Когда ты будешь моей (СИ) - Резник Юлия - Страница 37

— К-каком изнасиловании?

— О котором пишут… Я не знал, что ты работала на скорой.

Мое сердце обрывается и летит в пятки. Я срываюсь с места, толкаю дверь в ординаторскую и, ни с кем не поздоровавшись, падаю на стул. Дрожащими руками достаю телефон, ввожу пароль, но пальцы попадают не на те кнопки. Я стискиваю зубы и выдыхаю, заставляя себя успокоиться.

— Марьяна, ты в порядке? — слышу голос заведующего. Что-то отвечаю ему на автомате, открываю Гугл, и первая же ссылка по заданному поиску выкидывает меня на статью под названием «Насильник-чемпион», в шапке которой наше с Демидом фото. Я вчитываюсь в почему-то неровные строчки. И вся эта грязная правда, старательно и с душой описанная в тексте, правда, от которой я, казалось бы, навсегда отгородилась, вновь проникает в душу.

— Ну, какой… же… бред! — шепчу я. Вскидываю потрясенный взгляд на заведующего, перевожу на Димку и Елизавету Палну — еще одного доктора, чья смена подходит к концу. — Вы это тоже читали?

— Да все читали, Марьяш, — пожимает плечами Владимир Станиславович.

Вот ведь как! Пока мы с Демидом бегали по магазинам, кто-то постил всю эту грязь… Господи! Это же и до мамы наверняка дошло… В отчаянии зарываюсь пальцами в волосы. Как мне быть с этим всем? Что делать?! На несколько секунд паника берет надо мной верх.

— Это все неправда! Кто-то просто хочет очернить Демида. Извините, я выйду… мне нужно позвонить.

Но прежде, чем я успеваю это сделать, мой телефон звонит сам.

— Ало, Насть, что-то срочное? Мне некогда…

— Ты последние новости слышала?

— Да. Ты поэтому звонишь?

— Конечно! Это же надо! Кто-то узнал…

— Да бред это все, — прерываю излиянья подруги. Не знаю, может, у меня развилась паранойя, но мне кажется, что говорить о таком по телефону небезопасно. — Извини, мне правда некогда…

— Да-да, конечно. Так, и что вы планируете делать?

— Понятия не имею, Насть. Я еще не говорила с Демидом. Ну, все, пока…

Сбрасываю вызов. Набираю Балашова. Скольжу пальцем по его фото, совсем недавно, присвоенному контакту. Он такой красивый: взъерошенный, потный… и очень-очень опасный. Я сняла его, когда он отрабатывал бой с тенью. Фото вышло шикарным.

— Все равно я соскучился по тебе первый.

Несмотря на весь ужас происходящего, я не могу не улыбнуться и не запротестовать:

— Не думаю.

— Так и есть. Клянусь. Ты позвонила первой, а я первым соскучился. Ой, погоди, мне тут кто-то звонит… — По настроению Демида я понимаю, что последние новости обошли его стороной. — А, это Дик… Неважно.

— Вообще-то важно.

— Что, детка? Я тебя плохо слышу…

— Говорю, он звонит по важному поводу. Наверняка по тому же, что и я.

— Что-то случилось?

— Да. Открой новости.

— Ты меня нарочно пугаешь? Может, скажешь, что произошло?

— Не могу. Не хочу об этом по телефону… Просто погугли свое имя, окей? И, Демид…

— Ммм?

— Не расстраивайся, ладно? Это все… мы со всем справимся. Вместе.

Сбрасываю вызов, плетусь в ординаторскую и падаю на стул. За что мне это все, а? Неужели с меня мало боли? Со всех нас, неужели мало…

На плечо ложится тяжелая ладонь заведующего.

— Я сейчас… Соберусь с силами и все сделаю, — обещаю я.

— Да что ты сделаешь? На тебе лица нет. Я с Димкой договорился. Он поработает за тебя. А ты, давай, дуй домой, чтобы духу твоего здесь не было.

— Правда? Спасибо, Владимир Станиславович! Вы настоящий друг!

— Он шкура продажная, — наигранно хмурит брови Новиков, гремя кофеваркой. — За автограф Балашова все что угодно сделает. Да, Владимир Станиславович?

— Иди ты, Дима… работай! — фыркает Иванюк и хватает верхнюю историю из тех, что свалены в кучу на краю стола. Но я-то вижу, как краска растекается по его мощной шее и стекает вниз под белоснежный халат.

— Владимир Станиславович… — закусываю губу.

— Ну, что еще?

— Он вам и автограф, и все, что хотите, подпишет. И на свадьбу лично пригласит. Правда.

Да-да… Обычно я не пользуюсь своим положением. Но тут вот прям сам бог велел.

— Какую еще свадьбу?

— Нашу с Демидом. Придете? Мы в январе будем гулять.

Иванюк что-то бормочет, в попытке скрыть смущение, качает головой. Мы с Новиковым переглядываемся, и я тихонько, одними губами шепчу ему «спасибо». Димка тоже меня здорово выручил, а ведь мог и обозлиться. Но, кажется, злость — это вообще не о нем. Отличный он все же парень. Но не про меня.

Демид

Она заваливается в мою квартиру, напуганная и дрожащая.

— Что такое? Они тебя все же узнали?

— Нет… Вроде бы нет. Но их там десятки… Десятки, Демид…

Марьяна быстро разувается, стаскивает с себя пальто и проходит к окну в гостиной. Иду следом за ней.

— Так ты ничего не увидишь. Мы слишком высоко.

— Да-да, конечно…

Марьяну бьет дрожь. Она напугана, а все потому, что я опять облажался и не смог ее уберечь.

— Извини, детка. Пожалуйста, извини, что так вышло.

— Перестань. Тебе не за что извиняться, — отмахивается она и, повернувшись ко мне, обнимает меня за пояс двумя руками. Так я чувствую её дрожь сильней. Обхватываю ее за плечи. Начинаю с силой их растирать. А губами касаюсь ее макушки.

— Как тебе так быстро удалось сбежать?

— Иванюк отпустил. На работе все уже тоже в курсе, что мы…

— Да?

— Что мы с тобой вместе, — улыбается, опускает взгляд и смущенно утыкается лбом мне в грудь.

— Мы вместе, — как попугай повторяю я. Пробую эти слова на вкус. Перекатываю на языке. Господи, как же мне нравится, как это звучит! Как мне чертовски нравится… Прерывая мои мысли, звонит телефон.

— Это Норман… Мне нужно ответить.

Прикладываю трубку к уху и с уверенностью, которой не испытываю, улыбаюсь Марьяне. Как я и думал, мой пресс-агент не говорит мне ничего нового. Он предлагает нам дать совместное интервью. Благо, что предложений на эту тему — хоть отбавляй. Они одно за другим посыпались на старину Джонса, стоило только последним новостям просочиться в прессу.

— Я не уверен, что нам надо оправдываться, — говорю я, внимательно выслушав все его предложения. Прислушиваясь к нашему разговору, Марьяна хмурит светлые брови, и я осторожно веду пальцем по ее коже, разглаживая образовавшиеся складочки.

— А вам и не нужно оправдываться. Интервью будет о другом. Например, о твоем новом доме или дальнейших планах на жизнь. В конце концов, расскажешь им о своем спортзале… А главного коснешься вскользь. Вроде как посмеешься над выдумками прессы. Ты в курсе, как это делается.

Ага. Я в курсе. Проблема в том, что никакие это не выдумки…

— Хорошо. Мы сейчас все обсудим и перезвоним.

— Демид!

— Ммм?

— Что-то ты темнишь, парень.

— Ума не приложу, о чем ты, — отмахиваюсь я, прежде чем сбросить вызов.

— Что он говорил? — тут же переспрашивает Марьяна.

— Советовал дать нам совместное интервью. Без привязки к ситуации. Чтобы наглядно продемонстрировать народу обратную картинку. Мы счастливы. У нас все хорошо. А все, что пишут — происки недоброжелателей.

— Отличный план, — немного подумав, неуверенно замечает Марьяна. — Что? Тебе так не кажется?

— Да, наверное. Так и надо сделать.

— Я не слышу в твоем голосе уверенности.

— Да глупости, — отмахиваюсь от её слов и резко меняю тему. — Слушай, ну, раз ты свободна, мы можем забрать Полинку из сада пораньше и поехать домой? К счастью, хоть о нем пресса еще не узнала.

— Это точно. Но меня в большей степени волнует то, как они узнали обо всем остальном.

— Вопрос на миллион. Мне и самому это интересно.

— Мне еще перед мамой объясняться, — вздыхает Марьяна.

— Прости… Если бы ты знала, как мне жаль, — повторяю в который раз. И она снова пытается меня убедить, что все в порядке, но я-то знаю, что это не так. Вина с новой силой давит на мои плечи. Вот ведь какая штука — совесть. Меня даже Марьяна уже простила. А сам себя я простить не могу.