Проклятье для дракона (СИ) - Гордова Валентина - Страница 3

— Эрнест, пожалуйста, — обратилась она к отцу, замершему невозмутимым суровым изваянием.

— Тебе нужно было думать о том, что ты делаешь, — жестко припечатал он её.

У меня от его ледяного тона мурашки по коже побежали, мамочка и вовсе содрогнулась. А Эрнест с презрением добавил:

— Найди в себе чести достойно принять наказание.

Наказание? За что?! За какое преступление сжигают живьём?!

— Мам! — закричала я вновь, безрезультатно дёргаясь в руках холодного мужчины, — Мам, что происходит?!

Мама, чуть распрямив плечи, обернулась и взглянула на меня. Она собиралась что-то сказать, но ей не позволили. Сильный толчок в спину свалил её с ног, отправив прямо в ревущее в камине пламя!

— Нет! — закричала я во всю мощь своих легких, когда пламя накинулось на маму!

Оно пожирало её! Оно забрало её себе! Оно убило мою мать, забрав её у меня!

Я заплакала, повиснув на чужих руках, не веря в то, что сейчас произошло. Зачем было сжигать её? За что?!

В следующее мгновение стало ясно, что неизвестно за что наказывать будут не только её. Меня решительно толкнули вперёд.

Перестав плакать, я расправила плечи, выпрямила спину и, вскинув подбородок, прямо посмотрела в мрачные глаза отца. Он не отвернулся, спокойно выдержал мой горящий ненавистью и яростью взгляд.

— Я приду к тебе призраком и превращу твою жизнь в ад, — со всей серьёзностью пообещала я.

Одно время меня очень интересовала мистика и всё сверхъестественное. Я читала уйму литературы, смотрела фильмы и передачи, и чётко запомнила, что одна из причин существования призраков — неоконченное при жизни дело.

Стоя сейчас в пустом доме, где только что сгорела моя мать, и глядя в глаза её убийце, я точно знала, что меня не дождутся в Раю или Аду. Потому что я останусь здесь, на Земле, чтобы портить жизнь тому, кто убил мою мать. Я буду рядом с ним каждое мгновение, делая так, чтобы ему хотелось умереть. Я сведу его с ума. Я заставлю его сдохнуть.

Он ничего не сказал мне, продолжая мрачно взирать в мои глаза. И чем дольше он смотрел, тем решительнее становилась моя жажда его смерти.

Меня ещё раз толкнули в спину, направляя к камину, но к нему я и так уже шла сама. Я не позволю им насладиться своим отчаянием. Я умру гордо.

Входить в ревущее слепящее жаркое пламя было очень страшно. Невыносимо страшно. Не так я представляла себе собственную смерть. Я её себе вообще не представляла!

Горячие языки огня лизнули мои запястья, призывая к себе, и я сделала последний разделяющий нас шаг, с силой сжав зубы, твёрдо решив не позволять этим психам насладиться своим криком.

Но боли не было. Было очень тепло и страшно, а потом…

А потом земля под ногами пропала и я сорвалась в бездонную пропасть! Крик всё-таки сорвался с моих губ, когда я не увидела вокруг себя пламени и камина. Я не видела ничего! Слепящая, жгучая глаза темнота без единой искорки света! Пропасть, в которой я летела, не имея возможности за что-нибудь зацепиться!

Пропасть затягивала меня к себе.

Если я умерла, то это было удивительно быстро и безболезненно. Я думала, гореть заживо — очень больно. Да что там, я была в этом уверена! А я не почувствовала ничего, только лишь тепло.

Когда пропасть расступилась, меня вышвырнуло на мягкую траву цвета мятной зелени. В нос ударил аромат свежести и каких-то сладких трав, глазам стало больно от яркого солнечного света.

Я оказалась на лесной поляне, трава на которой была сине-зелёного цвета с большими красными цветками. Чуть дальше тянулся величественный лес тёмно-синего цвета, с другой стороны был… замок. Далекий, светлый и большой. Замок!

А над головой светили два солнца, переплетая золотистые и светло-розовые лучи в причудливом танце!

— Яра, — позвал до щемящей боли знакомый голос.

Я позабыла про замок, солнца и синюю листву. Я позабыла обо всём на свете, резко обернулась и со смесью ужаса, радости и валящего с ног облегчения увидела маму.

Мою дорогую мамочку, моего самого любимого человека на свете. Слёзы потекли по щекам, обжигая, когда я всмотрелась в такое знакомое лицо той, кто всегда была со мной.

— Мам, — прошептала я, не в силах сдерживать слёзы, и, подбежав к ней, хотела обнять, но… на мне, как и на ней, всё ещё были наручники.

Это странно. Если мы умерли, почему наручники остались на нас?

— Ярочка, слушай меня очень внимательно, — как никогда серьёзно начала мама, заглядывая в моё лицо, — я не рассказывала тебе всей правды, потому что думала, что прошлое никогда не найдёт нас. Я ошибалась. Прости меня, родная моя, я так виновата перед тобой!

Мне маму прощать было не за что, потому что я её ни в чём не обвиняла. И не было ни капли сомнений в правдивости её слов. Я всегда безоговорочно верила ей, как она верила мне. И потому всё, что она сказала дальше, я даже не подумала ставить под сомнение:

— Твой отец — король. Мы с тобой сбежали от него в наш с тобой мир после того, как я узнала о его на тебя планах. Он собирался отдать тебя императору, Яра, дракону! Я не могла допустить такого, поэтому, нарушив все наложенные запреты и наплевав на правила, забрала тебя и ушла. Тебе уже девятнадцать и… и мне невероятно жаль, что он нашёл нас. Тебя отдадут ему, отдадут дракону, Яра.

Дракон, император, король… Я не усомнилась ни в чём. Мне всю жизнь хотелось чуда, хотелось мистики. Я изучала разные тайны и легенды, читала фэнтезийные книги, представляя себя в роли героинь, и всегда верила, что волшебный мир существует. Полагать, что люди единственная разумная раса, было бы по меньшей мере эгоистично.

И сейчас, когда моя родная мама говорила об этом, я безоговорочно верила ей. Вот только не было восторга и радости, был только страх. Если отец король, то мама, получается, королева? А я принцесса? Невероятно.

Но куда важнее другое.

— Что с тобой будет? — задала я самый важный вопрос.

Она не зря сказала о том, что нарушила законы и запреты. Отец не простит ей этого. Ни за что не простит.

Мама отвела взгляд в сторону, но ответить не успела.

Внезапная вспышка, хлопок, и на поляну рядом с нами уверенно вышел один из мужчин, что участвовали в нашем покушении. За следующие несколько минут весь их мини отряд собрался на поляне, а едва появился и отец, все дружно повернулись и направились в сторону виднеющегося замка.

Единственным плюсом было то, что с нас наручники сняли.

— Ты моя дочь, — произнёс отец уже в замке.

Сидеть в тёплой гостиной в мягком кресле оказалось невероятно удобно. Мы с ним были вдвоём, сидели в креслах, повернутых полубоком к горящему камину. В руках были чашечки с каким-то горячим напитком, очень похожим на кофе, но имеющим несколько иной вкус — более насыщенный, цветочный. На моих коленях лежал тёплый вязаный плед, невероятно мягкий и согревающий. На столике стояли тарелочки с разнообразным печеньем, кусочками шоколада, пирожными.

Мама лежала несколькими этажами выше в огромной спальне на невероятно большой кровати под таким же тёплым одеялом.

С того момента, как мы переступили ворота замка, встреченные мини-войском, всё изменилось. В смысле, вообще всё. Это только потом мне объяснили, что случилось это из-за того, что следящий за нами императорский посол отправился с донесением к хозяину и больше можно было не притворяться.

Маме тут же была оказана медицинская помощь высоких женщин с острыми ушками и чуть раскосыми глазами. Воины перестали корчить из себя суровость, маска ледяного брезгливого безразличия слетела с лица отца, оставив вместо себя вину, сожаление, раскаяние…

Признаться, я стояла с отвисшей челюстью, не совсем понимая, что это такое сейчас происходит. Что за стремительные перемены? Все резко сошли с ума?

Полной неожиданностью стало осознание того, что я информацию об императоре-драконе восприняла спокойнее, чем резкую перемену поведения похитившего нас с мамой отца.

Теперь он извинялся перед ней, говорил, что так было нужно, а она, вот так новость, говорила в ответ, что всё поняла и специально засветила наш с ней разговор. Кто ничего не понимал, так это я.