Орисия. Следуя зову (СИ) - Кострова Кристи - Страница 4

По-своему расценив мою заминку, мужчина добавил:

— Питание полностью за мой счет, сейчас плачу серебряную монету, а по окончании пути — в столице — еще три.

Более чем щедро для человека в моем положении!

— Я согласна. Мое имя — Орис Элойзин. — рукопожатием мы закрепили сделку.

Торговец заметно повеселел.

— Дэмиор! — крикнул он. — Отведи девушку на нашу стоянку и объяви всем, что она теперь работает на меня.

К нам подошел высокий мужчина, тот самый, что пытался прийти мне на помощь.

— Конечно.

— У меня еще несколько дел в городе, ждите меня вечером.

После этих слов Стаям распрощался и, сопровождаемый охранником, ушел. Дэмиор остался со мной.

— Пойдем, — его голос был низким, но приятным.

Я отправилась следом за новым знакомым, ведя на поводу вороного коня, едва не убившего меня. Пряча в тени ресниц любопытство, аккуратно разглядывала своего провожатого. Он однозначно был воином. Свободная льняная рубаха не скрывала крепкого тренированного тела, а меч на поясе подтверждал мою догадку.

Вскоре мы вышли за городские ворота, и я почувствовала себя спокойнее. Даже головная боль на время отступила. Кажется, жизнь налаживается!

Проснулась я резко, еще видя перед собой расплывшееся в мерзкой улыбочке лицо Винса, двинувшегося ко мне. По щекам текли слезы, а тело сотрясала нервная дрожь. Опять этот кошмар! Я слишком хорошо помнила, что случилось дальше. Треск разрываемой одежды, смешки Винса. Вот за спиной жениха его дружок приглядывает за тропой, чтобы никто из деревенских не наткнулся на нас. Я утерла слезы и качнула головой, прогоняя воспоминание.

В тот раз мне повезло. Мамина сила сумела помочь, дать отпор насильнику. Но и он понял, что я полукровка! И почему он не счел меня обычной магичкой?

Две недели после я боялась и нос высунуть со двора. Винс ничего не сказал деревенским. Но едва я понадеялась, что все обошлось, как он попросил моей руки у деда! Правильно, теперь-то меня легко сделать сговорчивее, пригрозив стражей!

Поднявшись с лежанки, я приложила ладонь ко лбу — головная боль, потревоженная кошмаром, вернулась. Сколько же я проспала? На улице все еще стояла ночь, и красавица-луна с россыпью звезд заливала светом спящий караван. Лишь у костра дежурило несколько негромко переговаривающихся охранников.

Пройдя мимо, я кивнула одному из них — Тайту — и свернула в лесок, на опушке которого караван разбил лагерь. У небольшой речушки остановилась и умылась, досыта напившись холодной воды. Присев на берегу, оперлась на ствол ивы и вздохнула.

Я вспоминала маму. Как же мне не хватало ее нежного взгляда и ласкового прикосновения! Почему она ушла так рано? Ребенком я не понимала, что ей становилось хуже с каждым месяцем. Однажды она просто не нашла в себе сил встать с постели и через две ночи умерла. Отец рассказывал: род отказался от нее, и без его поддержки мама не могла прожить долго. Но она никогда не называла причины изгнания.

Задумчиво коснувшись травы, я заметила примятый цветок ириса. Видимо, кто-то случайно наступил на него. Я с нежностью погладила поникший бутон. Мама бы смогла вернуть ему былую красоту. Сколько раз я видела, как своими прикосновениями она возвращала к жизни цветы и растения. Я же не обладала и десятой долей ее способностей!

Нахмурившись, простерла руку над цветком и сосредоточилась. Я сумею ему помочь. Во мне течет мамина кровь, я тоже часть этого мира! Цветок едва заметно встрепенулся, но тут же бессильно опустил голову.

— Орис? — раздался шорох рядом.

Я поспешно отдернула руку и отерла лицо от слез.

— Тайт? Это ты?

Охранник сурово качнул головой:

— Не стоит сидеть здесь одной. Пойдем, провожу тебя в лагерь.

Я кивнула и, поднявшись, задрожала от запоздалого страха. В голове билась мысль: видел ли Тайт, чем я занималась?

Осторожнее, Орис. Стража неплохо платит даже за таких, как ты.

Когда караван, свернув в подлесок, остановился на обед, я решила заняться своими подопечными. Лошадей следовало почистить и привести в порядок. Жеребцы и вороная восприняли мои действия весьма благосклонно, а вот миниатюрная кобыла гнедой масти оказалась не так проста.

В очередной раз отпрыгнув от взбрыкнувшей лошади, я ругнулась и сдула с лица прядь волос, выбившуюся из косы. Я уже двадцать минут пыталась расчесать спутавшуюся за время дороги гриву гнедой, но животина то и дело норовила лягнуть меня или хлестнуть хвостом. Впрочем, стоило мне отойти, как она повернулась и тихонько заржала. Похоже, это развлечение пришлось ей по вкусу!

Плюнув, я бросила щетку на землю и уселась на поваленное дерево. Конечно, уход за лошадьми — моя прямая обязанность, но я вполне заслужила перерыв.

Дэмиор, стоящий неподалеку, сочувственно улыбнулся: он в полной мере успел насладиться моими плясками вокруг гнедой, но помочь ничем не мог — его животные не подпускали вовсе.

После долгого перехода на бревнышке было чудесно: в теньке дул прохладный ветерок, а от костра пахло чем-то съестным. Повариха Эли уже вовсю колдовала возле огромного котла.

Вздохнув, я все же поднялась: нужно закончить с кобылой. Не представляю, как Дэмиор справлялся с ними прежде? Даже корм из его рук или второго охранника они принимали весьма неохотно, пытаясь укусить или лягнуть.

Вороной, едва не затоптавший меня вчера, ластился, выпрашивая лакомство. Я погладила его по умной морде, радуясь тому, что больше не вижу бешенства и злобы в его глазах.

— Ты отлично ладишь с лошадьми, — раздался за спиной голос Дэмиора. От неожиданности я вздрогнула.

Вчера по дороге в лагерь он лишь назвал свое имя, а сегодня все утро, что мы шли бок о бок, молчал. Впрочем, я тоже не стремилась заводить разговоры — не стоило привлекать внимание к себе.

Конь, недовольный тем, что его оставили, всхрапнул, но я погрозила ему пальцем.

— Спасибо, меня всегда любили животные. Кроме нее, — махнула рукой в сторону вредной гнедой.

— Да. Все ир'рэйсы отличаются буйным нравом, но она особенно вздорная, — согласился охранник.

Едва я закончила стреноживать жеребца, как по поляне разнесся удар гонга, и звонкий голос Эли позвал всех к обеду. К костру тут же потянулась вереница работников, и я присоединилась к ним. Дэмиор остался присматривать за лошадьми.

Подойдя к котлу, я протянула поварихе миску, выданную из запасов хозяина каравана. Эли щедро плеснула наваристой похлебки, наполнив миску до краев.

— Куда столько?! — выдохнула я.

Повариха, женщина лет тридцати пяти, уперла руки в круглые бока и тоном, не терпящим возражений, сказала:

— Ешь! Ты худая, как палка! Знаю я ваше племя, со своими травками о еде совсем забываете!

В караване меня знали как травницу, идущую в большой город в поисках работы.

Никто не удивился — молодые всегда бегут из деревень, надеясь на лучшую долю. У меня появились первые клиенты, и удалось немного подзаработать: пара охранников купили мазь для заживления ран, а возница — средство от насморка. И как он умудрился подхватить его в такую жару?

Едва мы с Дэмиором пришли в лагерь, повариха взяла меня под свое крылышко. Поохав над моей худобой, она выдала мне посуду и тонкое одеяло, причитая, что не стоит девице одной путешествовать по королевству.

Эли мне понравилась: крикливая и острая на язык, что нисколько ее не портило, ведь все колкости она говорила совершенно искренне, желая только добра. До приезда в столицу она обещала сделать из меня нормального человека, и потому теперь я находилась на усиленном питании.

Я, конечно, никогда не обладала аппетитными формами, но и доходягой меня еще не называли! Эли же была настоящей толстушкой и несла свое пышное тело с гордостью.

Вернувшись на место, я поставила миску на пенек и повернулась к охраннику.

— Принести тебе обед?

Дэмиор, кивнув, передал мне свою миску, и я повторно сходила к Эли, снабдившей меня также сухарями и зеленью. Охранник поблагодарил меня и принялся за еду, я же с тоской взирала на похлебку. Аппетита не было, но обижать Эли не хотелось.