Набат (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 49

Моррисон потряс головой.

— В конце концов Годдард все равно узнает.

— «В конце концов» — это ты верно подметил. Он не узнает, пока мы не будем готовы ему противостоять. До этого момента, возможно, пройдут годы.

— Он поймет, что что-то не так, когда я не вернусь обратно.

— Нет, он подумает, что тебя поймали и сожгли. Что самое обидное — ему это будет до лампочки.

Набат был прав — этого Моррисон не мог отрицать. Годдарду действительно будет до лампочки. Даже больше — до фонаря.

— Как я сказал, у Грозоблака нет на тебя планов, — добавил Набат, — зато они есть у меня.

Грейсон понимал: ему нужно продать товар, и продать хорошо. Надо просчитать этого серпа так, как он никого никогда в жизни не просчитывал. Потому что если он ошибется, катастрофа неизбежна.

— Я читал кое-что про обычаи смертных времен — в частности, про вождей, попавших в тяжелую ситуацию, — проговорил Грейсон. — В некоторых культурах правителей и духовных лидеров охраняли люди, специально обученные искусству убивать. Если бы у меня был такой человек, я чувствовал бы себя в большей безопасности. А то все эти тонисты только воображают, будто они охрана.

Серп помотал головой, не веря своим ушам:

— Ты выколол мне глаз, а теперь хочешь, чтобы я работал на тебя?!

Грейсон пожал плечами.

— Во-первых, глаз у тебя уже восстановился, а во-вторых, тебе нужна работа. Или ты предпочитаешь вернуться к Годдарду и рассказать о своем фиаско? О том, что хлюпик в пижаме ткнул тебя вилкой в глаз и сбежал? Не думаю, что Годдард придет в восторг.

— Почему ты так уверен, что я не выполю тебя, как только ты меня освободишь?

— Потому что я не считаю тебя дураком. Ты станешь личным серпом Набата. Это гораздо лучше всего, что мог бы предложить тебе Годдард, и ты это прекрасно понимаешь.

— Но я же стану посмешищем для серпов!

Грейсон одарил его тончайшей улыбкой:

— А разве ты уже не посмешище, серп Моррисон?

У Моррисона не было никакой возможности узнать, насколько Набат осведомлен о его жизни. Однако попадание было верное: авторитетом в среде серпов Моррисон не пользовался, и что бы он ни совершил, это положения не исправит. Если он останется здесь, остальные серпы даже знать не будут, что он все еще жив. К тому же он обретет уважение. Пусть только от тонистов, но все равно — признание есть признание, а его Моррисону отчаянно хотелось.

— А знаешь что? — продолжал Набат. — Давай-ка я рискну первым.

С этими словами он взял ножницы и принялся резать путы Моррисона. Начал с ног, потом перешел к рукам, медленно, аккуратно разрезая одну пластиковую стяжку за другой.

— Кураты будут очень недовольны, — сказал Набат, щелкая ножницами. — Ну и пошли они к черту.

Но вот упала последняя стяжка — и Моррисон мгновенно схватил Набата за горло.

— Ты только что совершил самую большую ошибку в своей жизни! — прорычал серп.

— Ну давай, выполи меня, — поддразнил Набат без капли страха в голосе. — Тебе отсюда не сбежать. Хоть эти охранники и увальни, но их слишком много, всех не одолеешь. Ты же не серп Люцифер.

При этом имени Моррисон сжал пальцы еще сильнее — достаточно, чтобы его противник замолчал. Набат был прав, прав во многом. Если Моррисон выполнит свою миссию, тонисты, стерегущие за этой дверью, убьют его и сожгут. Оба — и он, и Набат — будут мертвы, а в выигрыше останется один Годдард.

— Да кончай уже скорей! — просипел Набат.

И каким-то непонятным образом осознание того, что Набат беззащитен перед ним, что он может выполоть его в любую секунду, когда только ему захочется, принесло Моррисону такое же удовлетворение, как если бы он и вправду его выполол. Причем без неприятных последствий в виде собственной безвременной кончины. Моррисон убрал руку, и Набат глубоко втянул в себя воздух.

— И что я теперь должен сделать? Принести присягу на верность? — спросил Моррисон, и это была шутка лишь наполовину.

— Хватит простого рукопожатия, — ответил Набат. И протянул ему руку. — Мое настоящее имя Грейсон. Но тебе придется называть меня «ваша звучность».

Моррисон пожал Набату руку той же ладонью, которой только что стискивал его горло.

— А мое настоящее имя Джоэл. Но тебе придется называть меня Джим.

— Приятно познакомиться, Джим.

— Взаимно, ваша звучность.

Серп Моррисон вынужден был признать, что такого окончания этого дня он никак не ожидал, однако жаловаться, принимая во внимание обстоятельства, не стоило.

Он и не жаловался. Целых два с лишним года.

Я верю, что у нас есть предназначение. Величественная кульминация того смысла, который мы вкладываем в слова «человек» и «бессмертие». Однако предназначение не исполнится, если не приложить максимум усилий и не следовать четкому руководству.

Год Раптора был годом тяжких испытаний для всех нас, но к исходу Года Ибекса мы стали приходить в себя. В Год Квокки мы еще крепче сплотились вокруг идеалов и приоритетов нашего Ордена. Сегодня, в первый день нового года, я преисполнен самых светлых надежд.

На этом первом континентальном конклаве я хотел бы публично поблагодарить Верховных Клинков: Западмерики — Пикфорд, Востмерики — Хаммерстайна, Мекситеки — Тисока и Северопредела — Макфейл за их веру в меня. Тот факт, что они — и вы, серпы под их началом, — выбрали меня Сверхклинком, пастырем всей Северной Мерики, невозможно переоценить. Я воспринимаю это как очевидный мандат на дальнейшее продвижение нашего нового порядка. Вместе мы создадим мир не только совершенный, но и первозданно чистый. Мир, в котором широкий, мощный взмах каждого серпа станет приближать нас к этой заветной цели.

Я знаю, среди вас все еще есть те, кто подобно строптивцам из региона Одинокой Звезды, сомневается, что мой путь единственно верный. Эти серпы пытаются отыскать «порядок в безумии», как они это называют. Но я спрашиваю вас: разве это безумие — стремиться поднять человеческую расу на новые высоты? Разве это ошибка — видеть будущее таким же чистым, тонко отшлифованным кристаллом, как бриллианты на наших пальцах? Конечно нет!

Я хочу, чтобы вы четко понимали: ваши Верховные Клинки не слагают с себя руководящих полномочий. Они продолжат управлять соответствующими регионами, отвечать за администрирование на местах, однако с них будет снят груз ответственности за трудные политические решения. Это бремя я возьму на себя. И клянусь: в моей жизни нет иной цели, кроме как неустанно вести вас в будущее.

— Из инаугурационной речи Его Превосходительства Сверхклинка Роберта Годдарда, 1 января Года Кобры

Крепости Сен-Жан и Сен-Николя с двух сторон охраняли вход в гавань Марселя — города во Франкоиберийском регионе Европы. Выстроенные королем Людовиком XIV, они имели одну странную особенность: их огромные пушки смотрели не на море, откуда могли прийти захватчики, а на сушу, в сторону города, и были призваны защищать интересы короля от восставшего народа.

Роберт Годдард, Сверхклинок Северной Мерики, последовал примеру короля Людовика и установил в саду, окружающем хрустальное шале на крыше небоскреба, батарею тяжелой артиллерии, чьи стволы держали под обстрелом улицы Фулькрум-сити. Орудия установили здесь еще до того, как Годдард возвысился до Сверхклинка, — сразу после объявления о смерти Набата.

Годдард полагал, что выполов этого так называемого «пророка», он послал тонистам всего мира ясное предупреждение: если серпов не уважать, их придется бояться. В ответ тонисты выросли из назойливой мелкой неприятности в настоящую угрозу.

— Ну что ж, мы этого и ожидали! — провозгласил Годдард. — Перемены всегда сталкиваются с сопротивлением. Мы должны двигаться вперед, несмотря ни на что.