Симон. Новая глава (СИ) - "Noel Bartoli" - Страница 43

В голове закрутилась вереница. Где он и где сейчас Алекс? Их маленький отпуск закончился неделю назад. Симон два дня гостил в Праге, частично съехав от мамы к Алексу. На третий — Алекс уехал. Местная киностудия развернула съемки и Алекс был нанят на работу в новом фильме. А Симон улетел в Барселону, приняв участие в промо для новой коллекции одежды одного известного дизайнера. Это было позавчера. Сегодня вечером они разговаривали по телефону. А после десяти Алекс перестал отвечать на сообщения.

— Где он?

— Отвезли в Прагу. «Университетская больница Мотол». Его сейчас оперируют. Я не знаю точно, что именно с ним, но мне сказали, что состояние тяжелое. Прилетай скорее. Я уже туда еду. Буду держать в курсе.

Он вылетел утренним рейсом. Собирался, как в бреду, благо вещей было мало. В 9:20 написал Авро и сказал, чтобы тот его встретил. Друг Алекса выглядел неважно. В лифте поднимались молча. Авро вел его. В отделение реанимации не пустили, медсестра сказала ожидать врача.

— У него ЧМТ и ушиб грудной клетки. Сломана рука со смещением. Операция закончилась час назад, его перевели сюда.

Симон почувствовал, как начал оседать по стенке: от слов Авро сделалось страшно и дурно. Для таких случаев у него не оказалось ни внутреннего стержня, ни выдержки. В голове замелькали живописные картинки произошедшего с Алексом — цепочка безнадежных, страшных образов — больничный запах только усугублял ситуацию. В нос ударил нашатырь, Симон ощутил себя лежащим горизонтально на чем-то твердом. Привставая, потер глаза, слух после обморока постепенно возвращался. Авро и медик в белом халате смотрели на него, склонившись.

— Всё в порядке?

— Лучше, спасибо, — врал Симон.

— Полежи, — Авро придержал его за плечо.

— Нет, не нужно, — он сел, упираясь руками в кушетку.

— Прости, что я резко на тебя всё это…

— К такому не подготовить.

— Тоже верно.

— Как это произошло?

— Я точно не знаю. Мне позвонили парни из его группы. Сказали, что снимали погоню — высокая скорость. Алекс потерял управление, разложился… И всё бы ничего, если бы его не догнала его же «Хонда». Предполагают, он словил масло, но это только догадки, трассу проверяли, она была чистой, — Авро видел, как на глазах Симона выступили слезы. — Парни сказали, что когда его увозили, он был в сознании и просил позвонить тебе, но ни номера, ни других контактов ни у кого нет. Тимош меня хорошо знает, он и сообщил.

Авро видел, как Симон трет глаза, пытаясь сдерживаться. Он подошел ближе и положил руку ему на плечо:

— Нужно надееться на лучшее.

— Да, конечно, — больше он ничего не мог сказать, просто закрыл руками лицо, отгораживаясь от реальности. Авро ничего не оставалось, как обнять его.

— Алекс крепкий, вот увидишь, он справится. Но ему важно, чтобы ты был рядом.

В этот день их к Алексу не пустили. Врач разговаривал с представителями киностудии, а когда группа ушла, настала очередь Авро всё выяснять. Медик называл какие-то термины, которые приходилось переводить. Из всего Симон понял, что у Алекса закрытая травма черепа, обширный удар органов грудной клетки, переломы ребер и левой руки. За ним будут наблюдать в реанимации, в любой момент может открыться внутреннее кровотечение по причине возможного поражения крупных сосудов. Состояние средней степени тяжести. Врач настоял, чтобы связались с родственниками.

Симон подумал о Кире и о том, что, наверное, к лучшему, что у него нет телефона их отца.

— У тебя есть номер?

— Нет. Общаться нам не доводилось. Если информация прошла в прессе, он сам скоро узнает. Да и больница найдет способ сообщить.

Симон поехал на квартиру. Закрылся там один и пытался проснуться, но кошмар не заканчивался. Из-за частой смены часовых поясов у него случился джетлаг, поэтому было вдвойне сложнее понять где сон, а где реальность. Переутомление делало мышление спутанным, нужно было с кем-то поговорить и в то же время никого не хотелось слышать, кроме Алекса. Он взял мобильный и набрал его номер, проверяя в какой из реальностей сейчас находится. Симон оказался в той, где Алекс не отвечал на его звонки. Отбросил трубку на кровать:

— Уже бы сойти с ума… Безвозвратно.

Часы показывали начало двенадцатого. Он вспомнил, что где-то на кухне должна быть бутылка виски или чего-то ещё. Задвинув шторы в комнатах, устраивая себе ночь, он сел в самый темный угол и сделал несколько обжигающих глотков «Чивас ригал», подумал о том, что хочет спать, но закрывая глаза, тут же их открывал — сон не шёл. Симон закурил, надеясь, что достаточное количество виски в крови в итоге сработает как снотворное. «Алекс там умирает, а мне только и остаётся бухать здесь», — он сделал большой обжигающий глоток, чтобы заглушить мысли. «Он не умрет», — затянулся, прикрывая глаза и прислоняясь к стене затылком. «А если?.. Отец похоронит его рядом с ней».

— Он не умрет! — закричал, споря с внутренним голосом. Едва начатая бутылка разлетелась о стену. — Да пошла ты в жопу, мать твою! Пошла ты, Кира! — в голове шестеренки медленно сходили с осей. Нужно было забыться, заснуть, вырубиться, но ни задернутые шторы, ни алкоголь не способствовали достижению задуманного. Он просидел в пустой квартире до вечера, прервавшись на двадцатиминутный полусон, проснулся, как от удара. Звонил Авро. Сказал, что новостей нет и спросил как дела. Симон спустился в супермаркет внизу и купил ещё “Чиваса”. Только после того, как прикончил больше половины, провалился в спасительное забытье. Из густого беспросветного мрака появился Алекс, он взял его за руку и повел за собой. Он ждал его там всё это время. Рука, сжимающую ладонь Симона, была теплой.

— Выбирайся, — попросил Симон. — Я буду на той стороне.

— Оставайся, — предложил Алекс. — На этой мы всегда будем вместе.

***

С мамой он был не способен разговаривать, а в дом возвращаться не мог, там было слишком много Алекса, слишком много их обоих. Нужно было закрыться в себе и экономить силы.

С Авро они созванивались раз в день. Новости из больницы были прежними: состояние стабильное, но всегда может стать хуже. К Алексу никого не пускают и о переводе в палату речи пока не идёт. Он в сознании, но очень слаб: всё время спит под действием лекарств. Симон думал об их последних днях, проведенных вместе, и всё чаще мысленно возвращался к разговору о детях. Желание Алекса продолжить жизнь, когда сам он каждый день рисковал своей, теперь казалось Симону злой шуткой.

Он позвонил Мелании и всё ей рассказал после пяти суток, потребовавшихся на осознание случившегося. Заехал к ней, чтобы увидеться с Одином, но попросил маму ни о чем его не спрашивать. Забрал пса и ушел на прогулку. У озера перечитывал их с Алексом переписки и снова плакал. Захотелось вернуться в прошлое. Пешком они дошли до их дома. Симон открыл дверь и вошел, сразу чувствуя, что дом пуст. Чтобы отвлечься, он начал уборку. Вытер пыль, сделал ревизию холодильника, вымыл полы и решил приготовить Алексу кое-какие вещи, ведь когда он придет в себя и его переведут в палату ему понадобится одежда и много чего ещё. Он был наверху в их комнате, когда услышал внизу лай Одина. Быстро спустился по лестнице и застал у входной двери высокого мужчину в возрасте.

— Кто вы? Что здесь делаете? — подошел Симон, убирая заходящегося в лае охранника.

Мужчина смотрел напряженно, будто пытался дать определение происходящему.

— У меня к вам встречный вопрос, — он поставил чемодан и скинул льняной пиджак. Симон заметил сходство в чертах лица и фигуре. Мужчина был мощный для своих лет, но не мощнее Алекса.

— Один, замолчи!

Пёс перестал лаять, но никуда не ушёл, а продолжил стоять впереди хозяина.

— Я отец Алекса — Дмитрий Новак. И, конечно, у меня есть ключи от дома сына. А вы?

Повисло молчание. В подобную ситуацию Симон попасть не рассчитывал.