Пьяная Паучиха (СИ) - Эйта Аноним - Страница 31

  Как в детстве.

  18.

  Свою первую курицу малышка Лин вскрыла, когда ей было пять.

  Ей очень хотелось знать, когда вернется домой их старый пес, Бото. Она спрашивала у родителей - мама сделала вид, что очень занята будущим супом, папа - что ему позвонили по телефону. Она спросила у бабуси Ван - она в ответ пару раз моргнула старческими слезящимися глазами и то ли притворилась, то ли взаправду уснула.

  Тогда Лин решила сделать так, как делала бабуля Лим.

  И взяла курицу из бабулиного курятника. И большой черный нож из бабулиного шкафчика с инструментами. И потрепанную книжку с картинками.

  Она перетащила стул от стола к углу, в котором стоял малый жертвенник, взобралась на него, распластала парализованную курицу, раскрыла книжку...

  Она не очень понимала, что убивает ее, когда это делала. Тогда вообще еще не очень понимала, что такое смерть.

  Но она смогла прочитать подробное объяснение в куриных потрохах. Важная оказалась часть ответа на вопрос "что случилось с Бото".

  Когда бабуля Лим вернулась, она не стала ругать Лин за то, что она взяла ее нож без спроса и заляпала паркет куриной кровью. Она наказала ее куда хуже: начала учить древнему и почетному искусству гадания по внутренностям и костям.

  Лин терпеть не могла учиться.

  Но подаренный на шестое день рождения маленький обсидиановый нож немного подсластил горькую пилюлю.

  И вообще.

  Потроха не врали, кости всегда давали мудрые советы, а еще и она единственная из всего младшего поколения семьи Ван удостоилась звания внучки бабули Лим.

  Лим Фан не была связана кровью с этой ветвью семейства Ван. Но бабуся Ван просто привела ее однажды, и с тех пор они все вместе жили под одной крышей.

  Лин бабуля понравилась с первого взгляда. И чучела ее понравились, и скелеты самых разных животных, и мешок с мелкими косточками, которыми бабуля всегда разрешала поиграть. И блестящие ножи. Поэтому она была очень рада, когда бабуля назвала ее не по имени, а просто "внучкой". Ну, еще ей теперь не приходилось откликаться еще и на шесть имен своих сестер и братьев, а то бабуля Лим их вечно путала.

  Любознательность поощряется новыми знаниями: вот, что Лин усвоила.

  И истребила немало живности в погоне за всяким интересненьким.

  Вчерашняя курица вот посоветовала Лин спрятаться в тени и не отсвечивать. Лин давно научилась заворачиваться в тени, как в мягкое одеяло, так что совет восприняла буквально: замоталась себе в тень дивана и ждала, когда же наконец закончится это утомительное сборище перед похоронами тетушки Талины. Не то чтобы она была очень привязана к тетушке Талине, но никогда еще не была на таких собраниях в своем родном квартале, и упросила бабусю Ван взять ее с собой, чтобы хоть разочек хорошенько осмотреться.

  Оно оказалось точно таким же, как все остальные скучные взрослые сборища. Взрослые болтали о скучище и группировались кучками.

  Ну, разве что, когда Лин брали на похороны тети, вышедшей замуж за землевика, там все были одеты в коричневое и черное, а здесь - кто во что горазд.

  Но курица обещала!

  И Лин ждала и верила. И дождалась.

  Мама Юлги - Юлгу Лин знала, а вот про маму Юлги знала только то, что она ее мама, - спустилась и объявила, что всем пора расходиться, а желающие посетить Бдения могут приходить к семи часам в зал Бдения номер два.

  И все разошлись. И бабуся Ван тоже разошлась. У нее в последнее время были нелады с памятью, поэтому разошлась она без Лин.

  А Лин осталась.

  Потому что мама Юлги разулась. Наверное, будет колдовать.

  И Юлга к ней пришла - тоже разулась.

  Юлга была с опухшими глазами и свежеумытая. Ревела, наверное. Но на похоронах это обычное дело.

  А Лин поплотнее завернулась в тень и тихонечко пошла за ними, к большой дубовой двери недалеко от лестницы.

  Это была очень солидная дверь. Как в сокровищницу. Из древнего дерева. От нее тянуло силой.

  И тут Юлга подпрыгнула и с разворота как вдарит по ней ногой: "бум!"

  И ничего.

  Только дядь Ярт пришел из кухни на этот бум.

  - Вы людей распугали, чтобы кабинет моего отца без свидетелей грабануть? - хмыкнул он. - Дайте помогу.

  И коснулся одного резного знака. Второго. Дерево послушно гнило под его пальцами, осыпалось трухой. Ярт был - хозяин дома. Он имел право делать, что хотел. И все здесь его слушалось.

  Он почти не смотрел за тем, что делал. Просто убивал дверь. Хотя - странная мысль. Разве дверь живая?

  - Жаль, я не могу просто грунтом долбануть, - вздохнула мама Юлги, слегка затосковав, - до-о-олго.

  - Молю, оставь мне хоть фундамент от этого дома на память. Это вы с Зеноком на страсти к разрушениям спелись? - предположил дядь Ярт. - Мужик на рекорд идет.

  - Не, просто он языком не треплет особо, только по делу. Нет этих разговоров про отноше-е-ения, куда мы движемся, серьезность... Не спелись мы, просто молча трахаемся.