Дочь моего врага 2 (СИ) - Эванс Алисия - Страница 46

— Я осталась одна, беременная и никому не нужная, — в ее глазах заблестели слезы. О, боже! Именно этого Роман и боялся. Сердце сжалось как в тисках, за грудиной появилась боль. Смотреть на любимую жену в слезах и знать, что сам смертельно ранил ее — невыносимо. Лучше провалиться сквозь землю, чем это видеть.

— Прости, — он сам не заметил, как преодолел расстояние между ними и…рухнул рядом, уперев голову в тонкие коленки молодой женщины. Она вздрогнула, но не оттолкнула его. — Я знаю, что тебе больно. Я знаю, что все эти полгода тебе, скорее всего, было тяжелее, чем мне, но я не мог поступить иначе! — он выделил последние слова нажимом. Она должна понять!

— Ты мог подать знак… — сквозь слезы выдавила Юля.

— Я бы только напугал тебя, — решительно покачал головой Роман. — Пойми, те оборотни, тот своеобразный клан, в котором я находился, очень опасен. Им не нужны свидетели и лишние посвященные. Юля, клянусь, я перебирал десятки вариантов, но нам не подходил ни один из них. Теперь я понимаю, что поступал правильно. Если бы ты, беременная, отправилась меня искать, подвергала бы себя опасности, я бы никогда себе этого не простил, — не удержавшись, он поцеловал жену в коленку — ближайшее место, куда мог дотянуться в таком положении. Пожалуйста, пойми меня…

— Когда я узнала о твоей «смерти», мне стало плохо, — закрыв глаза, Юля замотала головой. — Я хотела умереть, — её прорвало на настоящие рыдания. Манкулов действовал на инстинктах: мгновенно подскочил и прижал жену к себе, целуя ее прекрасное лицо, обнимая, прижимая к себе, давая понять, что он здесь, рядом, живой и здоровый.

— Мне так жаль, — произнес он то единственное, что мог в такой сложной ситуации. — Прости меня, мой ангел. Я ведь даже не знал, что ты ждешь ребенка, — он принялся целовать нежные девичьи руки. Нос заполнил невероятный запах молока и младенца, который теперь соединял их крепче, чем любые брачные клятвы. — Прости…

— Не могу поверить в то, что ты жив, — шептала Юля, все еще не реагируя на его ласки. Она не прикасалась к нему, намеренно отведя руки назад. Неужели боится? Или презирает?

— Я жив! — заверил он ее, уверенным движением обхватив тонкое женское запястье. Не думая ни минуты, прижал ее дрожащую руку к своей груди. Пусть чувствует тепло тела, биение сердца, его запах, в конце концов. — И я больше не покину тебя, — пообещал он, глядя во влажные синие глаза. — Никогда. Клянусь.

— Я не знаю, — покачала головой Юля и с усилием вырвала свою кисть из его пальцев. Роман будто получил удар под дых. Чего она не знает…? Разве может быть по-другому? Разве они не клялись быть вместе всегда, пока смерть не разлучит их? Роман смог обмануть их. Тогда почему Юля ведет себя так, словно не собирается…вновь быть его женой? — Уйди, — шепотом попросила она, практически вонзив нож в сердце мужа своими словами.

— Нет, я не… — попытался возразить Роман, но недавно родившая девушка удивительно резко оборвала его.

— Проваливай отсюда! — закричала она и резко метнулась к окну. Он даже не успел понять, что та задумала (да ему такое и в голову не могло прийти!), когда Юля схватила вазу с цветами и запустила в него с удивительной прытью. Увернуться было не сложно, и Роман сделал это рефлекторно.

Альфа уже открыл было рот, чтобы возразить ей, побороться за свое право остаться хотя бы рядом со своим ребенком, но не смог. Слова застряли в горле. Он понял: сейчас нужно пойти навстречу жене, как бы парадоксально это не звучало. Волк внутри него не хотел оставлять свою самку, но даже он не мог противиться ее воле. Издав на прощание короткий рык, Роман покинул палату. Осторожно прикрыв дверь, медленно выдохнул, борясь с желанием снести эту пластиковую хрень и сжать в объятиях мать своего ребенка. Она принадлежит ему! Это его женщина, даже если небо рухнет на землю!

— Выгнала? — тихо хмыкнул Бен, стоя у двери с подчеркнуто равнодушным видом.

— Выгнала, — сквозь зубы процедил Роман, сверля брата ненавидящим взглядом. Он-то здесь причем? Не причем, но он бесил одним лишь своим видом.

— Ничего, отойдет, — пространно заметил бывший бета. — Я вообще удивлен, что она отреагировала так спокойно. Думал, бить тебя будет, но обошлось. Может, это потому, что она после операции… — рассуждал он, и Роман сорвался. Сжав руку в кулак, попытался ударить младшего брата прямо в челюсть, но тот успел ловко увернуться. — Теряешь хватку, братишка, — рассмеялся он, уворачиваясь и от второй попытки наказания. — Это все от нервов, — заключил Бен, со смехом исчезая за поворотом. Вот же проныра! Знает, что, когда Роман на взводе, его меткость сильно хромает. Да и не так уж хотелось бить мелкого. Как-нибудь в другой раз. Обязательно.

Глава 40

Борис

О жив! Его враг, его ненавистный соперник, его обидчик сумел обмануть смерть! От ярости Борису хотелось разнести к чертям весь свой дом. Но он держался. Сжимал кулаки, трясся всем телом, но не позволил страшному гневу прорваться наружу. Нужно уметь справляться с эмоциями. Всю эту ярость он направит в разумное русло. Придумает план, предусмотрит все риски…

Тварь!

Как?! Как он мог вернуться после того, как всем сообщили о его смерти?! На Манкуловском кладбище стоит памятник на имя Романа. Самого тела там нет, но… Борис опустился в кресло и вцепился в собственные волосы. Он идиот! Должен был убедиться в смерти врага лично! Отправиться в Марокко, найти его могилу, свидетелей… Но Борис был так окрылен вестью о смерти Манкулова, что в эйфории позабыл обо всем. Эмоции взяли верх, и он допустил ошибку. Больше такого нельзя повторять.

Теперь у него нет пути назад. Обзаведясь наследником, Роман станет силен как никогда. Его злейший враг будет жить в своих детях даже тогда, когда его тело разложится в фамильной усыпальнице. Нет, теперь судьба требует от него

Юля

Я не могла прийти в себя. Не знала, как реагировать, не понимала, что чувствую: радость, ненависть, восторг или желание убивать? Или все вместе? Боже, да как такое вообще возможно? Роман жив?! Он был жив все это время, пока я пыталась свыкнуться с мыслью о его смерти. И ведь свыклась! Нашла в себе силы начать жить заново, хотя бы ради ребенка, который сейчас тихо спал в своей кроватке и не слышал всего этого безумия. Я стояла у окна и дрожала. Боль после операции притупилась, но сейчас вдруг усилилась.

— Прошу вас, прилягте, — в мою палату вновь вошла та самая девушка, которую явно приставили ко мне Манкуловы. — Вам нельзя нервничать и так много времени проводить в вертикальном положении. Давайте, я помогу, — она деликатно сделала вид, что не заметила моего взвинченного состояния и опухшего лица. Осторожно взяв меня под руку, повела на кровать. С каждой минутой боль нарастала.

— Больно, — шепнула я ей, когда девушка укладывала меня на подушку. — Что это?

— Милая, вам весь живот разворотили, — с сожалением вздохнула она. — Вам нельзя так перегружать себя. Ложитесь. Что бы ни происходило между вами и папой ребенка, думать нужно в первую очередь о себе и о ребенке, — заботливо улыбнулась она, вводя мне новую порцию обезболивающего. — Помните, что отныне вы нужны своему малышу.

Как только мне ввели препарат, меня начало клонить в сон. Я бросила на девушку подозрительный взгляд. Сон в мои планы не входил.

— Я хочу спать, — сообщила ей, всеми силами борясь со слипающимися веками.

— Да, вам нужен отдых! — кивнула девушка. — Поспите, придите в себя. Не бойтесь, за малышом осуществляется самый лучший уход, — она накрыла меня одеялом, и бороться дальше стало просто невозможно. Я отпустила себя лишь на секунду и провалилась в сон.

Когда пришла в себя, за окном царила непроглядная тьма. Судя по тишине, стояла глубокая ночь. Неужели я проспала весь день? Что ж, зато чувствовать себя стала намного лучше. Боль притихла, затаилась где-то в глубине тела, но все равно что-то настораживало меня. Какой-то противный звон на границе сознания сигнализировал, что что-то не так. Я приходила в себя, и с каждой секундой моя тревога только нарастала, превращаясь в огромный ком страха, который сметал все на своем пути.