Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс - Страница 52

— Криденс, — прошептал Грейвз, целуя напряжённую шею, — ты хороший. Славный. Милый мой мальчик. Можешь обнять меня.

Криденс, будто только и ждал позволения, вцепился в его спину с жадным стоном, прильнул в ответ, вздрагивая и задыхаясь. Грейвз тёрся о него пахом, животом и грудью. Флаконы на комоде звякнули друг о друга. Грейвз опустил горячую ладонь на бедро, поймал мочку уха зубами, прикусил, облизал — Криденс тихонько вскрикнул и неуклюже, сильно и рвано толкнулся в ответ. На бедре стало влажно. Как быстро… Грейвз ещё не успел ничего распробовать, ничего толком узнать — а Криденс уже шептал своё «Простите, простите, сэр», и мучительно краснел от стыда.

— Тише, тише. Я не сержусь, — ласково сказал Грейвз, касаясь губами его щеки. — Всё хорошо. Ты молод. Это естественно.

— Я не знаю, о чём вы, сэр, — виновато пробормотал тот.

Грейвз сдвинул руку с бедра на его член, погладил, чувствуя, как тот становится мягче.

— Ты не умеешь сдерживаться. В твоём возрасте нужно совсем немного, чтобы испытать оргазм. Это нормально.

— Испытать что?..

— Оргазм, Криденс, — спокойно прошептал Грейвз, легко сжимая его пальцами через влажную ткань. — Момент самого острого удовольствия, когда из тебя выплёскивается сперма. Ты ведь испытывал его раньше, просто не знал, как это называется.

— Только с вами сэр, — еле слышно ответил тот. — Раньше так не было.

— А как было раньше?.. — автоматически спросил Грейвз.

Наверное, сейчас ему стоило удивиться — и он удивился бы, если бы вообще мог представить, что можно кончать как-то иначе.

Криденс тревожно свёл брови. Он держался за спину Грейвза, а тот гладил его, позволяя прижиматься к себе.

— Больно, — прошептал Криденс, пряча лицо. — Стыдно. Я боялся, что со мной что-то не так. Что кто-то узнает. Я не трогал себя, сэр, я терпел, но иногда оно не проходило, и я… я тогда…

Криденс запнулся.

— Шшш-шш…

Грейвз глубоко вздохнул, подавляя ярость. Наклонил к себе его голову, прижался губами ко лбу.

Мерлин, что за несчастный ребенок. Единственная радость в жизни — и ту у него пытались отнять. Чёртовы пуритане!.. Как, кому может прийти в голову, что своего тела нужно стыдиться?.. Что за бога они себе выдумали, который запрещает такие простые, естественные удовольствия?..

— Теперь ты со мной, мой мальчик, — тихо сказал Грейвз. — Я никогда не скажу тебе, что ласкать себя стыдно. Нет. Неправда. Не стыдно иметь член и дарить себе радость. Никто не говорил тебе, что происходит с юношей, когда он становится мужчиной. Я знаю. Я расскажу.

Криденс тихо вздохнул — глубоко и тревожно.

— Вы всё знаете, сэр.

То ли это был вопрос, то ли утверждение — Грейвз не разобрал.

Эй, Персиваль, — вкрадчиво позвал внутренний голос. — Самое время продолжить урок, да? Растолкуй ему, что и как. Покажи на себе, на примере. Потребуй свою благодарность за то, что ты с ним так добр. А? Что, Персиваль? Какое оправдание ты найдёшь для себя? Или тебе уже не нужны оправдания?..

— Сядь на кровать, — приказал Грейвз и отступил назад, убрав руки.

Его кровать легко вместила бы четверых. Широкая, на массивном основании, с высоким изголовьем. Отправляясь в ванную комнату, Грейвз не предполагал, что утренний ритуал затянется так надолго и обретёт такое волнующее продолжение, так что край одеяла всё ещё был откинут, подушка смята, а на простыне там, где он спал, остались складки. Криденс обшарил эти следы голодным взглядом — наверное, ему хотелось юркнуть туда и спрятаться под тяжёлым одеялом на том самом месте, где спал Грейвз. Но он не посмел. А если бы посмел — получил бы приказ выметаться. Персиваль не собирался пускать его так далеко.

Криденс сел в изножье, на самый край. Осторожно погладил тёмное гладкое покрывало, прошитое серебряной нитью. Грейвз коленом раздвинул ему ноги, встал между ними и распустил пояс своего халата.

— Дай мне руки, — велел он.

Криденс опять вздрогнул. Сколько раз придётся повторить эту фразу, чтобы он забыл, что следовало за ней раньше?.. Сотни?.. Тысячи?..

Криденс поднял ладони, опустив голову.

Верит, что не накажут — но старые страхи сильнее. Пока сильнее.

Грейвз взял его за запястья, положил его ладони себе на бёдра и повёл их вверх к животу. Криденс очнулся, заворожённо уставился на свои руки.

Своего тела Грейвз никогда не стеснялся. Он и в юности был хорош, а сейчас возраст лишь прибавил благородства лицу и выбелил ему виски. Он всё ещё был хорош. Он не считал себя стариком, только рядом с Криденсом эта мысль назойливо свербела внутри: ты же ему в отцы годишься, он же мальчишка рядом с тобой, что же ты делаешь.

Грейвз завёл пальцы Криденса под свою пижамную куртку, и тот вздрогнул всем телом, коснувшись открытой кожи.

— Не бойся, — сказал Грейвз. — Видишь? Я человек.

— Вы — волшебник, — выдохнул тот.

— Ты тоже. Просто ты мало знаешь о магии, о мире вокруг. О себе.

— И о вас… — прошептал Криденс, поднимая взгляд.

Вместе со взглядом поднялась и горячая волна до самой груди, заставила пробежать по коже мурашки. Посмотри на него, Персиваль. Посмотри, что он творит, этот мальчик. Если бы сам не знал, что он наивен, как пятилетний — подумал бы, что это отчаянный флирт.

— Кое-что обо мне ты уже знаешь, — сказал Грейвз. — Хочешь узнать больше?..

— Да, сэр…

Грейвз опустил его руки ниже, к члену, который тяжело оттягивал пижамные штаны. Туда Криденс старался не смотреть, очень старался — и всё равно косился и сглатывал, сжимая губы. Умопомрачительные, сочные, мягкие губы, так и тянуло податься вперёд и прижаться к ним пахом. Взять Криденса за затылок, потереться о его лицо, о гладкие щёки, ткнуться в губы…

Терпи, Персиваль, терпи. Научишь. Не торопись. Такого шанса в жизни больше не выпадет — не испорть всё, ты ведь умеешь ждать. Научи его удовольствию, научи не бояться члена. Пусть распробует, пусть жаждет доставить радость. Сейчас он даже не знает, что это возможно. Так покажи ему.

Грейвз положил его руку себе на член, расслабленно выдохнул. Криденс вскинул распахнутые глаза, Грейвз сжал его пальцы.

— Мне будет очень приятно, если ты станешь делать вот так.

Вот так, снизу вверх, плотно сжимая ствол через ткань, всей ладонью и всеми пальцами, вот так, медленно и сильно, от самого основания до верхушки. Грейвз глубоко вдохнул и взялся за высокое изножье кровати. Криденс испуганно замер, оставшись без направляющей руки.

— Делай, как я показал, — велел Грейвз. — Не бойся, — он качнул бёдрами. — Ну?..

Криденс погладил его — робко, почти невесомо. Брови умоляюще приподнялись над переносицей.

— Держи крепче, — приказал Грейвз, потираясь о его ладонь. Криденс сжал пальцы, явно не понимая, как можно одновременно плотно держать и двигать рукой. — Ты помнишь, как я ласкал тебя?

— Нет, сэр…

Ну конечно, где ему было запоминать — он умирал от стыда и ужаса, от возбуждения и отчаяния. Придётся показывать не раз, Персиваль, прежде чем он приноровится. Да?.. А тебе только того и надо, верно?.. Руки сами тянутся обучить бедняжку. Сделать его своим щеночком из горячих фантазий, воплотить их все до одной, многажды, каждую. Ну так не тяни. Просвещай.

— Достань, — велел Грейвз, не в силах больше бороться с собой.

— Что, сэр?.. — Криденс смотрел вверх с решимостью и ожиданием.

Грейвз прикрыл глаза. Ему было жарко.

Ох, как давно ты заготовил эту фразу, Персиваль! Сколько ждал, чтобы наконец произнести эти три слова!.. Четыре слова, если считать вместе с «Криденс…»

Ты ублажал себя и свой слух, шепча её в темноте спальни. Повторял её десятки раз, и в ней никогда ничего не менялось, кроме императива. «Возьми», «поцелуй», «оближи». «Погладь», «пососи», «потрогай». «Сожми». «Поласкай». «Достань».

— Достань мой член, Криденс, — сказал Грейвз. — И возьми его в руку.

Криденс неуверенно потянул вниз пижамные штаны. Обнажённый член качнулся вперёд, Грейвз нетерпеливо выдохнул, стиснул пальцы на спинке кровати. Криденс неумело погладил его шероховатой ладонью.