, миледи!

– Вчера? – переспросила Ринна, чувствуя, как стало тяжело дышать. – Я гуляла с Вернаном? А, ну конечно. Я поняла.

Если верить тому, что Сина говорила раньше, прошло много дней, которые Ринна провела отнюдь не пластом в постели.  Она, Сина, много чего говорила, и эсс Сайри тоже. Кажется, всё то время, которое выпадает из памяти, Ринна кажется нормальной, что-то делает, с кем-то разговаривает.

– Вы снова запамятовали! – горестно всплеснула руками девушка, – ах, леди Ринна, как бы я хотела помочь вам. Кажется, микстуры вам полезны, пожалуйста, не отказывайтесь от них.

Вдруг вспомнился радостный и одновременно недоверчивый взгляд Вернана, и его слова: «Леди Ринна? Это точно вы? Правда?»

Он смотрел на неё и спрашивал такое. Значит, понимал, что в её обличье может быть не она…

Она догадалась, наконец, что это может означать, и от догадки стало нехорошо.

– Леди Ринна, вы побледнели! Что с вами? – горничная кинулась к ней, подвела к креслу, усадила и принялась растирать руки и виски. – Миледи! Я сейчас! – она потянулась к сонетке, чтобы вызвать ещё кого-то, но Ринна успела, схватила её за рукав.

– Нет, не надо, мне уже лучше, – она задышала глубже, и дурнота действительно отступила. – Сина, здесь есть рысь? Может, её держат в клетке?

– Нет, миледи! Никаких рысей в усадьбе нет, точно говорю!

– Понятно. Сина, уйдите. Прошу вас.

Девушка кивнула и убежала. Ринна тут же подошла к окну и снова выпила воду из чашки – набралось больше половины.