Проникновение (СИ) - Леконцев Олег - Страница 18

Я задумчиво почесал голову. Принципы развития мертвецов заводили меня в тупик. Нежить явно создавали, опираясь на женскую логику. Почему именно самое никчемное существо на селе стало вампиром? Может, потому, что оно было самым никчемным существом и у него были слишком низкие моральные принципы? Покачал головой, вздохнув, переключился на другую тему. Пожалуй, самое плохое после гибели людей, было то, что по полученной информации, погиб и весь домашний скот от лошади до кошки, не выдержав волны омертвления. Предположения земных ученых о их гибели от трупной инфекции оказалось ложным.

Информация вампира прояснила создавшееся положение и с «белками». Нежить собиралась только в населенных пунктах, там, где когда-то жили люди и оставалась сильная эманация жизни, кое-как снабжавшая ее энергетической пищей. Вне пределов населенных пунктов ее не было, зато появлялись звери мира Ократон, которые, наоборот, в населенные пункты заходили очень неохотно из-за той же жизненной эманации. Зона аномалии была связана с этим миром каким-то пространственно-временным каналом и периодически через него «впрыскивалась» очередная порция зверей. Что случалось с зверями предыдущих волн не сообщалось.

– Что-то случилось? – с тревогой спросил Саша, осторожно вглядываясь в мое лицо. Видимо я слишком долго стоял, переваривая и анализируя полученную информацию.

– А? Нет, нет. Вампир перекачал мне кое-какой материальчик, вот я его и обрабатывал, стараясь понять, в какую яму мы с тобой попали. Пошли домой, здесь нам ловить уже нечего. Больше груза все равно не возьмем. Завтра заявимся и подчистим прилавки.

Пока мы медленно двинулись домой, увешанные продуктами, я пересказал Саше полученное мной от вампира сведения. Жизнь оказалась не столь странной и ужасной, хотя и угрожала она реальной смертью, но причины и следствия имели вполне материальную основу, пусть и не до конца понятную земному человеку. А это внушало нам, материалистам, определенный оптимизм. Хотя, конечно, все это дерьмо!

Разговаривая, постоянно проверял село в доступном радиусе. Случай с вампиром научил быть более осторожным. А если бы тварь была сильнее и коварнее? Мое счастье, что попался молодой, совсем недавно вылупившийся вампир. А попадись старый, выпил бы всю душу, да еще на части разорвал.

В очередной раз ощущая ближайшую округу, неожиданно попал на горячие эмоции, так отличающиеся от холодных, безжизненных ощущений нежити. Близкие к той «белке», которую на Ократоне называют лидан, но не агрессивные, а спокойные, я бы даже сказал добрые. От неожиданности остановился, вторично прокручивая местность помедленнее. Кто это, очередной враг? Медленно прокручивал полученные ощущения. И неожиданно понял. Да это же живой человек! И что интересно, он периодически пропадал или мерцал, словно прятался за что-то. Но живые люди так не могут! Кажется…

Ощутил Сашу взглядом, которым искал нежить. Ощущения похожи, хотя и немного другие. Но это было понятно, каждый человек индивидуален сам по себе. Однако Саша не мерцал и не исчезал в магической сфере. Или это все же опять новое существо, произошедшее от многострадального человечества. Или все же нет? Как он умудряется прятаться от моего магического взора, от которого не может никто скрыться – ни живые, ни зомби?

Осторожно поделился радостной новостью с Сашей, не говоря ему о мерцании и временном исчезновении существа. Пусть не вздумает волноваться, хватит одного меня. Все равно от него особой пользы при столкновении с нежитью не будет. А если это обычный человек, тем более.

Саша приободрился. В этом мире чем больше людей, тем лучше. Решили оставить тачку и мешок на дороге – воровать в селе некому. Авось синицы в свое гнездо продукты не утащат. В сущности, мы лишь немного отклонимся от маршрута. От нужной нам улицы, по которой мы попадем к себе, по моим ощущениям, человек находился через два дома.

Так и двинулись. Саша шел в радостном предчувствии встречи с человеком, я – с неприятным ощущением опасности. Но от встречи отказываться не стал. Конечно, мы действуем слишком беспечно, но другого варианта не оставалось. Оставлять в селе потенциальную опасность, давая ей окрепнуть, как тому же вампиру, было еще беспечнее.

– Да это же дом Сергея! – удивился Саша. Сергей был его близким другом с детских лет, а в настоящее время иногда еще и собутыльником. Если он остался в живых, для брата это будет самое приятное известие со временем образования аномальной зоны. Я бы тоже обрадовался. Роста Серега был небольшим – чуть выше среднего, – но очень сильным. Спокойный, неконфликтный, не задавака, он стал бы хорошим дополнением к нашей паре. Но это мог быть и не он… Как Петька Велосипед – нежить в обличие человека.

– Иди за мной! – приказал я.

– Да что там, буду Сереги бояться! – разозлился Саша, уже предчувствуя появление друга.

– Это может быть и не Сергей, – выразительно посмотрел я, немного приоткрывая тайну. Не хватало нам устраивать ссоры вблизи непонятного существа. Пояснил торопыге: – это я определил его как живого человека. Но я мог и ошибиться. Человек не может мерцать и прятаться от моего магического внутреннего взора. А Сергей делает это с легкостью.

Саша споткнулся на полуслове. Злость его исчезла, он послушно отодвинулся за меня. А я крадущейся походкой, взяв у брата топор, зашел. По моим ощущениям, существо должно находиться на кухне. Выдвинув топор перед собой, я осторожно заглянул на кухню, готовый увидеть там кого угодно. И увидел… живого, но весьма похмельного Сергея.

Ужин удался на славу. Саша, конечно, не удержался и сварил две уцелевших в магазине пачки любимых им макарон. Соус сделали из двух полукилограммовых банок мясных консервов и маринованных овощей. Объедение, а не еда. Проголодавшись за трудный день, мы наворачивали приготовленную пищу. Сергей ел с меньшим аппетитом. Мы не настаивали, понимая причину диеты. Когда я его увидел целым и невредимым, то сразу потребовал объяснений, как он спасся и, если нет, кто такой.

Путаясь в словах, Сергей принялся объясняться. И все стало на свои места, настолько все оказалось просто. По крайней мере, я отнесся к его версии с доверием.

Оказавшись в момент начала аномалии дома, он повел себя, как настоящий россиянин в шоке – напился до посинения. Затем, когда волна омертвления прошла, стал прятаться от зомби, закрывшись в подполье, за толстые стены дома и слоя земли в виде завалинки. И, разумеется, вновь принялся за самогон.

Сергей считал, что его спасло именно толстостенное укрытие. Мне же показалось, что от зомби его укрыло именно пьянство. Хотя информация вампира об этом умалчивала, моя интуиция просто кричала о правильно направлении мышления. Спиртное меняло волну излучения мозга, спасая и от волны омертвления, и от нежити. Мерцание Сергея объяснялась очень легко – он был с глубокого похмелья, находившееся в организме спиртное и делало его периодически невидимым. Зона оказала неожиданное влияние на причины употребления спиртного. Хоть реферат пиши на тему о спиртном, как защитном средстве против нежити. Жаль, читателей нет.

В пьяном виде он провел первые дни после катастрофы, когда активность зомби была наиболее сильной и они непрерывно шатались по селу. Затем живые мертвецы стали апатичными. Можно было спокойно заниматься по хозяйству и даже выходить в сени и во двор. Но накануне на свежем воздухе ему вдруг стало плохо. Шатаясь, забрел в дом, весь день страдал какой-то ноющей тоской. Такой ноющей, что к вечеру не удержался, открыл последнюю четверть самогонки и надрался, как говорится, до бровей. Еще бы не набраться. Выпить три литра первача, крепкого, почти как спирт, – это надо постараться. Я бы не смог.

Вот оно что. Теперь я окончательно понял, почему сразу не ощутил его. Его пьяный мозг излучал какие-то другие волны, чем обычный человек, и я в них не разобрался. Новичок! Ничего не понял, так же, как в них не разобралась нежить. С досады набрал полную ложку макарон, закинул в рот и поспешил запить водой – макароны оказались слишком горячие. А острая тоска Сергея носила вполне объяснимую причину – его атаковало облако умертвия и отсосало часть энергии души. Вампиреныш хренов. А Сергей оказался совершенно беззащитен перед ним. Повезло ему, что нежить оказалась в одиночестве.