Пряничные туфельки (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 22

Всё было запутано, но всё же стало чуть понятней.

– А Рик?..

– Что Рик? Его с нами и не было тогда. Мне мой Корвин предлагал просто пойти в Храм и пожениться, но мама пока не позволяет, – и она заплакала.

Ринна утешала девочку и думала, как же проще всё было для неё: она просто отказывалась от нежеланных предложений, а недовольство родственников – такая, в сущности, мелочь.

Вечером, перед представлением, Рик зашёл за Ринной и вручил ей бархатную полумаску.

– Вы точно не отдадите меня? – заволновалась Клея.

– Не говори глупостей, – он легонько щёлкнул девочку по носу.

– Что мне там делать? – не поняла Ринна.

– Да просто посмотрите. Может, я хочу вам понравиться, наконец, – пошутил он.

Глупая шутка – он имел шансы понравиться ей где угодно, но не на цирковом круге. Лишь там нельзя было забыть о том, что он циркач! Но действительно, не сидеть же в душном трактире дни напролет!

Она взяла маску и оглянулась на Клею, ободряюще ей улыбнулась.

– Я скоро вернусь. Заодно посмотрим, явится ли в цирк твой колдун.

Рик тоже сразу надел маску, узкую, из чёрного бархата, она была потёртой и застёгивалась на замочек сбоку. И Ивар, ожидавший их у входа, щеголял в такой же маске, он толковал о чем-то с охранниками. Был ещё один парень, Ринна его видела среди циркачей – он один волновался больше всех, желваки так и ходили на привлекательном скуластом лице.

– Иди наверх, Корвин, сыграй в кости со своей красавицей, – посоветовал Рик. – Обойдёмся без тебя.

Парень кивнул и рванул наверх.

– В Кандрии за принуждение циркачек – тюрьма и кандалы, – негромко заметил Ивар, глядя куда-то поверх крыш. – Почему-то кандалы не нравятся даже колдунам. А колдуны из Джубарана что, особенные?

– Есть и особенные, – сказал Рик. – Поглядим на этого, – и взял Ринну за руку, переплёл пальцы, осторожно погладил… она покачала головой и отобрала руку.

– Простите. Я отчего-то волнуюсь. Кажется, Клея не зря боится того колдуна.

Ей нравилось держать Рика за руку, как и нравилось любое его прикосновение. Но ведь это очень плохо, что ей нравилось! Ещё бы помнить об этом утром и не смешить народ, изображая ревность! Только Рик знает, что это была скорее её месть. Но – да, теперь было немного стыдно.

Ивар обернулся, посмотрел холодно.

– Лей? Побоится и перестанет. А вы не волнуйтесь, джубаранцы девиц старше двадцати в упор не видят. А уж замужних…

Говорил он спокойно, даже учтиво, но Ринна отчего-то вздрогнула, как от пощёчины. Рик заметил, бросил на братца недовольный взгляд, но этим ограничился. Зато снова взял её за руку.

– Мы притворяемся молодожёнами, у которых всё хорошо.

Возле шатра били в барабан и играли на дудках, зазывала громко вопил – Ринна даже не сразу разобрала, что это он так приглашал на представление. У входа кружились две танцовщицы, подбрасывая цветные шарики, радостно улыбались прохожим, всем своим видом обещая, что внутри шатра их ждёт нечто интересное.

Всё хорошо? Почему бы и нет.

– А вы зачем прячете лица? – тихонько спросила она у Рика.

– Так загадочней, – пояснил тот с улыбкой, – и так мы больше нравимся купчихам, которые занимают первые ряды, – и улыбнулся шире в ответ на косой взгляд Ринны.

– Как я сама не догадалась!

– Жена не любит, но ревнует. Хоть что-то.

– Я не жена вам…

Ринну посадили на скамью за кругом, возле занавесей – рядом с Марой. Мика свернулась у неё в ногах. Смотреть цирковое представление отсюда будет непривычно, лучшие места для зрителей – ровно напротив. А она будет видеть спины артистов, зато зрителей – очень хорошо. И никаких джубаранцев, которые очень отличались внешностью и одеждой, в шатре пока не было.

– В трактире осталась охрана, и у них защитные амулеты, – тихо сказал Ивар Маре.

– Если он придёт, то будет говорить со мной, – твердо ответила та. – Меня он не заставит дать согласие.

– Так ему все-таки нужно согласие? – удивилась Ринна.

– Да, но он добивается его обманом! – Мара гневно сжала губы.

– Надо было просто позвать стражу! – бросила Ринна с досадой.

Этот метод борьбы с колдунами-обманщиками казался самым очевидным для сестры графа. Амулеты для стражи вовремя обновлялись, в Ленгаре на этом не экономили, хотя преступления с применением колдовства были здесь редки, да и те не шли дальше мошенничества. Вот именно, с обращения в стражу и следовало начать!

– Стража не любит вмешиваться в наши дела, – объяснила Мара, – и городские власти не любят, и сам граф тоже.

– Вы заплатили за работу в городе, значит, имеете право просить защиту у властей.

Мара только слабо усмехнулась.

Музыка снаружи стала стихать, люди, что ещё толпились там, теперь заходили внутрь и рассаживались. На передних местах действительно оказалось немало дородных женщин, одетых с претензией на богатство – купчих и богатых селянок, но и мужчин там тоже было немало. Все скамьи заняли, многие зрители стояли. Заиграла пронзительная мелодия, замершая вдруг на высокой ноте, и на круг вышел Кавертен в серебристом парчовом плаще, он низко поклонился, взмахнул странным клетчатым флагом и поприветствовал публику. Представление началось.

Кое-что Ринна уже видела в Ленгаре – там выступления были частью увеселений в парке. Она помнила, как танцевали девушки в алых и зеленых платьях, босые и с огромными шелковыми платками, они ими размахивали, чертили в воздухе причудливые узоры, платки в умелых руках словно жили своей, отдельной жизнью. А юные леди начали шептаться о том, как можно было выступать в красных платьях!

– Ах, это же цирк, – пояснила чья-то престарелая тётушка. – Это не обычные люди, кто же с них спросит! Это не пример для подражания.

Отчего-то эта презрительная фраза теперь вспомнилась так отчётливо. Не обычные люди, не такие, как должно! Необычные.

Акробаты под самым куполом проделывали трюки, упражнения гимнастов заставляли усомниться, все ли кости у них на месте, жонглёры… ох, чем они только не жонглировали. На круге танцевали не только на ногах, но и на руках, ходили колесом, кувыркались. Все это умело разбавлял собой Кавертен: он появлялся с флагом, объявлял номера, шутил с публикой, смешил и получал свою долю аплодисментов.  Это был хороший цирк, который показывал немало удивительного. Зрители одобрительно кричали, топали, подбадривали, подначивали, иногда тревожно умолкали – когда происходило что-то совсем уж головокружительное.

Странное дело, теперь, когда Ринна смотрела не с того места, что обычно, она не могла забыть, как сидела с этими людьми за столом, переговаривалась, угощала и принимала их помощь. Это просто люди. Гимнастка на длинной лесенке могла оступиться, вон тот парень, который ходил с ними по торгу в первый день – поскользнуться и сорваться с каната, пара акробатов, что кружилась под куполом – ошибиться, не выдержать, упасть. Вспомнилось, что циркачам запрещено пользоваться колдовством, но только теперь она осознала это. А раньше, когда смотрела цирковые представления, циркачи просто казались ей удивительными заводными куклами, с которыми ничего не может случиться – это же цирк, а они – необычные. Как же многое может измениться просто оттого, что начинаешь наблюдать с другой стороны…

Рик. В черном костюме, в чёрной полумаске он встал у деревянного щита, а Ивар с другого края круга стал бросать ножи: первый нож, второй… десятый, все вонзались в паре дюймов от его головы и плеч. Ринна перестала дышать, и только когда ножи закончились, вспомнила про амулет: в Рика нельзя попасть, он защищён. И она испытала облегчение, радость. Все равно, Ивар поразительно владел искусством метать ножи. Потом они поменялись местами, и Рик повторил трюк.

Когда номер был окончен, а на круг в очередной раз выступил Кавертен, Мара больно вцепилась Ринне в колено:

– Он тут. Джубаранец. Вон… видишь?

Тот мужчина отличался и внешностью, и одеждой. Она отчего-то ожидала увидеть седого старика – нет, это был не старик, а мужчина лет около сорока. Он сидел на месте, которое недавно занимала какая-то толстуха, и невозмутимо взирал на представление.