История очевидца иных миров (СИ) - "Bunny Munro" - Страница 54

Крейван, не отрываясь, смотрел куда-то в пустоту у самой скалы.

— Ничего себе! Это и есть прореха?

Тень посмотрел на безликого:

— Здорово! — в голосе его звучали одновременно уважение и зависть. — Я не единожды присутствовал с Идущими во время их ритуалов закрытия, но прореху ни разу не увидел. Даже не почувствовал. И не я один — немногие Идущие способны видеть прорехи. А ты вот так, сходу…

Крейван почти не слушал. Это странное нечто одновременно завораживало, звало к себе, но и страшно пугало. Фланахэн разрывался между желанием бежать к этому (пятну? сфере?) и желанием бежать прочь. Оно казалось живым, хотя живым не выглядело. При мысли, что нужно будет пройти через Это, Крейван трясся от экстатического предвкушения, и тут же его едва не выворачивало от отвращения. Наконец, он с огромным трудом оторвал глаза от Этого, и обессилено опустился на почти голую землю:

— Это… Я даже не могу рассказать, какое Оно…

— Как-нибудь переживу. — Тень издал смешок. — Когда я был совсем молодым, мне было жутко интересно: каково оно, то, что видят не все. Я приставал к Идущим, просил рассказать. Они пытались… и не могли. А я обижался, считал, что они слишком высоко задирают носы в этой своей способности шастать из мира в мир. А потом, однажды, понял, что описать неописуемое нельзя. Любопытство моё пошло на убыль, а теперь мне вообще всё равно…

Повисло молчание. Тень присел на корточки рядом с Крейваном и положил руку ему на плечо:

— Друг, пора… — странно мягкий голос. — Скоро может стать поздно…

— Оно… Оно живое… Оно ждёт меня. Зовёт. Как к хищнику в пасть идти…

— Наверное, это страшно. Но это нужно всем нам. Потому что…

— Давай не начинать все сначала, — голос Фланахэна дрогнул, — я пойду. Но… Я прошу тебя. Найди мою мать. Брейда Фланахэн. Её знал Хэнран, он умер, он был…

— Я знаю и Брейду и Хэнрана. Знал и Джейда — твоего отца. Ты хочешь, чтобы я что-то передал ей?

— Скажи, что я жив. Вот и всё.

— Обещаю.

— Ладно. Я верю тебе…

Крейван неожиданно легко вскочил на ноги и быстрым шагом пошёл к скале. Вот он переходит на бег, а в тот миг, когда уже неминуемо должен врезаться в каменную стену, исчезает. Ни звука, ни следа.

Тень, наблюдавший за ним, некоторое время просидел с открытым ртом. Опомнился и покачал головой.

— Определёно, в нём что-то есть, — тихо пробормотал себе под нос, — было… А каков будешь ты, Запечатывающий, я, надеюсь, скоро узнаю.

Он быстро пересёк поляну, вошёл под сень деревьев, приметил широкий раскидистый дуб, в две секунды взлетел до второй развилки ветвей, привалился к стволу, совершенно слившись с ним, и приготовился к ожиданию. В последнее время он очень много ждет. А за временем ожидания всегда приходит время действия.

"Жизнь — дрянная штука!" Эту житейскую "мудрость" Мэдден, по прозвищу Большой Гвоздь, кстати и некстати любил повторять в прошлой жизни. Незамысловатой жизни бражника, грабителя, наёмника, насильника и убийцы. Та жизнь приносила Мэддену прямо-таки детскую радость, хотя о тех, кому случалось находиться с ним рядом, такое можно было сказать нечасто. И вот одной тёмной осенней ночью, когда радость жизни лилась рекой, один из них взял да и прервал жизнь Мэддена. Получается, что "за удовольствие нужно платить", ещё одна любимая присказка Гвоздя, оказалась применима и к нему самому. Вот только плата оказалась до обидного высока — умирая, Мэдден даже успел возмутиться такой несправедливости. И вот он умер.

Но случилось чудо, доселе невиданное ни в этих краях, ни во всех дальних, что были известны Гвоздю. Простолюдин, один из подручных магистра гильдии Буква в Онтрейме, один лишь вид которого внушал Мэддену непонятное беспокойство, взял да и подарил Гвоздю новую жизнь.

Теперь, следуя за своим спасителем, Гвоздь Мэдден раздумывал о том, что с ним произошло, попутно прислушиваясь к своим ощущениям. Получилось так, что новая жизнь оказалась штукой гораздо более дрянной, чем прошлая. Вроде как всё было как прежде: он двигался, дышал, разговаривал и думал. Скорее всего, все остальные функции тоже были в порядке. Ничего не болело, даже смертельная рана в груди, что нанёс ему проклятый безликий. Более того, она начала затягиваться, и, как подозревал Гвоздь, к рассвету от неё может остаться один лишь шрам. Беспокоило что-то, чему Мэдден не мог придумать названия. Словно нечто живое поселилось в его груди, где-то под ребрами, возле сердца. Это что-то было отвратительным, отвратительным на каком-то надфизическом уровне, Гвоздь ощущал его шестым чувством, о существовании которого ещё вчера даже не подозревал. Эта "тварь", так её решил называть Мэдден, была чёрной, как вода в застоявшемся, набитом позапрошлогодней листвой, лесном озере и склизкой на ощупь, как та же листва. Кроме того, тварь ещё и смердела, как утопленник из того же озера. Но самое плохое было даже не в этом. Тварь изучала, ощупывала Мэддена, стараясь запустить тонкие скользкие отростки во все укромные уголки тела. Она не мешала, не причиняла ничего физически неприятного, но сам факт того, что тварь пытается хозяйничать в его же теле, сводил Гвоздя с ума. Хорошо, что она пока не пытается пробраться в голову, но то-то и оно, что пока…

Пребывая в таком пограничном состоянии, Мэдден послушно тащился следом за своим спасителем. Они неспешно забирались по тропе всё выше и выше. Минут через десять, заметил про себя Гвоздь, покажутся Серые Камни. Внезапно Луркан остановился. От неожиданности Мэдден врезался в его необъятную спину и едва не полетел назад. В последний момент, его рукав ухватила лопатообразная ладонь и легко, как ребенка, вернула на тропу.

— Ай, молодец! Гвоздь, ты почувствовал? Наша безликая пташка таки упорхнула, миновав все хитроумные силки, расставленные умудрёнными опытом гильдейскими птицеловами. И теперь она, вольная птаха, рассекает серые просторы Великого Тлена. И очень может быть, успешно их преодолеет. А взамен мы получим мессию, спасителя миров — занятная рокировка, мой друг? Ты когда-нибудь видел живого мессию?

Гвоздь отрицательно покачал головой. С самого "второго рождения" на разговоры его отчего-то не тянуло, любое обращение к нему Луркана он не игнорировал, но отвечал односложно, либо отделывался жестами, как сейчас. Впрочем, толстяка это особенно не волновало.

— Так вот, скоро сможешь его увидеть. Если, конечно, у них получится. А сейчас, мой друг, добрый Мэдден, ты сможешь лицезреть наказание за неисполнение приказа. Впечатляюще и поучительно. На всякий случай отойди чуть подальше и держись в моей тени.

Сверху кто-то спускался, не разбирая дороги. Мелкие камни и древесный мусор градом скакали по склону. Мэдден подумал, что идущие не просто торопятся — они едва ли не бегут. Интересно, торопливость обусловлена стремлением отчитаться перед командиром, коим сейчас являлся Луркан, или желанием поскорее убраться подальше с глаз того же командира?

— Эгей, сюда! Скорее же! — Луркан оглушительно завопил, отчаянно размахивая руками.

Несколько теней, уже почти поравнявшиеся с подручным Эдкрона, притормозили и нехотя подошли к толстяку. Пятеро: двое высоких длинноволосых наёмников и трое солдат из гарнизона Бойсе. Наёмники чуть впереди, как главные в отряде. Стараются держаться ровно, независимо, но чувствуется испуг.

— Ну же, дайте мне весть. Сумели ли вы поймать проклятого безликого, или же попросту лишили жизни?

Луркан с важным видом скрестил руки на груди и нахмурил брови, внимательно ожидая ответа. Даже ребенку было ясно, что он дурачится, но наёмники приняли его слова за чистую монету. Один выступил вперед.

— Мы успешно гнали безликого в засаду, но так вышло, что с засадой он так и не повстречался. Центральная часть бредня его также не зацепила, но сейчас подтягиваются края: вполне вероятно, что им повезло больше.