Науа-Ацтек (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 58

— Итак, Освальтль. — Хуицилихуитл IV придирчиво обнюхал ножку индейки, словно пытаясь вынюхать наличие вируса гриппа на поджаристой поверхности. — У меня две тысячи сто тридцать рабов… Я хочу, чтобы все они заработали как твои. Сколько нужно денег? А! Деньги! Охтли, неси мне пергамент с мыслями о деньгах!

— Он уже здесь, о образ Вечного Солнца! — всё-таки упав на колени, протянул пергамент сановник.

— Молодец. — нейтральным тоном похвалил его Хуицилихуитл IV, откладывая надкушенную ножку и вытирая руки поданным слугой хлопковым платком. — Как ты и говорил, какао-бобы оказались не такими уж эффективными средствами расчёта, Освальтль. Даже сейчас, когда мы считаем привезённые тобой трофеи, очень сложно точно установить истинную прибыль. Пусть какао-бобы я распорядился закрыть в подземных хранилищах, но тем самым я их, фактически, уничтожил. Мне не нужно столько какао-бобов на рынке. Ты понимаешь почему?

— Да, величайший. — кивнул Ос.

— И почему же? — поинтересовался Хуицилихуитл IV.

— Потому что это средство расчёта, которое на самом деле не стоит столько, сколько за него дают. — ответил Освальд, на самом бытовом уровне смыслящий в экономике. — А дают за какао-бобы и так немного. Гораздо больше стоят хлопковые плащи, но они не очень удобно средство расчёта, практически неприменимое в быту. Смею предположить, о величайший, что во времена Ацтекской империи, когда они властвовали над всеми, навязанная остальным система с какао-бобами и плащами как-то работала, но сейчас уже начала давать первые сбои.

— Верно. — удовлетворённо кивнул Хуицилихуитл IV, а затем повернул голову к Охтли. — И для этого ему не нужно было распинаться передо мной два часа!!!

— Величественнейший повелитель, этого больше не повторится… — склонился сановник.

Хуицилихуитл IV развернул пергамент и начал читать.

— И тут мне пришла гениальная идея, Освальтль. — поднял взгляд на Оса правитель. — Среди трофеев были монеты пришельцев, которые определённо имеют для них какую-то ценность. Ты называл их… монетль? Да, кажется так. А что если вместо какао-бобов ввести в обращение медные монеты? Как думаешь?

— А почему не серебряные и не золотые монеты? — уточнил Освальд.

— Ну монетль же должен стоить хоть что-то! — расширил глаза в удивлении Хуицилихуитл IV.

— Да услышит каждый!!! — внезапно заорал государственный глашатай на весьма немноголюдной рыночной площади. — С сего дня, Озарённый Солнцем, Светлейший правитель, Чтимый и любимый народом, Великий Правитель славного города Метцтитлана, Хуицилихуитл IV Дальновидный, после долгого совета с Видевшим Солнце, Склонившем Туспан, Освальтлем Точтли, постановляет:

— Внедрить новый медный монетль, стоимость которого — пять старых какао-бобов!

— Внедрить новый, большой медный монетль, стоимость которого — пять старых хлопковых плащей!

— Какао-бобы более не считать денежным средством, к обмену не принимать, деловые операции, где в качестве расчётного средства обговариваются какао-бобы, не проводить!

— Хлопковые плащи более не считать денежным средством, к обмену не принимать, деловые операции, где в качестве расчётного средства обговариваются хлопковые плащи, не проводить!

— Данные правила распространяются на территорию Метцтитланского Союза, а также на соседние города, вошедшие в Метцтитланский Союз на правах кандидатов в союзники!

— Озарённый Солнцем, Светлейший правитель, Чтимый и любимый народом, Великий Правитель славного города Метцтитлана, Хуицилихуитл IV Дальновидный выражает свои глубочайшие соболезнования родственникам жертв пожара в квартале кожевников! В качестве жеста милосердия, с сего дня часть Непобедимой метцтитланской армии будет направлена на строительные работы, вплоть до полного восстановления кожевенного квартала!

Ос обалдело покивал головой и продолжил свой путь.

Несмотря на всё набирающую обороты эпидемию, жизнь продолжается. После дебюта метцтитланской армии, соседние города стали очень сильно беспокоиться за свою безопасность, поэтому не придумали ничего лучше, чем задобрить столь опасного соседа дарами. К сожалению для них, Хуицилихуитл IV, наслышанный от Оса о европейской политике, отбросил старые обычаи и совершенно игнорировал богатые украшения, сотни рабов и рабынь, присланные для задабривания. На самом деле, дары всё же влияли, но не совсем так, как задумывали дарители: «Охтли, запиши — этот город мы полностью грабить не будем, заберём лишь половину имущества! А вот этих, с богатыми дарами, ограбим до последнего боба, больно они богатые!»

Ос с горечью осознавал, что Хуицилихуитл IV является прирождённым правителем, который на лету схватывает новые веяния и тенденции, иногда не совсем хорошие. Например, он активно собирает информацию о европейцах: брачная система, альянсы, вассалитет, система налогообложения, религия, сильно интересуется феодальной системой, республиканским строем, идеей мирового господства Римского Понтификата, слабыми сторонами феодализма, сильными сторонами, а также географией. Больше всего Хуицилихуитл IV полюбил географию — Ос вчерне нарисовал ему карту Мезоамерики, которую знал довольно-таки неплохо, а также карту Европы, которая получилась уже не так хорошо. Главное, на большом пергаменте, висящим слева от трона правителя, были выведены интересующие Хуицилихуитла IV регионы и области, а также примерные месторасположения городов. Карты получились не очень точными, но над этим сейчас денно и нощно трудились храмовые счетоводы и художники, которые только-только закончили большой государственный заказ на новую религиозную символику.

Сложно сказать, какие планы сейчас крутились в голове Хуицилихуитла IV, но они однозначно были связаны с реформированием текущей политической системы. Одно Ос понял однозначно — Хуицилихуитл IV не был влюблён с первого взгляда в феодальную систему, возможно из-за долгих разговоров с Маркосом, который и сам был не в восторге от порядков своей родины. Но и отрицательного отношения к феодализму правитель Метцтитлана не выработал, относясь к нему как к вещи, которую нужно будет учитывать в будущем.

Ос и раньше предполагал, что Хуицилихуитл IV не решит внедрять феодальные отношения, хотя где-то полгода назад были все возможности для этого. Он просто относился к тому типу правителей, которые терпеть не могут, когда кто-то им не подчиняется. Ему нужна не верховная власть — ему нужна вся власть. От самого низа, до самого верха. Именно это, а не долгие беседы с Маркосом, заложили основу легкого неприятия европейской системы.

Ещё ему очень понравилась система Римского Понтификата. Оса наделили титулом Легатля, дали полномочия говорить от имени Хуицилихуитла IV, на местах принимать окончательные решения по вопросам государственной важности, но сроком на пять лет. Также, вместе с титулом легатля, Ос получил запрет на занятие каких-либо должностей в армии, что было довольно-таки разумно со стороны Хуицилихуитля IV, которого не зря прозвали Дальновидным. Это сейчас всем понятно — Ос против правителя не пойдёт, его всецело устраивает текущее положение вещей, да и очевидно, что он не такой человек, который будет резать глотки ради власти. Но лет через триста, не запрети сейчас правитель Осу управлять войсками, какой-нибудь сверхпопулярный легатль вдруг воспользуется данным прецедентом и устроит военный переворот — этого никому не надо.

Да и вообще, к военной карьере Ос не рвался. Весь поход у него болела голова по всем вопросам, из-за чего он чувствовал себя очень некомфортно. А отвечал он тогда за всё. За каждого воина, который съел ядовитое растение или отравился некачественной едой, за каждую стычку, в которой гибли десятки воинов, за всё. И за боевые потери, которые в этот раз были в десятки раз меньше, но тем не менее оставались потерями… Ему такая ответственность пришлась совершенно не по нраву.

Гораздо комфортнее Осу было решать бытовые проблемы городских кварталов, разрешать конфликты городских дельцов, заниматься планированием стремительно растущего города, следить за строительством — он только здесь понял, что поступление на службу в полицию было глупым решением. Вполне возможно, займись он всерьёз плотницким делом, не случилось бы этого всего, он не оказался бы в другом времени, полностью погруженный в развитие совершенно иного хода истории.