Актриса на главную роль - Алюшина Татьяна - Страница 10

Зная пристрастие Глафиры к кофе, позаботился, чтобы она не пила всякую непонятную субстанцию из буфета или того хлеще – из какого-нибудь ближайшего кафе в бумажном стаканчике. Полагалась еще и еженедельная доставка бутилированной воды определенной марки, чтобы, не приведи господь, Глафира не начала заваривать кофе водой из-под крана, с нее станется. Да и привыкла Глаша пить много воды, вот и носила ее с собой постоянно.

Был еще у нее красный мини-холодильник. Идея состояла в том, чтобы Глаша привозила из дома еду и питалась домашним. Ага. Тот случай.

И диванчик удобный тоже Андрюха «подогнал», чтобы в перерывах отдыхала нормально. А вот с этим он точно прогадал. Стоило Глафире удалиться в свой кабинет, объявив перерыв, как тут же начинали подтягиваться «ходоки». Понятное дело, про то, что Пересветова варит совершенно охренительный кофе, запах которого расползается по коридорам, знали все с первой же приготовленной ею чашки.

И началось… То кто-то из актеров непременно заявится, под предлогом возникших по роли вопросов, то главный художник, то декоратор, или Верочка и второй помощник режиссера, да и Грановский заглядывал, и даже Зина Осиповна прибегала на несколько минуток отключиться от дел и выпить кофейку.

Не говоря уж про те часы, которые Глафира с коллективом проводили за мозговым штурмом над постановкой, когда в кабинет набивалось, бывало, человек по пятнадцать.

Машина гудела, не переставая, и никакого покоя Глафире не было и в помине, кроме тех моментов, когда она пребывала в сильном раздражении и прямым текстом посылала всех подальше. Правда, редко, но бывало.

Машина мелодично-приятно блимкнула, оповещая, что программа закончена – получите ваш напиток, и одновременно с этим раздался стук в дверь.

– Входи, Юр! – отозвалась Глаша.

– Откуда знаешь, что это я? – спросил вошедший молодой человек.

– Ну а кто еще? – Поставив чашку на блюдце, Глафира повернулась к нему и улыбнулась. – Все театральные по норкам сидят, ждут допроса…

– Снятие показаний, – поправил он.

– Одна хрень, – отмахнулась Глаша.

– Ну что, Пересветова, – радостно заулыбался мужчина, – обниматься-целоваться будем?

– Воздержимся, пожалуй, – легко рассмеялась в ответ Глафира. – Коронавирус все еще бродит по стране, а у меня дети.

– Какие дети, Глашуня? – искренне удивился Юра.

– Ну какие? Обыкновенные. – И спросила, переводя тему: – Кофе будешь?

– Задавать такие вопросы замученному работой оперу негуманно, Пересветова.

– Располагайся, – пригласила Глаша, кивком указав на диванчик.

Он с тем особым, отпускающим внутреннее напряжение удовольствием набегавшегося за день уставшего человека расслабленно плюхнулся на диван, кинул рядом с собой кожаную папку для бумаг, и Глаша поставила перед ним на журнальный столик чашку с кофе.

– Ты спрашиваешь, как я угадала, что это ты? – спросила Глаша. – Прийти ко мне мог только полицейский, для того чтобы провести допрос.

– Снять показания, – снова поправил он ее.

– Пусть будет так, – кивнула Глаша. – А поскольку ты оказался среди понаехавших полицейских чинов, то логично было предположить, что снимать эти самые показания пришлют именно тебя. Для налаживания, так сказать, дружеского контакта с целью добычи ценной информации, которую я тебе могу выложить по дружбе.

– Вот всегда ты, Глафира, такая была умная. Прямо провидица! – не то похвалил, не то поставил в укор Юрий и сделал большой глоток кофе. – Ум-м-м… – протянул он с блаженством, – …какой кайф. Хорошо живут представители богемы. – И жалобно спросил сиротливым тоном: – Слушай, Пересветова, а пожрать у тебя ничего нет? А то я с утра не евши, только наладился было перекусить, а тут вызов на ваш труп.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – пообещала Глафира и, взяв смартфон, набрала номер. – Верочка, вы не могли бы мне помочь? Спасибо. Могли бы вы принести в мой кабинет из буфета, что у них там есть съедобное? Да? Как удачно, – порадовалась она, услышав в ответ, что помощница в данный момент находится именно в буфете, и обратилась к Юрию: – Тебе что? Бутерброды, пирожки или яичницу с колбасой?

– Бутерброды, пирожки, яичницу с колбасой, – перечислил с самым серьезным видом Юрий.

– Верочка, берем все из расчета на одного сильно голодного мужчину. Заранее благодарю.

И, убрав смартфон в карман, вернулась к кофе-машине, заново налаживая процесс.

Юра Лепин, капитан полиции, оперативник уголовного розыска центрального краевого управления, был одноклассником Глафиры, не сказать, чтобы другом закадычным, но и не просто приятелем, отношения они всегда поддерживали теплые, дружественные.

Глафира сделала себе маленькую чашечку эспрессо, поставила на блюдечко, прошла к столику и села на мягкий пуфик напротив Лепина.

– Кофе – зашибись! – еще раз похвалил Юрий, допив последний глоток из чашки.

– Я тебе еще сделаю, когда Верочка принесет перекус. – Глафира глотнула, поставила чашечку назад на блюдце и предложила: – Ну, начинай, задавай свои вопросы.

– Тогда с самого главного, – посмотрел на нее Лепин. – Все свидетели рассказывают о существовавшем конфликте между убитой и тобой и утверждают, что ваше противостояние началось, как только ты появилась в театре, но до поры до времени сильно не обострялось. Она в сетях повыступала в твой адрес, но быстро оставила это дело и даже извинилась, правда, не лично, а в тех же сетях. Однако именно сегодня между вами произошел какой-то грандиозный, оглушительный скандал, закончившийся тем, что ты сняла Туркаеву с роли и та открыто, при всех угрожала тебе расправой.

– Да какой расправой, – чуть скривившись, пренебрежительно отмахнулась Глаша. – Игра на публику в чистом виде, ну и душу отводила, накипело у нее. А что касается конфликта… – Она задумалась, сделала пару глотков кофе. – Как бы поточней объяснить…

– Объясни как есть, а я, если мне будет что-то непонятно, по ходу уточню, – предложил Юра.

– Как есть, – повторила Глаша задумчиво. – Как такового конфликта между нами не было, я требовала от нее только одного: работать с полной отдачей, а уж как она ко мне относится, это ее личные проблемы, главное, чтобы чувства и непродуктивные эмоции не мешали делу. Она поначалу придерживала всю свою нелюбовь и все претензии в мой адрес, но когда я стала параллельно работать с Натальей Гордеевой, Элеонору просто понесло. Понимаешь…

– Глафира Артемовна! – донесся из-за двери достаточно громкий оклик. – У меня руки заняты, не могу постучать.

Глаша легко поднялась, поспешив открыть дверь, за которой стояла Верочка с подносом в руках, заставленным тарелками с едой.

– О-о-о! – обрадовался Юрий. – Какая красота!

Дружелюбно улыбнувшись и стрельнув любопытным взглядом на симпатичного капитана, Верочка шустренько выставила перед ним на стол тарелочки с пирожками и бутербродами, с яичницей и овощным салатиком.

– Поднос я оставлю, – еще разок кинув короткий заинтересованный взгляд на Лепина, предложила помощница, – чтобы удобней было. Я потом сама все отнесу.

– Спасибо, Верочка, – поблагодарила Глафира с легким начальственным нажимом, подразумевавшим, что девушке пора.

Для Глафиры был специально открыт отдельный счет в буфете, который она гасила раз в неделю, очень удобно, особенно вот в такие моменты, когда приходилось просить кого-нибудь, чаще всех Верочку, принести перекусить – не нужно доставать кошелек, отсчитывать купюры с мелочью, что определенно сокращало дистанцию с подчиненными подсознательным «ты – мне, я – тебе», что Глаше было совершенно ни к чему.

Верочка ушла, а Глафира в третий раз отправилась варить кофе, усмехнувшись, заметив, как Юра просительно покосился на кофе-машину.

Кофе она сделала и ему, и себе.

– Ты давай, рассказывай, Глаш, – сказал Лепин, что-то старательно пережевывая. – Мне еда слушать и думать не мешает. Иногда даже наоборот. И лучше рассказывай с самого начала.

– С начала чего? – усмехнулась Глафира.

– С начала всего. – Лепин вдруг перестал улыбаться и посмотрел на нее неожиданно острым, внимательным взглядом.