Проект «Процветание» (СИ) - Шерола Дикон - Страница 2

— Спокойно, — произнес врач, предупреждая любые вопросы Дмитрия. — Он сильный. Выкарабкается. Это его не первая пуля и, я думаю, не последняя… Вы присядьте.

С этими словами Вайнштейн внимательно посмотрел на Дмитрия, оценивая уже его состояние. Карие глаза придирчиво скользнули по бледному лицу гостя. Вздохнув, доктор неспешно приблизился к стоящему в углу комнаты огромному старинному глобусу и достал из него бутылку виски и стакан. Налив немного, он протянул напиток Лескову, после чего устало повторил:

— Присядьте. Сейчас вашему другу нужно отдохнуть. И нам с вами тоже.

Лесков молча принял из рук доктора стакан, после чего беспрекословно опустился в кресло. Он казался настолько расстроенным, что Вайнштейн не выдержал и снова обратился к нему:

— Впервые вижу подобную тревогу по отношению к Киву. Мне казалось, его все ненавидят… Видимо, вы либо плохо с ним знакомы, либо тоже «иной».

Услышав слово «иной» из уст этого человека, Дмитрий бросил на него вопросительный взгляд.

— Ну вот вы и ожили, — усмехнулся Альберт, усаживаясь в кресло напротив. — Надеюсь, вы не думали, что я — обычный доктор, который впервые имеет дело с пациентом, чья рана покрыта чешуей?

— Если бы Киву нуждался в обычном докторе, мы бы дождались скорую, — ответил Дмитрий. Чуть помедлив, он добавил: — Вероятнее всего я ошибаюсь, но разве после такого ранения… можно «выкарабкаться»?

— Нет, — произнес Вайнштейн таким обыденным тоном, словно его спрашивали, любит ли он устрицы.

— Нет? — переспросил Лесков, ожидая более развернутого ответа.

— Нет.

— Но тогда каким образом он до сих пор жив?

— Таким же, как и обычно, — Альберт откинулся на спинку кресла, не сводя взгляда со своего собеседника. — Он — «иной». Тело «иного» отторгает посторонние предметы, в данном случае — пулю, а чешуя замедляет кровотечение.

— Я не врач, но мне казалось, что пуля угодила в область сердца.

— До сердца она не добралась. Будь на месте Киву «иной» с другими способностями, он бы непременно умер. Но Киву — телекинетик. И настолько умелый, что может управлять своими способностями не только снаружи, но и внутри своего тела. Это редкий дар даже для таких, как он. В своей практике я с подобным еще не сталкивался.

— Вы тоже «иной»? — Дмитрий скорее констатировал факт, чем спрашивал.

— Киву обладает поразительным талантом коллекционировать среди своих друзей людей нашего типа, — Вайнштейн снова усмехнулся. — Я — «энергетический». А вы… Стойте! Попробую угадать. Блуждающий во сне?

— Нет, — осторожно произнес Лесков. Эта тема ему не слишком понравилась. Одно дело — узнать, кого из себя представляет собеседник, другое — откровенничать самому.

— Странно, обычно всегда угадываю, — в голосе Альберта послышалось некоторое разочарование. Он вопросительно посмотрел на Дмитрия, желая услышать правильный ответ, но собеседник предпочел повернуть разговор в другое русло.

— Как же вы оперировали человека, чье тело покрыто чешуей? — спросил Лесков, все еще пытаясь разобраться. Расслабленный тон Вайнштейна несколько успокоил его, однако вопросы по-прежнему роились в голове, словно потревоженный улей.

Альберт слегка пожал плечами.

— В данном случае в операции не было никакой необходимости, — ответил он. — Мне достаточно было передать Киву свою энергию, чтобы он смог продержаться до того момента, когда естественная регенерация стабилизирует его состояние. Но опять-таки, эта методика работает только с такими, как Бранн.

— Что значит «с такими»?

Услышав этот вопрос, Вайнштейн заметно насторожился. Его расслабленность исчезла, а взгляд сделался едва ли не подозрительным. Он внезапно понял, что молодой человек, сидящий напротив него, не посвящен во все нюансы «характера» своего друга, поэтому теперь уже сам пожелал перевести тему. Если Киву до сих пор не рассказал Дмитрию, значит, на то есть причины, и лучше об этом не болтать.

Лесков не стал настаивать на ответе. В конце концов, он тоже не согласился исповедоваться первому встречному. Да и этого доктора можно было понять. Характер Бранна был крайне непредсказуем: обыденная фраза могла вывести его из себя настолько, что он мог с легкостью расправиться с недальновидным болтуном, не глядя на его прежние заслуги.

С того вечера Лесков Вайнштейна больше не видел, хотя на прощание этот врач обронил «ободряющую» фразочку, которую не каждый додумается сказать человеку, привезшего смертельно раненого друга:

— Еще увидимся! На похоронах Киву так точно!

Дмитрий не стал комментировать эти источающие «свет и позитив» слова, лишь попросил разрешения заехать навестить Бранна завтра. Вот только на следующее утро умирающий уже выписался и предпочел отлеживаться у себя дома.

Две последующие недели Киву никого не желал видеть, однако спустя этот срок он неожиданно пригласил Лескова на ужин. Дмитрий был удивлен этому приглашению, потому что в день открытия музея румын четко дал ему понять, что общаться с ним больше не намерен. Однако то ли ранение заставило Киву смягчиться, то ли побочным эффектом обезболивающих лекарств была амнезия, однако Дмитрий снова стал желанным гостем в его доме.

Бранн встретил его, облаченный в темно-синий халат, надетый поверх домашней одежды.

— Прошу извинить меня за столь неприглядный вид, — сухо произнес он, обменявшись с Дмитрием рукопожатием. — Большую часть своего времени я все еще провожу в постели, поэтому костюм пришлось отложить до лучших времен.

— Я видел вас в луже крови. Думаю, после этого ваш халат — не самое страшное зрелище в моей жизни, — ответил Дмитрий. — Рад, что вы идете на поправку.

— А как я рад! — с долей иронии в голосе воскликнул Бранн. — Должен признаться, я всегда иду на поправку быстрее, когда моя жизнь наполняется хорошими новостями. Во-первых, хочу поблагодарить вас за то, что вы любезно подменили меня на нескольких крайне важных для меня встречах. Мои партнеры нашли вас очень приятным молодым человеком и неожиданно с восторгом согласились на все мои условия.

Бранн жестом предложил Дмитрию занять место за обеденным столом, после чего продолжил:

— Во-вторых, я крайне признателен вам за то, что вы сообщили мне хотя бы теоретическое прозвище моего несостоявшегося убийцы. Именно благодаря этому мои люди смогли найти заказчика. Не поверите, но столь некультурным образом со мной обошелся мой замечательный друг из Соединенных Штатов.

— Джейсон Робертс? — Дмитрий удивленно вскинул бровь.

— Он самый. Знаете, за что я не люблю американцев? Они настолько вежливы и улыбчивы в общении, что невольно начинаешь верить в искренность их симпатии к собственной персоне. И потом, только с пулей в груди задумываешься о том, что, оказывается, симпатия была не настолько уж глубока.

— Что вы не поделили?

— Золото, что же еще… Помните, я летал на Черный Континент, чтобы перекупить только что введенный в эксплуатацию новый рудник? Так вот Робертс, оказывается, тоже имел на него виды, хотя предлагал за него меньше….

— Нет человека, нет проблемы, — заметил Лесков.

— К сожалению, — согласился Киву. — Дмитрий, если вас не затруднит, возьмите, пожалуйста, с каминной полки вот тот белый конверт… Я хочу показать вам, как горячо отблагодарил Робертса за его любезность…

Несколько секунд Лесков колебался. Его стойкая ненависть к белым конвертам росла с геометрической прогрессией, и сейчас как назло прямо перед едой Киву собирался показать ему очередную мерзость.

— Может, вы все же позволите оценить масштабы вашей благодарности после ужина? — осторожно предложил Дмитрий.

— В таком случае вы не оцените прелесть главного блюда, — Бранн был неумолим.

Вздохнув, Дмитрий взял конверт и вытащил из него большую красочную фотографию. Несколько секунд Лесков пытался переварить увиденное, после чего поспешно спрятал снимок обратно. Затем он посмотрел на Киву так, словно сомневался, в здравом ли тот уме.

— Вы…, - парень прервался, все еще пытаясь отойти от шока, — скормили человека пираньям?