Таящийся у порога - Лавкрафт Говард Филлипс - Страница 7
- Предыдущая
- 7/39
- Следующая
И ни слова о Биллингтоне. Весь разговор о странных звуках в биллингтоновской роще, казалось, был решительно оборван. Ни в колонке новостей, ни в колонке сообщений не появлялось даже имени Биллингтона. Однако шесть месяцев спустя дела пошли с пугающей быстротой, и Дюарт остро чувствовал сдержанность, проявлявшуюся газетами по поводу тех событий, которые в его время обязательно попали бы на первые полосы. В течение трех недель в “Газетт” и “Адвертайзере” видное место заняли четыре отдельные истории.
В первой рассказывалось об обнаружении на океанском берегу, в непосредственной близости от морского порта Иннсмут и устья реки Мануксет некоего разорванного и искалеченного тела, в котором опознали Джона Друвена.
“Считают, что мистер Друвен, возможно, вышел в море и был тяжело ранен в результате крушения лодки, в которой он находился. Когда его обнаружили, он уже несколько дней был мертв. В последний раз его видели в Архаме полгода назад, и с тех пор о нем никто ничего не слыхал. По-видимому, он прошел сквозь тяжкие телесные муки, так как лицо его необычно вытянуто, а многие кости сломаны”.
Второй материал касался предка Дюарта, вездесущего Илии Биллингтона. Сообщалось, что Биллингтон и его сын Лаан отправились в Англию повидать родственников.
Неделю спустя индеец Квамис, служивший у Илии, “был вызван к шерифу на допрос, однако судебные приставы, отправившиеся в дом Илии Биллингтона, никого не нашли. Дом был заперт и запечатан, и они не могли туда войти, так как не имели ордера на обыск”. Расследование среди индейцев, находившихся в округе Данвич к северу от Архама, не добавило новых данных. Более того, индейцы ничего не знали о Квамисе и не хотели знать, а двое из них отрицали, что человек по имени Квамис когда-либо выходил из их среды или вообще существовал.
В конце концов шериф опубликовал фрагмент письма, начатого покойным Друвеном в вечер перед своим странным и необъяснимым исчезновением, случившимся примерно семь месяцев назад. Оно было адресовано преподобному Варду Филипсу и “несло следы спешки”, по версии “Газетт”. Письмо было обнаружено хозяйкой дома и передано шерифу, который только теперь признал его существование. “Газетт” напечатала его:
“Преподобному Варду Филипсу
Баптистская церковь
Френч-Хилл, Архам
Мой почтенный друг!
Меня охватывает настолько сильное странное чувство, что может показаться, что события, свидетелями которых мы были сегодня, стерлись из моей памяти. Я не могу объяснить этот феномен, и вдобавок меня не оставляет мысль о хозяине, который принимал нас у себя, о грозном Биллингтоне, как будто я должен идти к нему и как будто вопрос о том, не вложил ли он каким-то волшебным способом чего-нибудь в пищу, которую мы у него отведали, чтобы повредить нашу память, является несправедливым и излишним. Не думайте обо мне плохо, мой добрый друг, но мне тяжело вспомнить, что именно мы видели в круге камней в лесу, и с каждым уходящим мгновением мне кажется, что моя память все больше заволакивается туманом…”
Здесь письмо обрывалось: продолжения не было. “Газетт” напечатала его без каких-либо комментариев. Шериф заявил лишь, что Илия Биллингтон будет допрошен по возвращении, и это было все. Впоследствии появилось сообщение, что злосчастный Друвен предан земле, а затем письмо преподобного Варда Филипса о том, что его прихожане, жившие в местности, граничившей с усадьбой Биллингтонов, сообщали, что после того, как Илия Биллингтон отправился к чужим берегам, ночные звуки прекратились.
Газеты не упоминали Биллингтона еще шесть месяцев, и здесь Дюарт перестал их просматривать. Несмотря на волшебную силу, с которой его притягивало это расследование, глаза его начинали уставать, более того, время шло к вечеру, Дюарт совсем забыл про обед и, хотя он не был голоден, решил не портить больше глаза. То, что он уже прочитал, сбивало его с толку. В каком-то смысле он был разочарован. Он ожидал найти что-то более четкое, ясное, но во всем, что он читал, была едва уловимая неопределенность, чуть ли не мистическая дымка, еще менее осязаемая, чем таинственные фрагменты, найденные в документах, оставшихся от библиотеки Илии Биллингтона. Газетные репортажи сами по себе не давали достаточной определенности. В сущности, имелось только косвенное свидетельство – дневник мальчика, Лаана, чтобы доказать, что обвинители Илии Биллингтона действительно слышали крики той ночью. Кроме того, Биллингтона изображали по меньшей мере полупроходимцем, вспыльчивым, решительным, чуть ли не задиристым и не боящимся встретиться лицом к лицу с теми, кто о нем злословил; он с успехом выходид из каждой стычки, хотя раз или два преподобный Вард Филипс сумел поставить его на место. Несомненно, что “Необъяснимые происшествия в новоанглийской Ханаанее” и были той книгой, которую он так грубо отвергал, и, хотя не имелось ничего такого, что могло бы быть принято в качестве доказательства в современном суде, трудно было отметить как чистое совпадение, что наиболее язвительный его критик, Джон Друвен, исчез так загадочно. Более того, незаконченное письмо Друвена ставило некоторые пугающие вопросы. Вывод был прост: Илия сунул что-то в пищу, чтобы нежелательные гости из “комиссии по расследованию” забыли то, что они видели; следовательно, они видели нечто такое, что подтверждало неявные обвинения, выдвигавшиеся Друвеном и преподобным Вардом Филипсом. В незаконченном письме было и нечто более существенное: ”…как будто я должен пойти к нему”. Раздумывая об этом, Дюарт почувствовал беспокойство, так как это предполагало, что каким-то способом Биллингтон сумел завлечь своего самого непримиримого критика опять к себе и, предварительно убрав его со сцены, в конце концов добился его гибели.
Хотя это были всего лишь предположения, они занимали Дюарта всю обратную дорогу к дому в лесу. Придя, он опять достал документы, которые читал предыдущей ночью, и трудился над ними некоторое время, пытаясь найти связь между Ричардом Биллингтоном и внушавшим страх Илией – не родственную, так как он не сомневался, что они принадлежали к одной линии с разрывом в несколько поколений, а вещественную связь между невероятными событиями, записанными в документе, и отчетами архамских еженедельников, потому что, тщательно все, взвесив, ему казалось, что такая связь неизбежно существует, хотя бы из-за одного совпадения. В обоих документах, разделенных более чем вековым промежутком во времени и несколькими милями в пространстве – один появился в “Нью-Данниче”, который теперь, разумеется, стал Данвичем (если только это имя когда-то не носила вся область), а другой – в поместье Биллингтона,– упоминался “круг камней”, который, несомненно, относился к обломкам друидических времен, неровным кольцом окружавшим каменную башню, стоявшую в высохшем ложе притока реки Мискатоник.
Дюарт приготовил себе несколько бутербродов, сунул апельсин и фонарь в карманы пиджака и отправился в дорогу. Светило послеполуденное солнце. Он обошел болото и направился к башне, вошел в нее и сразу начал осматривать заново. Внутри башни имелась очень узкая лестница из необработанного камня, спиралью шедшая вверх вдоль стены, и с некоторой опаской Дюарт поднялся по ней, внимательно осматривая по пути довольно примитивное, но впечатляющее украшение в виде барельефа, которое, как он вскоре обнаружил, было единой конструкцией, повторяясь, как цепь, по всей длине лестницы с маленькой платформой в конце, находившейся так близко к крыше башни, что Дюарт мог на ней стоять, только согнувшись в три погибели. При свете фонаря было видно, что барельеф, вырезанный в камнях вдоль Лестницы, присутствовал и на платформе. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть его, обнаружив, что это был сложный узор концентрических кругов и расходящихся линий, которые, при еще более внимательном осмотре, являлись запутанным лабиринтом, вид которого все время необъяснимо изменялся. Дюарт направил фонарь вверх.
- Предыдущая
- 7/39
- Следующая
