Убийство в Уайт Прайор (ЛП) - Карр Джон Диксон - Страница 61

   Он взял бутылку и стакан из трясущихся рук Эмери, севшего на кровать, и посмотрел на него.

   - Я дам вам кое-какие инструкции, сынок. Я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали, и, ради Бога, все сделали в точности так, как я скажу. Вы единственный, кому они поверят, потому что вы - друг Рейнджера. Вы не пойдете на ужин. Вы останетесь здесь и запретесь изнутри. Кто бы ни подошел к двери, под каким бы предлогом ни просил открыть ее, вы не должны этого делать. Вы будете отвечать через дверь, что Рейнджер приходит в себя, что он плохо выглядит, и вы никому не откроете, пока он окончательно не придет в себя. Понятно?

   - Да, но...

   - Далее. После ужина, все соберутся здесь, чтобы поставить небольшой эксперимент в комнате короля Карла. Неважно, в чем он заключается. Если кто-то станет рваться сюда, чтобы позвать Рейнджера, говорите то же, что и прежде. Джим Беннетт займет место Рейнджера, а я буду Марсией Тейт. Я не смею предложить участие Мастерсу; он будет, по очень веской причине, находиться у подножия лестницы. Когда мы войдем в комнату короля Карла, и все будут думать, что вы по-прежнему здесь, выскользните из этой комнаты, отправляйтесь туда, займите место в дверном проеме и смотрите. Вас, вероятно, никто не заметит. Площадка будет освещена только одной свечой. Что бы вы ни увидели и ни услышали, ничего не предпринимайте, пока я не дам вам знак. Понятно?

   Мастерс стукнул кулаком по столу.

   - Но послушайте, сэр! Не могли бы вы хотя бы намекнуть, чего вы ожидаете? Если вам угодно, я приму участие в этом безумии. Но вы все-таки не настолько сошли с ума, чтобы полагать, будто убийца выдаст себя, увидев тело Рейнджера там, где оно сейчас лежит, не так ли? Убийца прекрасно знает, что оно там.

   Г.М. с любопытством взглянул на него. Налил на три пальца джина и с видом акулы проглотил его. Затем уставился на стакан.

   - Вы все еще не понимаете? Ладно, не берите в голову. Для вас также есть инструкции. Давайте спустимся и взглянем на Рейнджера. Боюсь, дьявол не оставил своей подписи; но мы все спустимся и посмотрим. Да, и вы тоже пойдете с нами. Не стоит так бледнеть. Когда будете ужинать, ведите себя естественно! Понятно?

   - Я в порядке, - сказал Беннетт. - Но мне просто интересно, что вы ожидаете от ужина. Он тоже входит в ваши планы? Послушайте, сэр, мне это не очень нравится! Этот ваш ужасный спектакль! Вы можете раздать роли нам, но как насчет женщин? Что они почувствуют, когда посмотрят вниз? С Луизы достаточно потрясений, вы же знаете, что она не виновата. Вы знаете, что Кейт также невиновна. В таком случае, какой смысл пугать их видом мертвеца, точно ребенка - резиновым пауком на проволоке?

   Г.М. поставил стакан на стол. Пошел к двери и обернулся только затем, чтобы позвать Мастерса.

   - Я не могу раскрыть вам все детали, - сказал он, - в настоящее время. Но спектакль должен состояться. И если я не ошибаюсь, мой резиновый паук кого-то укусит. Все, что я могу вам сказать, - вы меня здорово подведете, если хоть словом намекнете кому-нибудь про наш план. Понимаете? Никому - ни слова. Идемте, Мастерс.

   Он открыл дверь. Мягкий и глубокий, но одновременно торжественный и вселяющий ужас, по дому разнесся удар гонга, призывающий к ужину.

<p>

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ</p>

<p>

Переигранный гамбит</p>

   - Я думаю, - сказал Морис Бохан, медленно проводя одной ладонью по другой, словно что-то растирая между ними, - я думаю, что всем нам следует согласиться с любопытным экспериментом, предложенным сэром Генри. - Он оторвался от созерцания своих рук. - Хочу сказать, что это, конечно, никоим образом не выведет нас на убийцу мисс Тейт. Хотя, идя навстречу пожеланиям сэра Генри, я воздерживался от того, чтобы сказать вам о том, что до тех пор, пока некий джентльмен не будет в состоянии защитить себя - не может быть сомнений в его виновности. Но...

   Каким образом Беннетту удалось пережить тот ужин, он не помнил. Вопреки своему желанию, своей воле, он все-таки пошел в комнату короля, прежде чем спуститься вниз. Он не мог вообразить, исполненный ужаса, как это может выглядеть, пока не увидел. И пожалел, что пришел сюда. Инспектор Поттер стоял у двери в галерею: в комнате не горело светильников, через окна проникал слабый лунный свет. Дверь в секретный проход была открыта настежь, внизу, где Г.М. о чем-то тихо переговаривался с Мастерсом, двигались фонари. Он подошел к двери. Он не знал, насколько высока, крута и опасна эта лестница: затхлый запах, неровные каменные ступеньки между узкими стенами, ведущие в какую-то яму. Луч фонаря Мастерса осветил его лицо так внезапно, что он едва не потерял равновесие. Затем луч снова переместился вниз, на другое лицо, возле нижней ступеньки, на глаза, не сощурившиеся от света.

   Ужин, на котором Беннетт присутствовал месте с пятью другими - Г.М., Морисом, Уиллардом, Кэтрин и Луизой, превратился, благодаря Морису, в отвратительную формальность. Впоследствии он постарался забыть о нем. Все, кроме хозяина, ощущали напряжение, хотя им не сказали, что дом снова посетила смерть. Когда он спустился в библиотеку, то впервые увидел Луизу, после возвращения в Англию. Она сидела у камина, одетая в темно-синее, с волосами мышиного цвета, с пробором посередине. Он всегда помнил ее как невысокую и полненькую, с веснушками, двадцати восьми лет. И был удивлен тем, насколько худой она казалась сейчас, с темными, но удивительно прекрасными глазами. Эмоциональное напряжение делало ее похожей на привидение, но привидение не неряшливое. Что касается возраста - ей запросто можно было дать сорок.

   Он пробормотал пару банальностей. Сказать было нечего, и он не сделал большой ошибки, сказав их. Она механически улыбнулась, когда протягивала руку; затем сжала в ладони носовой платок и смотрела на огонь, словно бы забыв о присутствии остальных. Морис, чопорный и элегантный, превозносил херес, предлагая заменить им вошедшие в моду коктейли. Он много смеялся. Джервис Уиллард вел себя тихо и вежливо; но когда начал расхаживать по библиотеке, словно зверь, запертый в клетке, было видно, что ему необходимо побриться. Когда появился Г.М., моргая и бормоча приветствия, Беннетту показалось, что все пришли в волнение. Он не мог сказать, говорилось ли что-нибудь о предстоящем спектакле. Кэтрин спустилась последней. Она была одета в черное, без каких-либо украшений, но ее плечи поблескивали на фоне темных панелей.