Когда ты будешь моей (СИ) - Резник Юлия - Страница 35

— Неси! Я по такому случаю не против в нее вернуться.

Улыбаюсь, хотя мне совсем не смешно. Меня подрывает происходящее. А Марьяна… она справляется лучше меня, да. Улыбается и решительно идет ко мне, чуть покачивая бедрами. На ней моя борцовка на голое тело, и больше ничего. Сажусь на кровать, наблюдая за тем, как осторожно она опускает поднос на тумбочку, и, будто под гипнозом, обхватываю ее бедра горячими ладонями.

— Тебе не холодно? — хриплю, неторопливо поглаживая пальцами кожу, покрытую тысячами мурашек.

— Нет. Ничуть.

Марьяна медленно оборачивается, а я как дурак цепляюсь пальцами за край ее футболки и почему-то боюсь поднять взгляд выше.

— Расскажи, что у тебя случилось? Вчера…

Может быть, если я проясню для себя этот вопрос — станет легче? Я перестану ждать подвоха и хоть немного расслаблюсь, убедившись, что худшее позади?

— Я испытала самый лучший, самый фееричный оргазм в своей жизни?

— Вообще меня интересовало, что с тобой случилось до этого… Хотя про оргазм мне тоже понравилось. Спасибо.

— Обращайтесь.

— Марьяш… — легонько щиплю ее за ягодицу, давая понять, что мне не до шуток.

— Ладно… Ты ешь, а я расскажу…

— А Полинка?

— Полинку забрали мама с Вороновым. На целый день.

Вот так сюрприз!

— Иди ко мне, — тяну ее за руку и устраиваю у себя на коленях. Марьяна прячет лицо у меня на шее, трется носом о мою наверняка колючую щетину и тяжело вздыхает. А я ее не тороплю. Я сколько угодно готов ждать, если ей это нужно, чтобы собраться с силами.

— Помнишь того водителя скорой, с которым я приехала к тебе на вызов?

Нет. Не помню. Я вообще его ни разу не видел. Мои проблемы решали специально нанятые для этого люди. Удивленная случившейся заминкой, Марьяна поднимает лицо и запросто, в один миг считывает все мои мысли.

— Ну, да… Ты же его и не видел, наверное…

— Это имеет значение? Мы же… вроде бы как все выяснили? Ты меня простила? Или… я поспешил с выводами?

— Нет. Конечно, нет… Я простила. Просто… ладно, это неважно, ты ведь о другом спрашивал.

— Не факт. Если это как-то связано.

— Связано… — Марьяна вздыхает и несколько раз прикусывает губу. — Я вчера видела его.

— Водителя скорой? Он тебя как-то обидел или…

— Нет. Все гораздо хуже. К нам в гинекологию поступила девушка, после изнасилования. Меня вызвали на консультацию. Это обычная практика. Угадай, чья она дочь?

— Этого водителя?

— Угу. Знаешь… он ведь тоже меня узнал. Я видела вину в его глазах. Думаю, он прекрасно понял, за что ему это несчастье.

Голос Марьяны скатился в шепот. Я отстранился, заправил упавшую на лицо белокурую прядь за ухо.

— Почему ты так думаешь? — мой голос осип.

— Карма — такая карма, Демид… А я… я ведь ему плохого желала. Я не святая, да! Ты как никто другой знаешь, как долго я не находила в себе прощения. Но, клянусь, я и мысли не допускала, чтобы это вернулось к нему… так. Это несправедливо. Дети не должны расплачиваться за грехи родителей.

— Маленькая… Сколько же ты пережила. Как только опять от меня не сбежала? — зарываюсь пятерней в волосы и касаюсь лбом ее горячего лба.

— Я хотела. Не буду скрывать. Я словно опять пережила весь тот ужас…

Что тут сказать? Я понятия не имею. Осознание того, что я с ней сделал, теперь до конца со мной. Мне не скрыться от этого. И не забыть того, что было.

— Так почему же не убежала?

— А разве от себя убежишь? Нет… Я пробовала. Бежала от себя столько лет. Своими руками тебя толкала к другим, а потом…

— Что? — не дышу… не дышу даже.

— А потом с ума сходила. И ведь даже сама себе в том не признавалась. Держалась за свои обиды и страхи, а зачем? Для чего? Чтобы кто-то другой, мне посторонний, не подумал чего плохого? Кто сказал, что нельзя полюбить мужчину, даже если наше общее прошлое…

— Чудовищно?

— Чудовищно! Но в то же время… я не знаю, не могу этого объяснить. Ко мне никто и никогда так не относился.

— И никто так не любил.

— Да. Ты, может, и ревнуешь меня к Новикову…

— Так-так… — напрягаюсь и снова заглядываю ей в глаза.

— Но должен быть ему благодарен! — Марьяна смеется влажно, сквозь слезы, а мне что-то совсем невесело.

— Неужели?

— Да! Знаешь, я сколько угодно могла себя обманывать, а вот рядом с ним…

— Да? — напряжение в затылке просто чудовищное, но я старательно его игнорирую.

— Рядом с ним обманывать себя стало невозможно. Каким бы хорошим парнем он ни был, я…

— Да? — повторяю попугаем.

— Я никогда не сумею его полюбить. Потому что люблю тебя. Вопреки всему люблю. И никого, кроме тебя, не вижу.

— Похоже, мне действительно стоит поблагодарить этого парня. Пожалуй, куплю ему ящик пива…

— Демид! Ты невыносим! — бьет меня в грудь кулачком Марьяна и как-то так проезжает попкой по моей эрекции, что у меня искры летят из глаз. Я машинально обхватываю ее бедра ладонями и ерзаю.

— Ох, — выдыхаем синхронно.

— Говоришь, Полинка с мамой и Волковым?

— Ну, да. Они прямо с утра ее забрали.

— Какая умная и понимающая мне досталась теща!

— И не говори. Везучий ты сукин сын. — С моих губ слетает смешок, и некоторое время мы лишь с улыбкой смотрим друг на друга. Но потом взгляд Марьяны вновь затягивает поволока.

— Ну, что не так на этот раз?

— Надеюсь, на жизненном пути той девушки попадется мужчина, который залечит все ее раны. Она…

— Не думай об этом! Пожалуйста… И не вини себя, потому что ты ни в чем не виновата.

— Да… Да, ты, конечно, прав. Только, знаешь, это непросто — не думать. Она у меня перед глазами стоит.

— А ты попробуй сосредоточиться на чем-нибудь другом. Например, на этом… — целую. Жарко, влажно, бесстыже. Язык скользит по губам, проникает в рот, играет с ее язычком. Марьяна обхватывает мою голову руками, ласковой кошкой трется о мою грудь. Покачивается вверх-вниз на моих бедрах. Я стягиваю на плечо лямку майки, оголяя упругую полную грудь. Широким мазком языка лижу острый маленький пик и легонько на него дую. Марьяна заходится в стоне. Вдавливает острые ногти в кожу на шее, а промежностью — в мой стояк и замирает так на пару секунд, нагнетая короткие всполохи наслаждения.

— Сними! — дергает резинку боксеров.

— Неудобно… — ругаюсь я, потому что в таком положении, как мы находимся, снять трусы действительно проблематично. Мне ничего не остается, кроме как на время снять ее с себя. Что я и делаю. Пересаживаю Марьяну на кровать и под ее жарким взглядом быстро стаскиваю с себя боксеры. Господи, сколько же я ждал, чтобы она так на меня смотрела! Мне уже хорошо только от одного ее взгляда. Поэтому я не спешу. Обхватываю одной рукой яйца, другой — сжимаю ствол и неторопливо веду по нему рукой. Туда-сюда. Марьяна заводится еще сильнее. Не отдавая тому отчет, приглашающе раздвигает ноги и лижет, кусает губы, вынуждая меня показать, на что они действительно годятся. Делаю шаг. Она сидит, я стоя над ней возвышаюсь. Мой пах на уровне её лица. Да-да, детка, ты знаешь, что с этим делать. Веду головкой, раскрывая губы. Плавным толчком погружаюсь максимально глубоко в её горячий рот и, откинув голову от наслаждения, выдыхаю. Кажется, я переоценил свои силы. В первый раз это слишком. Может быть, потом. Когда огонь страсти стихнет, мы и продолжим, а пока… Резко отступаю.

— Повернись.

— Ч-что? — Марьяна смотрит на меня настороженно и… возбужденно.

— Повернись ко мне попкой. Пожалуйста, детка. Тебе понравится. Обещаю.

Она медлит. Это нормально. Для такой неопытной девочки, как она. Но когда я уже теряю терпение и готовлюсь уступить, она становится на колени, неторопливо опускается, опираясь на локти, и прогибает спину. Идеально… Дрожащими пальцами касаюсь припухших, истекающих смазкой лепестков. Веду ниже к клитору. Марьяна тихонько постанывает, и как же мне нравится этот звук! Торопливо натягиваю резинку и начинаю осторожное погружение. Скоро я опять сорвусь на бешеный темп, а пока, миллиметр за миллиметром… в неё. В наслаждение.