Гражданская жена (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 38

А вот возня, затеянная Панкратовым, Александру совсем не нравилась. Казалась подозрительной. Он мутный тип и много на себя берет. Слишком много, как бы не подавился.

Панкратов вообще вызывал у него глухую неприязнь беспричинно. На чистой интуиции. Враг.

И неприятнее всего было осознавать, что Вера теперь с ним.

Но когда первое раздражение схлынуло, Верховцев решил, что затею эту на тормозах не спустит. Домой он приехал спокойный и сосредоточенный. Усталости как не бывало. Александр даже ужинать не стал, сходу прошел в кабинет и позвал Вику.

Указал ей на кресло, а сам стал ходить по комнате.

- Рассказывай, что именно тебя заинтересовало в том предложении? Чем по-твоему оно может быть нам полезно? Почему так решила. Аргументируй, давай.

Вика не ожидала, сначала растерялась.

- Давай! - прикрикнул он, продолжая ходить из угла в угол.

Он никогда так не работал с Викой, это был стиль его работы с Верой. Но теперь ему нужно было убедиться, что не ошибся в девочке. Слушал, хмуря брови, не понимая, что с ним творится, откуда это накатывающее волнами нервное возбуждение.

Однако Вика не разочаровала. Смогла четко разложить все за и против.

Да, на первый взгляд, предложение кажется бредовым. Набрать кучу разрозненных организаций? Кто сказал, что они вообще смогут нормально взаимодействовать? А без слаженной работы всех звеньев, нет смысла вообще соваться в это дело. Мало взять заказ, его надо еще суметь отработать, иначе они вылетят в трубу.

Нужно четкое руководство. Тот, кто станет во главе и сможет все это удержать.

Александр подошел к столу, еще раз взглянуть на приложение к письму - список организаций, которым было разослано приглашение. Его фирма стояла в этом списке первой. Знак?

Вика еще что-то говорила, но он уже не слушал. Странная ясность мышления вдруг наступила, давно такого не ощущал. Он понимал, чего добивается Панкратов.

Слияние. Подмять под себя всех, поглотить.

А не выйдет.

Верховцев уже знал, что предпримет. Не задумывался над этим до сих пор, но встать во главе большого объединения, расширить за счет слияния свой бизнес и выйти на новый уровень - действительно стоящая идея. Конечно, предстоит адская гонка, но он готов был впрячься в это.

Потому что это сулило выгоду.

И просто чтобы доказать бывшей гражданской жене, что она не того босса выбрала.

Давно уже ушла Вика в спальню. Может быть, ждала его, может нет, это для Александра в данный момент не имело значения. Имело значение только нервное перевозбуждение, вызывавшее в нем приступы внутренней дрожи. Пока внутрення дрожь не отпустит, он не сможет уснуть.

И не помогут ни секс, ни выпивка, ни разговоры. Тем более выпивка, пьяным все ощущалось даже острее. Когда-то было одно средство, действовавшее безотказно, не думал, что оно может стать недосягаемым. Стало.

Мужчина сидел в своем кресле, за своим рабочим столом, и снова просматривал семейный архив. Подолгу задерживаясь на оставшихся в полупустых в папках фотографиях, восстанавливая мысленно то, чего теперь здесь уже не было. Странные вещи вытворяла память. Александр, конечно, не мог упомнить все снимки, но некоторые, всплывавшие перед глазами яркими картинками.

Они как будто несли в себе свет и тепло, ему так казалось. Свет глаз, рыжее тепло волос, ощущавшееся как живое под пальцами, так заводившее его сейчас. Когда, куда, в какой момент пропало?

Двойственное чувство. Он ведь знал, что все это здесь было, а теперь этого уже нет, как не бывало. И сколько угодно доказывай себе, что ничего не путаешь, а его нет!

И в голове не укладывается, как так вышло? Почему то, что греет даже сейчас, когда просто пытаешься воскресить это в памяти, вдруг в какой-то момент перестало ощущаться, словно погасло? Но ведь оно не погасло! Черт побери, не погасло.

Значит, он в какой-то момент просто ослеп?

Перестал ощущать мир вокруг себя. Дезориентация в пространстве?

Болезненное открытие, обнаружить в какой-то момент, что ты сослепу налажал и теперь не знаешь, как исправить. Сродни провалу в памяти, временному помутнению рассудка. Отрезвление отравляет досадой. Потому что пока не чувствуешь толком границы своих потерь, глупо надеешься и одновременно предполагаешь худшее.

И не хочешь с этим мириться.

Но так иногда бывает в жизни, думаешь, что высоко взлетел, и вдруг обнаруживаешь себя на самом дне.

Александр листал папки, снова и снова возвращался к снимкам, на которых был запечатлен улыбающийся Вовка, пока в какой-то момент не защемило сердце. А ведь она была права. Об этом не было ни слова, но он явственно услышал то, что было осталось невысказанным.

Чувство вины перед сыном, именно его он сейчас испытывал, понимая, что недодал ему. Был занят другим - самоутверждался, расширял свои личные границы возможного, тешил мужское эго, играл во взрослые игры.

А мальчик в это время вырос и стал мужчиной без него. Мужчиной, перед которым ему было стыдно. Потому и лез теперь вон из кожи, чтобы нагнать, заслужить, завоевать. Хотя, конечно, сам понимал теперь, насколько это ущербно.

Ущербно все.

Наждачкой прошлись по сознанию слова Веры:

Я ведь обо всем этом знала и все равно продолжала любить тебя. А теперь наши отношения себя изжили. Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна. Смысл копаться в этом?

Смысл был. Чтобы уразуметь для себя.

Да, он в тот момент так ощущал. Да, он не выставлял их отношения напоказ. Но то, что он стыдился отношений с Верой, неправда!

Не оградил от нападок матери? Но они с Верой прекрасно умели ладить между собой! Ему даже не приходилось вмешиваться. Просто никогда не смотрел на ситуацию под этим углом. Привык считать, что все незыблемо и стабильно, и будет таким всегда.

Александр знал одно - то, что он назвал своим, должно было оставаться с ним всегда, какое бы место он не назначил.

А его не просто поставили перед выбором, его лишили этого самого выбора.  

Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна.

Вот так легко и просто?

Была ЕГО семья, о которой он заботился, а теперь одни ошметки? Так не должно было быть. Он оказался не готов, все произошло слишком внезапно. Как будто смотрел на жизнь в обратную сторону бинокля.

Ценности разом перевернулись, и девушка в его спальне вовсе не ощущалась равнозначной заменой тому, что он утратил. Потому что

...Ты сильный. Сексуальный. Ты заставляешь меня...

Это то, что ты хочешь услышать. Может быть, даже в где-то в чем-то и правда, тешь этим свое эго. Но ты-то ведь знаешь ПРАВДУ о себе!

...Знала и все равно продолжала любить тебя...  

Уела его Вера этим, сильно уела. Не давали покоя ее слова. За ними он чувствовал разочарование женщины, и оно разъедало его мужское самолюбие не хуже, чем кислота.

Любила его как нечто жалкое, безвольное, слабое, вот где унижение, бл****.

Но ведь все было не так!

Любил ли он ее сам?

Зачем ему было задавать такой вопрос, что за маразм?

Любил ли он вообще кого-нибудь? Он не знал смысла этого чувства. То, что в это обычно вкладывают женщины, вызывало у него пренебрежение.

Еще недавно он сказал бы, что в жизни главное - борьба, поединок, победа. Драйв. А теперь и это стало всего лишь средством достижения.

Чего? Он не мог проговорить это про себя. Вызывало спазм в горле.

Стыдился. Да, бл*****! Он стыдился своих чувств, потому что это делало его зависимым, слабым.

Самое неприятное, что он и ощущал себя зависимым, потерянным и слабым. Оттого и злился сейчас. Не такой человек был Верховцев, чтобы сдаться, но не хватало уверенности в победе.

Не хватало самого главного.  

Вчерашний вечер у Веры прошел в раздумьях. Проверять Вовкину домашку не пришлось, это с первого же дня взял на себя дед. Совместное обучение, союз поколений, так сказать. Этому Вера могла только порадоваться.