Горячий контакт (СИ) - Леконцев Олег - Страница 51

Посмотрел на очередь. В большинстве стояли старшие офицеры, даже один генерал.

– Да я лучше постою, – промямлил в ответ, не решаясь проталкиваться через старших по званию.

Директор понял причину моей скромности.

– Для нас большая честь обслужить кавалера ордена Святого Георгия, – сказал он, чуть ли не силой усадил за столик, – Ниночка, представь меню старшему лейтенанту.

Ниночка, оказавшаяся светловолосой женщиной средних лет, принесла меню и мы с ней быстренько выбрали скромный ужин из трех блюд. Меня несколько смущали любопытные взгляды окружающих военных, косящихся на ордена.

– Разрешите, молодой человек, – к столу подошел с подносом тот самый генерал, которого я заметил в общей очереди.

– Конечно, – я вскочил, приветствуя старшего по званию и возраста.

– Садитесь, садитесь, – он с интересом посмотрел на ордена, – я – начальник отдела по распространению боевого опыта штаба ВВКС Коровин Михаил Николаевич. В бытность свою на службе, а служу я уже четвертый десяток, видел эти ордена, но никогда сразу у одного пилота, да еще с таким невысоким званием. Судя по погонам, у главкома вы еще не были.

– Никак нет, мне назначено на девятнадцать, – я попытался сообразить, в чем заключалась связь главкома и погон, но быстро зашел в тупик и решил бездумно плыть по течению.

Генерал выпытывал подробности моей биографии и под это мы скушали ужин, я расплатился и генерал предложил проводить меня. Поскольку я ни разу не был в штабе главкома, то согласился.

В приемной главкома сидел только майор, явно адъютант. При виде меня, он сощурил глаза, пытаясь понять, что надо здесь наглому старлею. Появление Коровина заставило его вскочить и сообщить, что Захаров занят.

Генерал махнул рукой и сообщил, что старшему лейтенанту Савельеву назначено на девятнадцать. Майор мельком посмотрел в монитор встроенного в стол компа и кивнул.

– Подождите немного, – предложил он. Генерал ушел, а я присел на одно из стульев. Впрочем, главком разделался с вопросом быстро, из его кабинета вышло несколько генералов, заставивших меня и адъютанта вскочить.

Адъютант что-то спросил по терминалу и кивнул мне на дверь. Пробежав по обмундированию на предмет его порядка и постучал в дверь, дождался приглашающего возгласа и вошел.

Кабинет главкома, в отличие от кабинетиков командиров на Новосибирских курсах, был обширным, скорее всего, для проведения совещаний.

– Пройди-ка сюда, посмотрю, какой ты с орденами, – поощрил меня Захаров отойти от дверей.

Я прошелся к столу, за которым сидел главком и вытянулся по стойке смирно.

– Здорово, – оценил он, – садись. Да не так далеко, а на соседний стул.

Он внимательно заглянул мне в глаза.

– Нам пришлось решать одну задачу, орден ООН высокого достоинства и вторая степень может выдаваться чинам не ниже полковника и равным ему штатским должностям. А ты у нас всего лишь старлей.

Я покосился на орден, который все же мне выдали. Почесал затылок в попытке решить проблему.

Захаров улыбнулся:

– Ты наградное удостоверение смотрел, нет? Посмотри.

Я торопливо вытащил удостоверение, заглянул в листок пластика. Там было написано на английском сolonel Savelyev. Вопросительно посмотрел на Захарова.

– На заседании совета безопасности ООН президенту Российской Федерации было предложено попытаться обойти это ограничение в статуте ордена. Представитель нашей страны обещал передать президенту и тот решил его просто – присвоил тебе звание полковника. Когда тебя в армию призвали?

Я посчитал. Пять месяцев назад.

– Уже полковник. Так и в генералы недалеко.

Он залез в один из ящиков своего стола и вынул пару погон.

– Сначала я хотел вручить тебе их перед строем, но подумал, что это лишнее. Двигаем мы тебя быстрее, чем запланировано.

– Кем запланировано? – вырвалось у меня.

Главком нахмурился от своего прокола. Он промычал что-то невразумительное и протянул удостоверение полковника, уходя от скользкой темы:

– Поздравляю. Теперь покомандуй эскадрильей.

Он помог мне сменить погоны и удовлетворенно кивнул:

– Теперь смотрится очень солидно. В двадцать два года – полковник. Сильно.

Я покраснел от похвалы главкома и гордости за себя. Иду по стопам Наполеона?

Захаров меж тем перешел к другой проблеме:

– Мне кажется, твой потенциал в качестве моего представителя исчерпан.

Я был такового же мнения:

– Так точно. В дивизии наведен порядок, мелкие же недостатки могут исправляться командирами в их текущей деятельности. Между тем появление в дивизии столь полномочного офицера стесняет деятельность дивизионного начальства.

Главком удовлетворенно кивнул.

– Что же. Все вопросы, которые были у меня, исчерпаны. У тебя есть что-то ко мне?

– Никак нет!

Я встал, понимая, что аудиенция заканчивается.

Главком начал на кнопку терминала:

– Отправьте на моем катере полковника Савельева к Ладыгину, – и мне: – желаю дальнейших успехов. Надеюсь, что генеральские погоны не задержатся.

Он благожелательно улыбнулся мне и проводил до двери, что служило, как я понимал, признаком большого благожелательства.

– Я предупредил Ладыгина, чтобы тебя встретили, – напоследок сказал он, – но не сказал о твоих орденах и звании. Сыграй там заключительную сцену «Ревизора».

В приемной адъютант сообщил мне, что генеральский катер ожидает меня у парадного входа и вдруг вздохнул:

– Как вы круто поднимаетесь. Зашли страшим лейтенантом, а вышли полковником. Не подскажите, как это возможно?

В голосе майора не было никакого намека на насмешку и я ответил серьезно:

– Количество звездочек соответствует количеству сбитых вражеских машин. А также числу ранений.

Он посмотрел на мою голову и не стал расспрашивать, каких. Мое мнение об адъютанте сразу выросло. Не все оказываются сволочи и глупые подхалимы.

Сел в роскошный катер. Пилот знал цель полета и молча поднял машину. За несколько минут мы оказались в Химках.

Катер смело вторгся за периметр территории штаба дивизии и опустился на плац перед штабом. Там нас уже ждали. Все дивизионное начальство во главе с Ладыгиным толпилось около крыльца.

Я поблагодарил пилота, вышел из катера, который сразу же поднялся в воздух и улетел. Остановился, красуясь. Красавец мужчина, хоть на плакат. Сумка через плечо, шинель через левую руку. Орден на шее, орден на груди, погоны полковника на плечах.

Ладыгин не выдержал, подошел. Не веря глазам своем вперся сначала в погоны, восхищенно присвистнул. Потом взгляд перешел на ордена. Долго их изучал. А вокруг в благоговейной тишине стояли штабисты и случайно оказавшиеся военные. И тоже пялились, не в силах оторвать взгляды, кто от орденов, кто от погонов.

Наконец, Ладыгин пришел в себя.

– Надеюсь, – вполне серьезно спросил он, – у тебя нет в кармане предписания вступить в командование дивизией?

Я решил сдерзить.

– Пока нет.

Слово ПОКА сильно резануло по ушам присутствующим, но они сделали вид, что не поняли подтекста ответа. Ладыгин не испугался мелкого шантажа, добродушно засмеялся:

– Нахал ты, Савельев, и редкостный хулиган. Хорошо, на одной стороне деремся, а то бы не только мультик снял о моем полете, с землей бы перемешал.

Мы поболтали еще немного и я отправился в полк. Ибо награды – наградами, а завтра наш полк ставился на боевой дежурство и я, как пилот и командир эскадрильи, должен быть в общем строю… если Валя не перестанет капризничать и допустит к полетам.

Полковник Ардашев встречать меня не вышел. У командира полка много хлопот и командир эскадрильи в звании старшего лейтенанта хоть и не последняя шестеренка в полковой колеснице, но и далеко не первая.

Дежурный на КПП полка настолько обалдел, что назвал меня почему-то товарищем капитаном и отрапортовал словно командиру полка, что в полку никаких происшествий нет.

Я благосклонно кивнул этому балбесу, по недоразумению оказавшегося на посту дежурного и прошел к своей эскадрилье. Пилоты после ужина отправились к боксам с машинами. Особых забот у них не было, но простая прогулка на свежем воздухе выглядела откровенным ничегонеделанием, а тут можно было и поболтать и машины прогнать по полному эксплуатационному циклу. Здесь же были ее высокопревосходительство доктор Любаревич и ее верный оруженосец санитар Сергеич. Медики явились по объективной причине – один из механиков порезал руку. Но что-то мне говорило, что мелкий порез мог бы залечить и санитар. В лучшем случае, медсестра. М-да.