Злоба (СИ) - Романович Роман - Страница 5

На одну монету можно купить два брикеты. Нормальная порция из синтетической еды будет стоит две монеты. Сутки в этой комнате — пять. Имею ввиду медных монет, самых дешевых. Правда, меди в них почти и нет. А может и вовсе нет. На уроках истории нам рассказывали, что это название пришло из древних времен, они были в обиходе тысячу лет назад, а то и больше. В медную в среднем можно слить десять раз злобу. Следующая по номиналу — серебряная. Туда уже все пятьдесят раз получится. В золотую, как говорят — двести, а то и триста, зависит от качества. Но количество раз — это не всё, что важно в монетах. Есть ещё скорость и объем поглощения злобы.

Мои монеты вбирают в себя мало, легко могут разрушиться, если залить много и... Долго злобу рассеивают в пространстве. Пара суток уходит.

Десять монет — двадцать брикетов. Три раза в день, если есть, а меньше не получится, иначе голод замучает, это десять дней. Учитывая и те запасы, которые у меня есть. Значит, страшен не голод, а оказаться без жилья. Те парни донесли мысль, чем это чревато. Я стану никем, беспризорником. Хуже того, я стану тем, у кого нет денег, а значит с ним можно делать, что угодно. Так себе перспектива.

Получается, мне нужно найти деньги, жилье и еду. Ещё воду, про которую забыл. Она даже важнее, чем еда. При этом надо не позволить злобе разрушить себя. Стоило сформировать для себя задачу, как накатила волна облегчения. В тот же момент надпись, что маячила перед глазами, изменилась:

«Готовность к инициации 7%»

Ох, мама, что же ты сотворила со мной?

Чтобы оказаться на улице, требовалось выбраться из капсулы на лестницу и по ней уже спуститься на десяток метров вниз. Сами комнаты скрывались прямо в скале и к некоторым их них не так-то легко пробраться: вид металлическим лестниц, покрытых ржавчиной, кое-где без ступений и защитных перил, напугал меня в первый раз до дрожи. Я тогда едва заставил себя подняться, а сейчас уже ничего, привык. Главное не двигаться быстро, переносить вес тела плавно и молиться святым. Когда я спускал тело отца было особенно жутко. Хлипкая лестница неплохо держала вес одного парня, но двоих человек уже с трудом, натужно скрипя и угрожая в любой момент обрушиться.

До следующей стены, на которой рассредоточились десятки точно таких же дверей, как и та, которую я сейчас открыл, не больше трех метров. При желание можно разбежаться и допрыгнуть, но я не дурак, чтобы так рисковать. Лестницы шаткие, как и выступы, по которым добираются до капсул. Легко сорваться вниз и разбиться. Не далее, как два дня назад, когда отец ещё был жив, а я сидел в капсуле, раздался сначала дикий вой, вместе с ним лязг железа, потом тиша, и через пару минут ругать администратора. Я не удержался, выбрался наружу и увидел внизу то, что осталось от постояльца. Он свалился вниз, напоролся на штырь, но тот не выдержал его веса и они вместе, с изрядным куском лестницы, рухнули вниз.

Но больше всего меня поразил не вид трупа, под которым растекалось темное пятно, а реакция людей. Никто не переживал, не беспокоился и не показывал, что его хоть как-то тронула чужая смерть. Люди... насмехались над неудачником, который «нажрался и убился». Видя их реакцию я при всём желание не мог осудить человека, который решил напиться в таком месте.

Здесь гуляет сквозняк, приносящий запах сырости и машинной смазки, но никак не свежести. Здесь темно и свет дают лишь мерцающие огни, расположенные над входами в капсулы. Да и то, не над всеми. Освещения хватает, чтобы видеть смутные силуэты, но не больше. Жутковатое место. Оно меня пугало, вызывало мурашки по коже от мысли, что надо спуститься вниз, цепляясь за грязные перила и отправиться в путь, чтобы... Что именно делать я так и не определился. А как тут определишься, если ответ тебе неизвестен. Понятно, что надо найти, где заработать, но сделать это в незнакомом городе, отнюдь не самом дружелюбном?

Меня учили, как быть добрым, мирным и уважать ближнего своего. Уроки, как найти работу в жопе мира, ничего не умея, отсутствовали в моём школьном расписание.

Но деваться некуда, поэтому я полез вниз, тщательно ощупывая ногами ступеньки. Один раз уже поскользнулся и чуть не улетел вниз. Синяк так до сих пор и не сошел. Хорошо, что только им отделался. Заполучи я сейчас перелом и мне не выбраться.

— Пацан! — гаркнули мне прямо на ухо, от чего я чуть не сорвался и не улетел вниз, — Смотри куда прешь! Твоя нога задела меня!

— Так внимательнее будь, идиот! — рявкнул я в ответ.

— Пошел в жопу! — плюнул в меня мужик и скатился вниз.

Ловко он. А нет... Мужик выругался и захромал. Ногу себе подвернул? Как-то неудачно он приземлился.

Пребывая всё ещё в шоке от своих резких слов, я выждал пару минут, пока он не удалиться и тоже спустился вниз. Проклятое место...

Для жителя благословенного Эдема ругаться — это также невозможно, как и подраться, причинить боль, оскорбить, надругаться или ещё каким-то образом совершить зло. Я и слов то таких не знал... Точнее знал, но никогда не задумывался о том, что в принципе можно выплеснуть агрессию.

Эдем — это город чистых магов. Магов, что зациклены на чистоте, будь проклят этот каламбур. Первые пятнадцать лет моей жизни эта картина мира устраивала. Будь вежливым, добрым, хорошим... Отринь злобу, развивай в себе чистоту... Красивая сказка.

Нельзя сказать, что это абсолютная глупость... Как никак, благодаря чистым магам эдемовцы жили... Да, они жили. И жили хорошо! Сравнивая с тем, где я сейчас нахожусь, так и вовсе, это небо и земля. Чистый воздух, земля и вода... Свежие, натуральные продукты... Всё благодаря чистым магам. Эту мысль мне вдалбливали с пеленок.

Надо быть чистым! Как внутри, так и снаружи! Как в мыслях так и в делах!

Это не сложно... Святые будут мне свидетелями, это действительно не сложно. Особенно, когда у тебя есть чистый воздух, еда и вода. Есть родители, комфортное жилье, чистая постель, вкусная еда. Когда соседи тебе улыбаются, с ними можно поболтать ни о чем, пошутить.

Не трудно быть хорошим, живя в раю на земле.

В Эдеме терпеть не могли темных магов. Которых ещё называли черными. И как только матушка смогла встретить отца, да ещё выйти за него замуж, после чего скрываться от всех и жить в городе? Я не раз задавался этим вопросом и отец кое-что мне рассказал. Десяток удивительных историй, на что им пришлось пойти, чтобы легализовать маму в Эдеме.

Всё ради великой цели... Частью которой я стал. Но не хочу об этом думать. Не сейчас.

Теперь, хлебнув горестей, мне понятно, почему мама воспитывала меня так, как воспитывала... Понятен теперь её смех, когда она пару лет назад научила меня паре ругательств. Я краснел и смущался, а она хохотала до упаду. Культура Эдема была так сильна во мне, что у неё ничего не получилось. Я и после, уже в бегах, также терялся, слыша ругань. Когда отец узнал, чему она меня учит, они крупно поругались, но это развеселило её ещё больше.

Крупно поругались — это отец, сохраняя вселенское спокойствие, прочитал ей лекцию о недопустимости такого поведения. А мама в ответ язвительно отвечала, что мир Эдемом не ограничивается и мальчику надо отрастить хоть какие-то зубки. Тогда я не понял, что это значит.

Темные маги... К эмоциям они относились совсем иначе. Прямолинейные, грубые, горячие, живущие в пороке, эгоистичные... Темный маг и плохой человек в моем понимание были синонимами. Самое грубое ругательство от одноклассников, которое я слышал: ты что, темным магом стать собрался? Темными магами пугали. Их приводили, как пример ущербности пути. Учителя могли сказать, что если плохо будешь учиться, то станешь темным магом. Это означало, что ты очень сильно накосячил. На такое замечание полагалось испытать стыд и идти замаливать проступок в медитациях.

Темным маги — это зло. Так я думал, когда учился в школе. Потом я узнал, что моя мама темный маг, что пошатнуло картину мира. Она у меня часто шаталась, эта картина. То треснет, то упадет, то развалится на кусочки. Словно мир задался целью разрушать мои представления. Но почему-то никто не научил, что делать в этом случае. Меня не покидало ощущение, что перед рождением я забыл прочитать инструкцию, как правильно жить и теперь теряюсь на каждом шагу.