Набат (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 62

Предвкушение, охватившее толпу, можно было потрогать руками, причем выражалось оно не столько в восторженных криках, сколько в нарастающем глухом рокоте. Даже не зажженный, костер являл собой впечатляющее зрелище. Лучи света играли на его мертвых ветвях, сложно сплетенных между собой рукой художника. На безопасном отдалении ждал своего часа горящий факел, который Годдард в нужный момент поднесет к костру.

Начались выступления Верховных Клинков, а Годдард в это время прокручивал в голове собственную речь. Он изучил величайшие речи в истории: Рузвельта, Кинга, Демосфена, Черчилля. Его лаконичное послание состояло из фраз, достойных цитирования. Фраз, которые можно вырезать в камне. Фраз, которые станут каноническими и вневременными, как в тех речах, которые он изучал. А потом он возьмет факел, подожжет костер, и пока пламя будет расти, он будет читать стихотворение серпа Сократа «Ода нестареющим» — гимн всей Земли, если бы таковой существовал.

Вот выступил Хаммерстайн — безупречно скорбный и мрачный. За ним говорила величественная и красноречивая Пикфорд; после нее — прямолинейный и резкий Тисок. Затем Макфейл выразила искреннюю, сердечную благодарность всем, кто тяжело работал, чтобы приблизить этот день.

Годдард поднялся и подошел к костру. Интересно, знает ли Роэун, какую честь сегодня оказывает ему бывший учитель? Цементирует его место в истории. С нынешнего дня и до конца времен мир будет помнить имя Роуэна Дамиша. Его жизнеописание включат в школьные программы по всему свету. Сегодня он умрет, но в истинном смысле он станет бессмертен, войдет в века, как удалось лишь немногим.

Годдард нажал на кнопку, и подъемный механизм вознес Роуэна на вершину костра. Рокот в толпе рос и ширился. Люди вскакивали на ноги. Показывали на что-то руками. Годдард начал свою речь.

— Почтенные серпы и уважаемые граждане, сегодня мы предаем очищающему огню истории последнего преступника человечества. Роуэн Дамиш, называвший себя серпом Люцифером, украл свет у многих. Но сегодня мы возвращаем этот свет и обращаем его в чистую и неизменную путеводную звезду нашего будущего…

Кто-то похлопал его по плечу. Он едва почувствовал прикосновение.

— Новая эра, где серпы с соразмерной радостью формируют наше великое общество, выпалывая тех, кому нет места в блистательном завтра…

Вновь его похлопали по плечу, на этот раз более настойчиво. Неужели кто-то пытается прервать его речь? Да как он смеет?! Годдард обернулся — позади стоял Константин, отвлекая на себя внимание публики своей оскорбительной для глаз алой мантией, еще более кричащей теперь, когда в нее были вкраплены рубины.

— Ваше высокопревосходительство, — прошептал он. — Кажется, у нас проблема…

— Проблема? Прямо посреди моей речи, Константин?!

— Вам стоит взглянуть самому. — Константин привлек его внимание к погребальному костру.

Роуэн корчился и извивался в своих путах. Он пытался кричать, но никто не услышит крики, пока не сгорит кляп. И тут Годдард увидел…

…что на вершине костра не Роуэн.

Стоявший там человек показался Годдарду знакомым, но окончательно Сверхклинок узнал его только после того, как посмотрел на гигантские экраны, расположенные по окружности стадиона и показывавшие искаженное болью лицо крупным планом.

Техник. Тот, что руководил подготовкой казни.

За десять минут до того момента, когда эшафот выкатили на поле, Роуэн пытался насладиться последними оставшимися у него мгновениями. И тут, лавируя сквозь лес мертвых деревьев, к нему приблизились трое серпов. Он не узнавал ни мантий, ни лиц.

Этот визит не входил в программу, и, учитывая все обстоятельства, Роуэн почувствовал облегчение при виде троицы. Если они пришли, чтобы совершить над ним личную месть, не желая ждать, пока он умрет в огне, значит, его конец будет легче. И в самом деле, один из серпов достал нож и замахнулся на Роуэна. Тот приготовился к резкой боли и мгновенному угасанию сознания, но они не последовали.

Лишь секундой позже, когда клинок разрезал путы на его руках, Роуэн осознал, что это нож Боуи.

Тело Годдарда отреагировало на увиденное быстрее, чем мозг. Реакция пришла как покалывание в конечностях, жжение в желудке и болезненная скованность в области поясницы. Ярость рванулась вверх, подобно вулканической лаве, в голове запульсировала боль.

Все на стадионе уже знали то, что он заметил только сейчас: пленник на вершине костра — не серп Люцифер. За последние три года люди узнали, как выглядит Роуэн Дамиш. Но весь мир видел в прямом эфире совсем другое лицо. Оно заполняло собой огромные экраны стадиона и словно насмехалось над Годдардом.

У него не просто украли торжество — его извратили. Обернули против него, превратив в нечто оскорбительное. Рокот толпы звучал теперь иначе, чем секунду назад. Кажется, он слышит смех? Они смеются над ним? Да или нет — не имело большого значения. Важно было только то, что слышал он. Что чувствовал он. А он чувствовал издевку тридцати тысяч душ. Оставлять всё вот так нельзя. Это чудовищное событие нужно чем-то перебить.

— Я приказал закрыть ворота. Вся Гвардия Клинка поднята на ноги. Мы его найдем, — прошептал ему на ухо серп Константин.

Но какая теперь разница? Все пропало. Можно притащить Роуэна назад и зашвырнуть его на костер, но это уже ничего не изменит. Сияющее торжество Годдарда пошло прахом. Разве только…

Едва увидев на вершине костра придурка-техника, Айн поняла, что дела принимают очень плохой оборот.

Годдарда необходимо удержать в рамках.

Потому что когда им завладеет ярость, не останется никаких шансов. Он и раньше-то плохо контролировал свой гнев, но после присоединения к телу Тайгера все эти юношеские импульсы и внезапные гормональные всплески перевели Годдарда на новый, ужасающий уровень. Адреналин и тестостерон придавали очарование безобидному, чистому душой Тайгеру Салазару, для него они были как легкий ветерок, поднимающий ввысь воздушного змея. Но в случае Годдарда ветерок превращался в торнадо. А это значило, что Годдарда необходимо обуздать. Как дикого зверя, вырвавшегося из клетки.

Рэнд подождала, пока Константин первый подбежал к Сверхклинку с плохими новостями. Годдард любил обвинять вестников, так что лучше Константин, чем она. И только после того как Годдард увидел незадачливого техника, Айн приблизилась к Сверхклинку.

— Сигнал отключили, — сообщила она. — Это уже не идет в прямом эфире. Нужно ликвидировать негативные последствия. Ты можешь обернуть все в свою пользу, Роберт, — сказала она самым вкрадчиво-убедительным тоном, на какой была способна. — Прикинься, что это было сделано намеренно. Что это часть шоу.

Выражение его лица ужаснуло ее. Сначала ей показалось, что он ее не слышит, но тут он произнес:

— Намеренно. Да, Айн, именно так я и поступлю.

Он поднял микрофон, и Айн сделала шаг назад. Возможно, Константин был прав — в отчаянные моменты она всегда умела справиться с Годдардом. Взять его под контроль. Отремонтировать сломанное, пока это поправимо. Она сделала глубокий вдох и приготовилась выслушать вместе со всеми остальными то, что он собирается сказать.

— Сегодняшний день должен был стать днем расплаты, — начал Годдард, выплевывая слова в микрофон. — Вы! Все вы, пришедшие сюда, обуреваемые жаждой крови. Вы! Чьи сердца начинают биться быстрее в предвкушении зрелища человека, заживо сжигаемого на костре.

— ВЫ! Ждали, что я стану вам потакать? Думали, серпы унизятся до того, чтобы угождать вашему нездоровому любопытству? Развлекать вас кровавым цирком? — Он заскрежетал зубами. — Да как вы СМЕЕТЕ! ТОЛЬКО СЕРПЫ имеют право получать удовольствие, забирая чью-то жизнь! Или вы об этом забыли? — Он сделал паузу, давая публике время, чтобы проникнуться мыслью. Позволяя зрителям прочувствовать всю глубину их вины. Конечно, если бы Роуэн не исчез, Годдард с радостью устроил бы для них шоу. Но они не должны об этом узнать.