Мать наследника (СИ) - Эванс Алисия - Страница 36

Тем временем Габриллион взял в руки мою корону и повернулся лицом к залу. Корона цариц Севера выглядела довольно изящно, с тонкими женственными линиями и элегантной формой основания. Она оказалась намного легче мужской короны, к тому же была скромно и со вкусом отделана бриллиантами. Невычурно и красиво.

Царь начал спускаться по ступенькам, но вдруг замер посередине маленькой лестницы. Он поднял голову и медленно обвел зал мрачным и тяжелым взглядом.

- Сегодня, - его низкий и уверенный голос мгновенно завладел вниманием сотен людей, все присутствующие ловили каждое слово монарха, - у Северного царства появится новая царица. Как известно, супруга правящего монарха должна во всем поддерживать своего мужа, быть опорой и советчицей, утешительницей и любовницей. Такой была моя мать, - тяжко вздохнул он. – Она была предана моему отцу как никто другой. Она родила ему сына, в моменты слабости и болезни не покидала его покои, а её уму и образованности могли позавидовать многие государевы мужи, - уже долгое время Габриллион смотрел в одну точку, не сводя взгляд с какого-то объекта за моей спиной. Чуть повернув корпус вправо, я увидела, что в первых рядах придворных стоит Серпента, улыбаясь во все тридцать два белых зуба. Во время своей речи царь не сводил пристального взгляда с любовницы, будто бы общаясь с ней одной. – К тому же, она была удивительно прекрасной женщиной, о красоте которой ходила молва далеко за пределами нашего царства. Эту корону всегда носили лишь самые достойные женщины, - он наконец-то прервал зрительный контакт с любовницей и с грустью посмотрел на тиару в своих руках. – Надеюсь, ты не станешь исключением, жена, - произнес Габриллион совершенно бесцветным голосом. То, как он обращался ко мне, ярко контрастировало с той интонацией, которой он говорил о своей матери. Царь ясно дал понять всем присутствующим, кого он считает достойной этой короны, а кому вынужден её отдать.

Благородный металл коснулся моей головы. Муж чуть надавил на тиару, и она очень удобно легла на прическу, благодаря специальным изгибам крепко закрепившись на голове. Я присела в почтительном реверансе, стараясь не смотреть царю прямо в глаза. Эмоции одолевали, но мне удавалось держать себя в руках. Нельзя показывать, как сильно меня задел поступок мужа. Необходимо делать вид, что все в порядке, что я ничего не поняла. Дам слабину, покажу свою боль – и придворные, подчиненные Серпенте, немедленно ударят.

- Спасибо, мой царь, - мне хватило сил с достоинством взглянуть в поросячьи глаза Габриллиона и улыбнуться ему.

Царя демонстративно вздохнул и отвернулся, всем своим видом показывая, как он сокрушается о том, кому достался столь почетный титул. На этом церемония была окончена. Габриллион по-прежнему плохо себя чувствовал, с трудом передвигался и сидел на жесткой диете, поэтому от пышного празднества было решено отказаться. Корону я сняла сразу же, едва вошла в свои комнаты, в раздражении бросив её на кровать.

- Любовь моя, не стоит воспринимать выходки этой свиньи так близко к сердцу, - насмешливый голос Пита заставил меня вздрогнуть. Я даже не заметила, как он попал в мою спальню, совершенно позабыв о присутствии мага.

- Он унизил меня перед придворными, - процедила я, подойдя к окну. – Гад! Пялился на эту змею, словно не мне, а ей посвятил свою речь. Даже дураку стало ясно, что царицей он считает Серпенту, а не меня.

- Какая разница, что он там считает? – обволакивающий слух голос звучал совсем близко, утешая меня мягкими интонациями. Родные руки легли на мои плечи, чуть сжимая их и даря чувство защищенности. – Для меня ты самая прекрасная царица во всех мирах. Царица моего сердца, - шепнул Пит мне прямо в ухо, и по шее побежали табуны мурашек. Что же он делает со мной? – Адель…

Он начал медленно расшнуровывать застежку платья, ловко расплетая сложные элементы корсета. Мгновение – и строгий церемониальный наряд упал к моим ногам, как ширма, открывая мужскому взору полуобнаженное тело. Я развернулась, припав к мягким губам с диким, обжигающим поцелуем. В одну секунду мы вспыхнули, охваченные пламенем страсти, потеряли себя, соединившись в одно целое и неделимое. Я сама запрыгнула на Пита, обхватив ногами его узкие бедра. Он сжал меня, что было силы, вжимая в себя так, словно хотел сломать мне кости.

Он любил меня долго и страстно, то ускоряясь, то замедляясь и давая мне возможность прийти в себя, успокоиться и снова окунуться в пучину удовольствия, ослепительные волны которого затопили мое сознание. Я кричала, цеплялась за тугие плечи ногтями, словно старалась удержаться на грани реальности, но Пит умело погружал меня в такое состояние, что мне казалось, будто мы оказались в нашем личном раю. И я была царицей этого рая.

Глава 30

Архан рос не по дням, а по часам. Удивительно, как у меня с моим хрупким телосложением получилось произвести на свет такого бутузика. Крупный, пухлый, розовощекий, он обладал прекрасным аппетитом и неуемным любопытством. В месяц он научился держать голову, в три начал ползать, а в четыре месяца уже прекрасно сидел. Такие темпы развития удивляли всех педагогов, и никто не мог предсказать, что будет дальше. Возможно, к году он уже будет способен обучаться письму. Меня переполняла гордость за успехи сына, в нем я чувствовала продолжение себя, воплощение своей женской материнской силы.

Когда моему крошке исполнилось полгода, пришло время потихоньку приучать его к человеческой еде, подкармливать, предлагая пюре из разных фруктов и овощей. К сожалению, такому крепышу уже не хватало материнского молока для полноценного питания. На протяжении первых шести месяцев жизни он висел на моей груди, не расставаясь со мной ни на секунду, а теперь оказалось, что можно кушать и простую еду, приготовленную поварами на кухне. Признаться, я ощутила странный укол обиды, когда Архан впервые наелся пюре из цветной капусты, не вкусив ни капли моего молока, и с сытым видом уснул прямо в стульчике для кормления. Я больше не нужна ему так, как раньше. Медленно мой сын отделяется от меня, и очень скоро кормление грудью придется закончить.

Жаль. Если поначалу я испытывала боль, когда Архаша втягивал мой сосок в свой ротик, то вскоре начала испытывать физическое удовольствие от кормления. Я давала ему грудь, полную молока, а он с удовольствием высасывал его, получая от меня не только пищу, но и любовь, ласку и защиту. Мне не хотелось прекращать этот процесс, который стал особой формой общения с ребенком, но выбора не было. Пит сказал, что к году ребенок должен питаться полноценно, и никакой необходимости в молоке уже не будет. Я не решилась с ним спорить. Он прав, нашему сыну нужно учиться кушать.

Вскоре я с удивлением обнаружила, что у меня, как ни странно, появилось свободное время. Необходимость в постоянном физическом присутствии рядом с Арханом отпала, и я решилась на пару часов в день поручать его нянькам, которых сама тщательно выбрала, попросив Пита проверить их на всевозможные «сюрпризы». Лишь после того, как он подтвердил, что две выбранные мною девушки не несут никакой опасности для сына, я смогла успокоиться и заняться делами. Для начала мне предстояло разобраться с хозяйственной частью дворца, а также с вопросами управления.

В то утро я оставила своего мальчика нянькам, проведя в кабинете пару часов. Мы с мажордомом разбирали бумаги о поставках продуктов во дворец. По его словам, Серпента привлекла к этому делу своего дядю, и теперь все мясо и муку царская казна закупала исключительно у него. Если это так, то я намерена разорвать контракт и найти такого поставщика, который, во-первых, не будет задирать цену втридорога, а во-вторых, сможет обеспечить более высокое качество.

Как я и думала, мажордом оказался профессионалом своего дела. Он на понятном и простом языке объяснял мне непонятные нюансы торговли, а в общении показал себя как приятный и добрый человек. Распрощавшись с ним, я вернулась в свои комнаты.

Мое сердце страшно соскучилось по Архаше. Как он там? Покушал ли? Поспал ли? Не капризничал? Вряд ли. Девочки-няньки понравились ему. Как только малыш увидел их, сразу заулыбался и начал кокетничать, показывая им свои игрушки.