Пантера-киборг (СИ) - Вер Александр - Страница 8

Ната вспомнила о своей пантере. Вот бы Бесси им отдать. Будет бегать по парку и ломать кости нарушителям. Ловить воздух разинутой пастью, как эти волки на эмблемах.

Вокруг Славного Правительства громоздились два крупных здания корпораций и с десяток поменьше. Один большой — это “Чон”, а второй, слева — “Антония”, торгующая животными. Оба смотрели в сторону Правительства своими входами с собственной охраной. Её составляли такие же броневики, около десятка у каждой, как и у “ТНН”, но усиленные орудиями. Солдаты частных армий, прохаживаясь, переговаривались. Рядом со входами у каждого здания стояли с десяток магазинчиков и лавок с сувенирами, которые в нужный момент могли мгновенно превратиться в бронированные доты. Но пока орудия молча смотрели в сторону правительственного монолита. Лишь пока.

Правительственное здание не отставало в этой гонке тщеславия. Фонтаны были не совсем фонтанами. Кустарники не зеленели просто так. В чашах скрывались встроенные орудийно-ракетные турели. Заросли обволакивали бронетехнику “Волков” и с десяток танков, уже заряженных и готовых сорваться в любой момент, по приказу накинуться и разорвать того, кто нарушит спокойствие Власти.

В центре, в сердце политической жизни Топала, две стороны, ощетинившись, злобно смотрели друг на друга, готовые вцепиться в глотку при первых признаках слабины. И так уже четыреста лет истории Союза.

Нату о состоянии дел инструктировали каждый год. Она знала о каждом спрятанном орудии. Его расположение, калибр, боезапас. А вдруг выпадет момент ввязаться в драку? Но — пока тихо. Поэтому, рядовым гражданам не нужно знать о возможных противоречиях, и никто не смел рассказывать об этом. Кто смел, тот пропадал бесследно.

Задние “Антонии” стало наплывать, скрывая буквы. Вместо “…СТВО ТОПАЛА” Ната перевела взгляд на бегущие строки вывесок. “Антония” любит вас и ваших питомцев”. Чуть ниже: “Мы любим ваших котиков, а вы любите нас!”

Ната вспомнила, какие эксперименты ставила “Антония” на животных. Иван, кажется, видел своими глазами, и с побелевшим лицом рассказывал о экзекуциях, вскрытиях, отрезанных суставах и пришитых… Нет. Не стоит. Она поморщилась и хотела забыть его слова. От омерзения накатила едкая мысль:

“Котиков… они любят…”

От нахлынувшего негодования Ната сжала поручень, заставив металл жалко заскрипеть.

А потом пришел порядок. Облегчение от него наступило при виде ядовито-желтого плоского здания Министерства Порядка. Со стены над входом смотрели змея с двумя клыками, символизирующая стремительное правосудие, и девиз на широкой вывеске: “Дом, милый дом, когда Порядок кругом!” Сюда стекались доносы со всего Топала и местная полиция работала по заявкам недовольных законопослушных граждан. С нарушителями спокойствия разбирались здесь же и очень быстро. Без проволочек арестовывали, били, пытали железной рукой от имени непотопляемого и бессменного уже сорок лет своего министра Гордея.

Прошлый девиз: “Берегите себя. Уважайте Власть!” убрали. У Наты он всегда вызывал оторопь на последнем слове, будто кто-то лаял над ухом в момент прочтения. Или каркал. Хорошо, что его сменили пару лет назад.

Тёмно-синюю пирамиду вдалеке Ната не желала видеть. Там, в корпорации “Марул”, в глубоких километровых шахтах-подвалах, в бесчисленных холодильных камерах, в ячейке под номером 80006245734 в герметичном футляре лежали живые клетки с наклейкой “Катя Танина”. Последнее живое, что оставляли от человека перед тем, как сознание вселяли в матрицу. Бесконечно долго хранящаяся в холоде протоплазма. Набор хромосом. Гены Наты.

Ната отвернулась. Этот номер она помнила наизусть. Это имя она почти забыла.

Вагон плавно качался. Мужчины так и сидели занятые своим странным делом. Ната очнулась при виде заводских труб. Она пропустила тот момент, когда вагон покинул благополучные районы небоскребов и вошёл в промышленную зону. Даже шпиль невыносимой пирамиды к этому времени скрылся в туманной дымке.

Под заводскими трубами ходили понурые, почерневшие от копоти люди. На вялых ногах они тащились от цехов и зданий, устало переговариваясь, и с обречённым видом садились в ржавые автобусы. Автобусы двигались нескончаемым потоком, перевозя огромные массы людей, не способных воспользоваться дорогим супервагоном. Из других продолговатых транспортов выходили под хмурое от дыма небо другие люди, чуть более жизнерадостные, но сутулые. Они хлопали друг друга по плечам и, болтая, с вялыми улыбками шли к воротам цехов. Это были те, на чьих плечах лежала промышленность Топала.

Можно, конечно, внедрять роботов и андроидов, и некоторые, кто так делал, разорялись. Если под ногами ходят миллиарды тех, кто за банку дешёвой синтетной жрачки готов делать что угодно, то какие к чёрту роботы? С роботами давно экспериментировать перестали. Вон Земля лежит в руинах после таких экспериментов. Земля — колыбель человечества покрылась мазутом и отказывалась родить. Те, кто там жили — выживали. Жевали скудные урожаи, кору. Существовали, умирая от жажды и голода, цепляясь за Родину. Отказываясь переехать на благодатные другие планеты.

При виде местных трудяг Ната каждый раз убеждала себя, что исполняет свою страшную работу ради их же блага. Чтобы не допустить повторения того, что случилось с Землёй! Чтобы о них продолжали заботиться корпорации, не было бунтов. А Правительство, в свою очередь, не допустит, чтобы их зацепила эта зараза пропагандной лжи с других планет. Чтобы они не сомневались в том, как нужны своим компаниям-работодателям и своему Славному Правительству.

Сейчас, неожиданно для самой себя, она задумалась. А почему оно, собственно, звалось “славным”? Альб же сам говорил вскользь, что эти “прохиндеи”, как он их назвал, уже лет двести сдают позиции, уступая чужим желаниям и капризам. Год за годом они отдавали одни за другими колонии, спутники, астероиды в руки финансистам, компаниям и всяческим проходимцам в Союзе. Теряли финансовые потоки, утрачивая акции за бесценок. “Давно потеряли не только хватку, но и гордость” — так он говорил, кажется. Все прежние завоевания прошляпили давно и забыли собственное уважение и величие. Странно. Альб ругался, но не пояснял, почему тогда правительство продолжали называть “славным”. Спросить его?

Ната осеклась очень быстро, вспомнив, что бывает за такие вопросы. Начни спрашивать, лезть не в своё дело, строить догадки, предположения, делать выводы о политике Славного Правительства и тут же можно быть уверенным, что тебя взяли на карандаш, поставили оранжевую галочку: “не надёжен”. Личное дело с такой галочкой подводит тебя под подозрение, что недоволен и суёшь нос. Если будешь болтать больше, то галочка станет красная: “опасен”, и ты очутишься на допросе следователей Министерства Порядка или прочих служб. А если докажут, что ты связан с радикалами — такие обязательно найдут эти связи, если так захочет полиция, значит ты — болтун, мешающий процветать финансовым институтам и власти.

Куда могут завести такие вопросы, люди понимали уже поздно, когда под палками подписывали документы о виновности. С поломанными костями, залитые соплями и кровью, сами признавались, что стали на скользкий путь. Путь в никуда. К утрате всех привилегий, работы, ипотечного жилья.

Преступников пытали, судили, высылали на каторжные астероиды и спутники, где глоток воздуха они отрабатывали в обязательном порядке. Иначе — тебе не дадут его! Наконец, самых опасных предателей уничтожали. А с Натой никто церемониться не станет. После короткого суда ей просто выжгут матрицу сознания. До конца… До полного выгорания личности.

Зачем тогда Альб при ней ронял такие фразы о Славном Правительстве? Проверял надёжность? Нет. Не стоит заговаривать вовсе. Кто она такая? Там, наверху, сидят умные люди! Они всё знают и решают. Наверное, Альбу, большому и значимому, можно так говорить. А ей, Нате, крошечной шпильке, мелкому винтику. Нет, даже не винтику. А крошечной гаечке, крохотусенькой такой, маленькой, в этой колоссальной машине службы государству. Нет. Ей, нельзя!