Берлин - Париж: игра на вылет (СИ) - Чернов Александр Викторович - Страница 35

В наше время информация правит миром. Да, через феномен общественного мнения. Но первична – именно информация. И чтобы овладеть ею и иметь возможность творчески использовать, порой, действительно забываешь о многих ограничениях. И даже о рамках приличий. Есть такие поприща, где в белых перчатках успеха не добиться. Согласны?

Возможно, именно поэтому я вышел в отставку, Базиль. Хотя временами и сожалею об этом, - Ревентлов печально усмехнулся, - Но у свободы есть свои плюсы. Кстати, о том, что все эти условности, традиции, сословные и должностные поведенческие клише для свободной личности лишь тяжкие вериги, Вам много лучше меня сможет рассказать моя дорогая сестренка, Франциска. Я вас непременно познакомлю. Как-нибудь. Ей нравится открывать глаза на этот мир талантливым и умным, но излишне зашоренным людям.

Что же до вызвавшей наш общий интерес беседы, проходящей сейчас за закрытыми дверями, полагаю, можно о ней никого не расспрашивать. Много не потеряем. Лично мне ясно и так, о чем пойдет разговор. Строго по секрету: Экселенц на днях рвал и метал из-за того, что ваш флот упрямо не желает заказывать частным фирмам Германии постройку линкоров. Ему доложили, что царь Николай вознамерился работать в этом направлении с Виккерсом. Суверена это здорово задело за живое, а он не из тех, кто молча таит обиды.

Я думаю, «русского Нельсона» сейчас хорошенько ставят на орехи. Ходят слухи, что именно с его подачи Захароф получил от царя-батюшки карт-бланш. Вот пусть теперь и объясняется: почему мы, без пяти минут союзники России, болтаемся за бортом, а греко-британский проходимец загреб себе весь банк. Согласитесь, Базиль, отдавать такие деньги своим без пяти минут врагам, как минимум, не слишком разумно. Да, к тому же, едва ли тактично по отношению к нам, вашим искренним друзьям. Или я не прав?

Ответить напористому графу было чем. Но Василий не успел. Внезапно возникшее движение в мансарде, топот, отрывистая речь рапорта офицера, бдящего выход на балкон, и совпавшее с этим, словно перед сменой театральных декораций, появление массовки в виде озабоченной команды прожектористов, бесцеремонно прервали сиесту с разговорами теплой компании Пригера. Похоже, начиналось обещанное Ревентловым шоу, а значит, пора было «сматывать удочки» и спускаться вниз.

Ага. Только, щас-с-с…

Широкое, двухстворчатое окно мансарды внезапно распахнулось, и зычный голос кайзера внес в сценарий их ретирады определенные коррективы:

- Так вот где прохлаждаются мои моряки! Великолепно. Эти хитрецы бросили дам на произвол армейцев, а сами нашли ветерок на верхнем мостике? Кстати! Как я вижу, и наш неподражаемый капитан фон Балк тоже здесь?

- Так точно, мой господин!

- Базиль, не грохочите так каблуками. Мы сейчас не на службе. Господа, вы можете спускаться в партер, на набережную, а мы постоим немного тут, на галерке…

Эй, Базиль! А Вы куда? Постойте, я Вас не отпускал. Ну-ка, ступайте к нам. Идите же, идите! Не стойте столбом, черт подери!..

Ха!.. Вы взгляните-ка на него! Нет, конечно, можно и так, прямо через подоконник перемахнуть. Я сам, когда был мальчишкой, часто так делал…

«Положим, не так. Чтобы именно так, по-зрячему, входить в окно, надобно кое-что усвоить теоретически, а потом закрепить практикой регулярных тренировок. Ну, да ладно, главное, никого не зацепил, ногу никому не отдавил. Но Бюркнер, похоже, до сих пор не понимает, как у меня получилось вписаться в щелку между ним и Петровичем, никого не помяв при этом.

Однако, здравствуйте. И… проехали. Со свободными-то лапками это элементарно, господа. Вам бы с парочкой «Вихрей» в руках попробовать…»

[1] «На могилах моряков не цветут розы» - немецкая народная песня

[2]Юные высокородные гвардейцы, великий князь Сергей Михайлович и его сослуживцы по полку графы Воронцов и Шереметев, организовали «картофельный клуб». Картофелем назывались доступные барышни не простолюдинки на одну или несколько ночей, уж как получится. Опознавательным знаком членов клуба был золотой брелок с подвеской, изображающей картофелину. Такой получил и наследник престола. Когда непосвященный читает в дневнике Николая Александровича фразы: «был картофель на катке», «ужинали с картофелем», «пили чай с картофелем», «на катке картофеля вовсе не было» и разное тому подобное, его охватывает недоумение. Что ж, способы конспирации у каждого свои…

Глава 6. Проводы по уму

Потсдам. 27-29 июля 1905-го года

«Похоже, третья часть Марлезонского балета обещает нехилую интригу. Людендорф, Пригер и их любопытные парни могут показаться спарринг-партнерами для разогрева.

А Петрович наш угодил как кур в ощип. Эти четверо – калачи тертые. И именно они определяют всю кораблестроительную политику Дойчерайха. Интерес их к Рудневу с его реформаторским «зудом» понятен. Но какого рожна меня-то Вильгельм затащил в этот их крупнокалиберный, интимный междусобойчик? Такие моменты называют своевременным вмешательством высших сил…»

Пока кайзер в своей неподражаемо нагловатой манере, похлопывая Балка по плечу, расхваливал его мэтрам германского кораблестроения, Василий пытался по физиономиям собравшихся понять, как протекало их общение до его «явления народу».

«Петрович возбужден и зол. Прятать эмоции – не его конек. Значит, с кем-то тут уже успел сцепиться и наговорить лишнего. На круглой мордашке герра Бюркнера играет самодовольная улыбочка «а ля Мона Лиза». Получается, что под горячую длань Руднева угодил не он. Вилли – полное благодушие и доброжелательность. Раз так, все пока идет по его плану. Вопрос: а по какому? Тирпиц монументален и непроницаем, как памятник или тертый судья в ходе жарких прений сторон. Зато на картинно надувшегося, обиженного на всех и вся Иоганнеса Рудольфа, без улыбки не взглянешь. Стало быть, душка Петрович хорошенько накрутил хвоста творцу «пятиминутных линкоров». Как и мечтал. Вдобавок, при начальстве и подчиненном, метящем в его кресло. Бестактный засранец…»

- Базиль, как Вы думаете, зачем я Вас пригласил к нам, на огонек?

«Никогда такого не было, и вот – опять? Прости любимая, так получилось…»

- Не могу знать! Ваше величество!

- Я же сказал, мы не на службе. Перестань паясничать и жрать начальство глазами. На самом деле, мой дорогой, я хочу, чтобы Вы выступили арбитром в нашем маленьком споре с адмиралом Рудневым, Вашим бывшим командиром на крейсере.

- Но, Ваше величество, как я могу?..

- Элементарно. Вы ведь артиллерист, Базиль, не так ли? Начали войну плутонговым командиром у шестидюймовых орудий?

- Так точно! Но сразу после боя у Чемульпо…

- Базиль, я знаю послужной список Василия фон Балка не хуже тебя. И понимаю, что хороший артиллерийский офицер останется таковым всегда, где бы ему не приходилось служить. В том, что ты – хороший офицер, ни у кого из собравшихся сомнений нет. Кроме того, мой дорогой, ты как нельзя лучше подходишь для этой роли еще по одной причине. Угадай-ка, попробуй, по какой?

- Э… Ну…

- Ха! Я знал, что он не догадается, господа! А Вы, кстати, как думаете? Почему наш юный друг подходит на роль арбитра вашего спора прямо-таки идеально? По сравнению с любым другим русским офицером или адмиралом, из числа присутствующих сегодня в Потсдаме, во всяком случае. Неужели не поняли до сих пор?

- В данный момент он не служит в российском флоте. Следовательно, если Всеволод Федорович вдруг соизволит на него прогневаться, то крупными неприятностями этому милому юноше сие не грозит.

- В яблочко, как всегда! Иногда ловлю себя на мысли, господа, что славный дружище Тирпиц умеет читать мысли. Альфред, признавайтесь нам честно: из Ваших досточтимых прапрабабушек на кострах никого не сжигали? – Вильгельм задорно расхохотался своей маленькой, элегантной шутке. После чего, внезапно нахмурившись, прямо и пристально взглянул Василию в глаза, - Смех - смехом, Базиль. Но на самом деле вопрос стоит очень серьезный. Возможно, не к месту здесь было и обсуждать его. Но, так уж вышло…