Берлин - Париж: игра на вылет (СИ) - Чернов Александр Викторович - Страница 31

Правда, Геринген и Пригер – какая они «молодежь»? Самые что ни на есть матерые волкодавы, главные фигуры от германцев на нашей доске. «Дурачка включить» с этими ребятками не получится. Не тот контингент. Но, кстати, сами по себе такие знакомства могут в дальнейшем оказаться очень полезными. И ведь как в воду смотрел Максимов, когда пророчил мне в Потсдаме массу разнообразных впечатлений…»

***

«Ну, понеслась. Снова из огня, да в полымя», промелькнуло в голове, когда Василий понял, что избавив его от въедливого Людендорфа и Ко, Петрович «сдал» его прямиком в цепкие пальчики спецов из германской морской разведки. Окончательный расклад на игру определился, когда Тирпиц, Геринген и Киркхоф, после краткого, протокольного объмена любезностями, прихватив с собой Руднева, подозрительно резко «свинтили в туман», и Балк остался один в окружении шестерых членов «банды Пригера».

«Круто. Обложили. Без шансов на прорыв. Как «Варяга» на рейде Чемульпо в одно приснопамятное январское утро. Ладно, нам не привыкать. Как же тогда сказал Петрович? Потанцуем…»

Началось все, как и с генштабистами, мило и деликатно. Но после «тоста на ногах» за знакомство от Штейнхауера, фон Пригер, многозначительно ухмыльнувшись, шепотом заговорщика предложил поменять место дислокации: «Пойдемте-ка подальше от армии с ее страстью непременно допивать до дна каждый бокал, господа. Вечер нам предстоит длинный и насыщенный, поэтому, пока мы никому не понадобились из высоких особ, предлагаю немножко постоять на холодке, освежиться. Да! Кстати. Пару-тройку бутылок шампанского и бокалы можно прихватить с собой…»

Неторопливо беседуя о погоде, природе, трудолюбивом немецком народе и прочих ничего не значащих мелочах, повинуясь приглашающему жесту старшего по чину, вся компания направилась ко входу во внутренние покои дворца.

«Снова в душегубку? Вот уж где духоту никакой сквозняк не проймет. Или, может, сразу на подвал потащит? Тогда понятно. Хотя как-то излишне торопливо. Мне все равно уже деваться некуда, мог бы и растянуть себе удовольствие от всех этих «кошек-мышек», невесело пошутил про себя Василий.

Однако, Пригер повел их не вниз, а наверх. Сперва по парадной мраморной лестнице с роскошной ковровой дорожкой, закрепленной отполированными до блеска бронзовыми держателями, а затем еще выше, через мансардный этаж, по изящной витой лестнице из стали с литыми, чугунными ступенями и перилами. На выходе стоял пост из морского оберлейтенанта и двух бравого вида унтеров - гвардейских гренадер. Но Штейнгауер и Пригер были из тех, «кому можно» и «с кем можно».

Оказавшись на крыше дворца, точнее, - на широком балконе, окружавшем мансарду, Василий обнаружил то, что скрывалось от любопытных глаз под широкими полотняными тентами, которые он приметил еще с воды, во время подхода к пристани на катере. Прямо перед собой он узрел два мощных корабельных прожектора фирмы Цейса, аналогичные тем, что ставятся немцами на все новейшие эсминцы своего флота. А также и их расчеты, немедленно вытянувшиеся перед прибывшими офицерами по стойке смирно.

«Не хило. Но зачем? Что они подсвечивать-то тут собрались?..»

Вежливо остановив метнувшегося к нему с рапортом лейтенанта, Пригер с улыбкой объяснил ему, что до этого всего электрического хозяйства, ни сам он, ни его офицеры, интереса не имеют. Просто им, с разрешения флаг-капитана Императора, позволено здесь спрятаться от жары. Ну, и немножко пошушукаться, никому не мешая.

Понимающе взглянув на бокалы и темно-зеленые бутылки «Моэт-Шандона» в руках у Тэпкена и Хопмана, командир прожектористов щелкнул каблуками и шустро перевел подчиненных моряков на противоположную сторону балкона, уступив нежданным гостям складные шезлонги возле одного из своих прожекторов.

С удобством устраиваясь на ветерке среди толстых электрических кабелей и ящиков с генераторами, трансформаторами и аккумуляторами, Василий по достоинству оценил находчивость Пригера. Пожалуй, даже он сам не смог бы при подобных обстоятельствах подобрать «шхеры» лучше. Комфортно и свободно, их никто не видит и не слышит. Зато они сами сверху видят многих и слышат многое.

«Е2 - Е4, как говорится. Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста. Только, что же столь интересное так жаждут из меня вытрясти эти парни, если рискнли на оперативное мероприятие прямо в гостях у кайзера? Здорово оно им припекает, судя по всему…»

- Вижу, Вы несколько удивлены, любезный Василий Александрович. Прожектора и все такое?.. - по-русски, неожиданно чисто и лишь с едва ощутимым акцентом, заметил Эрнст Ревентлов, до того момента не принимавший активного участия в общем разговоре. Тактичный и вдумчивый, он предпочитал больше слушать своих собеседников, что для представителя второй древнейшей профессии было признаком профессионализма экстра-класса во все времена.

- Не скрою, я действительно несколько заинтригован, любезный граф. Прожекторы для боевого освещения такой мощности, и почему-то там, где логичнее всего находиться хозяйству фейерверкеров.

- Я бы с удовольствием открыл Вам этот секрет, - улыбнулся Ревентлов, но опасаюсь нарваться на вызов от моих друзей, так как это не только секрет флота, но и маленькая тайна Императора. Которую он припас на сегодняшний вечер для Кронпринца и гостей. Кстати, для Вашего бравого брата, в особенности. Так что – потерпите немного. Нам всем, как стемнеет, предстоит нечто весьма интересное, обещаю.

- Это действительно будет незабываемо, дорогой Базиль. Уверен, такого зрелища Вы точно не ожидаете, как и подавляющее большинство присутствующих, - напустил на себя таинственный вид Штейнхауер, разливая по бокалам пенящееся шампанское, - Экселенц умеет удивить, поверьте.

- Хорошо. Потерплю. Но не скрою, Вы распалили мой интерес еще больше, господа.

- Не сгорите раньше времени, друг мой, - фон Пригер с улыбкой поднял свой бокал, многозначительно взглянув на Василия, - Итак, господа, будем срочно тушить возникшее возгорание. Я предлагаю тост за великолепное, своевременное и столь ценное для нас пополнение офицерского корпуса Императорского флота Великой Германии. За русских товарищей и друзей. Прозит!..

По ходу дальнейшего общения быстро выяснилось, что к Василию почти у каждого из присутствующих был персональный интерес. Так, Гингельгеймба волновали нюансы начала его службы военно-морским агентом в Петербурге. И, понятное дело, правильное представление Великому князю Михаилу в неформальной обстановке. С этим Василий обещал молодому графу непременно пособить.

Ревентлов получил от Вильгельма и Тирпица задание написать аналитический труд по русско-японскому противостоянию на море. И поэтому также собирался в русскую столицу, а после на Дальний Восток. Василий пообещал свести графа с нужными людьми, познакомить его и Киркхофа с Рудневым, а также охотно согласился ответить на ряд вопросов по боевым операциям, в которых сам принимал участие.

Дальше пошло горячее. Так, Тэпкена занимал вопрос куда более тонкий, а именно: подробности создания корпуса российской морской пехоты. И, главное, – какое развитие, качественное и количественное, этот род войск в составе ВМФ России должен получить в перспективе. На щекотливую тему Василию распространяться не хотелось. Единственное, что он пообещал дотошному заму Пригера, - быть вполне откровенным с ним в данном вопросе в том случае, если удастся получить соответствующее разрешение от флотского начальства, так как в настоящее время он служит не по морскому ведомству.

Вторым скользким оселком, с которого Балк умудрился ловко соскочить, могла стать тема, проходящая под кодовым названием «Доктор Вадик». Повышенный интерес немцев к персоне царского фаворита, избавившего их кайзера от приступов хронического отита, мучившего как самого Вильгельма, так и весь его флот, был общим.

Кстати, на счет «всего флота», - я не оговорился. Достаточно сказать, что несколько флагманских броненосцев, на которых Экселенц имел обыкновение выходить в море, пришлось оснастить специальными противоветровыми закрытиями мостиков в два-три уровня. Это делало переднюю надстройку линкоров похожей на таковую у лайнеров или паромов, а командование из боевых рубок становилось практически невозможным из-за катастрофического ухудшения обзора. Мешая нормальному управлению кораблем, а тем более эскадрой, проблему они не решили: даже большие флотские маневры несколько раз пришлось прерывать, когда августейшему гросс-адмиралу внезапно «стреляло» в ухо…